Табуирование имени начальника
Вот интересно, что пишут всякие там лингвисты или социолингвисты про такой феномен языка, которая я бы назвал "табуированием имени начальника"?
Имею в виду традицию называть начальника - точнее, всех начальников, стоящих иерархически "вертикально" над говорящим - не обычным именем (таким же, каким называют коллег говорящего и даже коллег самого начальника), а названием должности, условной кличкой, именем-отчеством или просто аббревиатурой. Опять же, имею в виду называние в отсутствие самого начальника, то есть это не ритуальная вежливость или, скажем, пресмыкательство.
Вот, допустим, мы работаем в некоем учреждении и готовим документ на подпись руководителю. Скажем, министру или генеральному директору. Документ должен быть утвержден нашим непосредственным руководителем (скажем, начальником департамента) и завизирован начальниками других департаментов. Типичной репликой сотрудников будет что-то вроде следующего: "Я тут написал бумагу, показал Иванову [коллеге говорящего], он поправил, потом шеф [начальник департаменат, где работает говорящий] подписал, теперь надо собрать визы Петрова и Сидорова [начальников других департаментов] и на стол министру".
То есть начальники "соседние", которым собеседники не подчиняются напрямую, вполне называются по фамилии, будь это руководители соседних отделов или министры. "Своих" же - по фамилии не называют. И это не то чтобы соблюдение неких установленных правил. Никаких санкций за называние начальника по фамилии нет. Просто язык "не дает".
В английском, как я понимаю, примерно то же самое.
Судя по всему, это что-то вроде языкового атавизма, отражающего структуры доминирования в стае, некий трепет, который лидер стаи вызывает одним фактом своего существования. Атавизма - возможно, в чем-то аналогичного традиции, по которой родители тоже не называются по имени даже в третьем лице.
Ради интереса попробовал этот атавизм поломать - стараюсь, говоря о начальниках (по всей лестнице иерархии) в третьем лице, называть их по фамилии, в том же регистре, что и других лиц, упоминаемых в разговоре. Пока получается, но сопротивление языка ощущается прямо-таки физически.
Имею в виду традицию называть начальника - точнее, всех начальников, стоящих иерархически "вертикально" над говорящим - не обычным именем (таким же, каким называют коллег говорящего и даже коллег самого начальника), а названием должности, условной кличкой, именем-отчеством или просто аббревиатурой. Опять же, имею в виду называние в отсутствие самого начальника, то есть это не ритуальная вежливость или, скажем, пресмыкательство.
Вот, допустим, мы работаем в некоем учреждении и готовим документ на подпись руководителю. Скажем, министру или генеральному директору. Документ должен быть утвержден нашим непосредственным руководителем (скажем, начальником департамента) и завизирован начальниками других департаментов. Типичной репликой сотрудников будет что-то вроде следующего: "Я тут написал бумагу, показал Иванову [коллеге говорящего], он поправил, потом шеф [начальник департаменат, где работает говорящий] подписал, теперь надо собрать визы Петрова и Сидорова [начальников других департаментов] и на стол министру".
То есть начальники "соседние", которым собеседники не подчиняются напрямую, вполне называются по фамилии, будь это руководители соседних отделов или министры. "Своих" же - по фамилии не называют. И это не то чтобы соблюдение неких установленных правил. Никаких санкций за называние начальника по фамилии нет. Просто язык "не дает".
В английском, как я понимаю, примерно то же самое.
Судя по всему, это что-то вроде языкового атавизма, отражающего структуры доминирования в стае, некий трепет, который лидер стаи вызывает одним фактом своего существования. Атавизма - возможно, в чем-то аналогичного традиции, по которой родители тоже не называются по имени даже в третьем лице.
Ради интереса попробовал этот атавизм поломать - стараюсь, говоря о начальниках (по всей лестнице иерархии) в третьем лице, называть их по фамилии, в том же регистре, что и других лиц, упоминаемых в разговоре. Пока получается, но сопротивление языка ощущается прямо-таки физически.