Кровопийцы. Часть 2
Нацист и детоубийца доктор Менгеле не знал жалости! Каждый день он убивал сотни детей, проводил анатомирование живых младенцев, ампутировал у детей конечности, не вводя им обезболивающего, выкачивал из них кровь для раненных немецких солдат. Сшивал близнецов, проводил кастрацию мальчиков и стерилизацию девочек, менял у детей цвет глаз, впрыскивая им химикаты, травил ядами.. Купал больных корью детей для их быстрой смерти, умерщвлял детей холодом, измеряя температуру остывания тела… (Источник)
Продолжение темы предыдущей публикации, о зверствах нацистов по отношению к детям...
Белоруссия. Малый Тростенец, деревня Пальковичи, деревня Ала, городской поселок Паричи, поселок Азаричи, деревня Лучицы, город Мозырь, город Брест, деревня Скобровка, деревня Полыковичи, деревня Красный Берег... В Беларуси было 16 детских концлагерей.
На Гомельщине, в деревне Красный Берег Жлобинского района во время войны фашисты создали сборный пункт для детей, которых насильно отнимали у родителей. У тех детей забирали кровь для раненых немецких офицеров. Сегодня установлены имена только 15 малолетних узников.
День открытия концентрационного лагеря неизвестен. В 1943 году этот концлагерь был официально объявлен, как донорский. На территории Красного Берега было два детских донорских накопителя - с первой группой крови, резус фактор положительный, где забирали кровь у детей полностью всю. Здесь находились дети от 8 до 14 лет только славянской национальности - не только из Беларуси, но и России, Украины. Обязательно первой группы крови, резус фактор положительный. После полного забора крови дети уничтожались. Забирали кровь для раненых офицеров и солдат вермахта. На втором накопителе, расположенном на территории воинской части, за 7 недель дети сдавали кровь от 8 до 19 раз.
С первой группой крови здесь не выжил никто. Со второго накопителя, удалось выжить девяти свидетелям. Екатерина Емельяновна Клочкова, узница детского концлагеря «Красный берег» выжила чудом. В 1943 она пять недель провела в краснобережских бараках.
Екатерина Емельяновна Клочкова:
«За эти пять недель они брали кровь в тюбики такие большие. Не знаю даже, как их измерить - 10, 20 грамм? Как вытягнут кровь, человек тогда слабый, падает. Сами понимаете, что с человеком, когда кровь вытягнут. Раз в день давали кусочек хлеба. Вообще я плохо помню, что давали, но выжила ж пять недель. А самый страшный момент был, когда нас отобрали, сказали, что деток палить будут».
Захоронений не было, детей сжигали на кострах и в котельной на территории концлагеря. По данным архивов известно, что из этого лагеря фашисты вывезли 1990 детей донорами в Германию. Лагерь был закрыт 25 июня 1944, это день освобождения Красного Берега.
Украина. В Харькове во время оккупации существовал детский концлагерь «Сокольники». Из его узников в живых после освобождения города осталось 17 человек. Харьковский «детский приют», а так же «приюты» в Лубнах (Полтавская область) и в Фастове (Киевская область) предназначались для обеспечения кровью раненных немецких лётчиков. Функционирование их шло по единой схеме: аэродром - госпиталь - «детский приёмник». Полных документов поступления детей в «Сокольники» нет, на конец 1942 года фигурирует только одна цифра - число 1602 человека.
Особенно жуткими были последние месяцы перед освобождением Харькова, когда зверски уничтожали детей, забирая кровь «до нуля». В августе 1943 года из них осталось 68.
Вся территория «Сокольников» - это огромная коллективная могила погибших малышей от рук фашистских врачей - мучителей. Умирало по несколько десятков в день. Детскими трупами были полностью заполнены пруд, воронки от снарядов, траншеи, разного рода ямы. Обычно потерявших сознание во время забора донорской крови и спинномозговой жидкости закапывали сразу вместе с умершими. Ребят чрезвычайно ослабленных, «непригодным к медицинским экспериментам», когда у них невозможно было взять кровь, или заразившихся чесоткой, отправляли в душегубки.
Перед отступлением фашисты намеревались навсегда скрыть следы своих преступлений. В Лубнах всех расстреляли, в Фастове - утопили в колодце. В Харькове директор, валяясь в ногах и целуя сапоги изуверов, уговорила не сжигать малолетних страдальцев.
По мнению оставшихся в живых детдомовцев, за 3 года (1941 - 1943 г. г.) здесь побывало тысяч четыре-пять детей, - уж слишком много было смертей и сменяемостей детского состава.
Считается, что массовое использование детей с захваченных территорий в качестве доноров связано с отставанием немецкой медицины в способах хранения, консервации крови и в производстве препаратов на основе человеческой крови, то есть стремились приблизить пункты забора как можно ближе к полевым госпиталям и медпунктам. Но как мы увидим и в тыловых госпиталях, у себя в Германии нацисты добывали для своих раненых кровь из маленьких пленников, снимая это обременение со своих граждан. Немецкие врачи утверждали, что «кровь голодных детей особенно целительна, так как не содержит вредных примесей и обеспечивает быстрейшее выздоровление пострадавших от ран».
После поражения под Сталинградом «внесли рационализацию»: подвешивали детей, срезали кожу со ступней и под стекающую кровь подставляли ванночки. Подобное изуверство, безусловно, выводит немецких врачей в разряд этаких мясников. Все мы в курсе как тщательно немецкие фермеры утилизируют мясные туши (всё в дело). Но возникает закономерный вопрос: а как же стерильность? Или тут очередной пример некомпетентности немецких врачей. Или не про врачей вообще, а имеется служба, которая кровь «добывает» и передаёт потребителю, не особо при этом заботясь о качестве - лучше больше. Ни сколько не беспокоясь о раненых в то время германских вояках, хочется понять - где здесь хвалёная немецкая аккуратность и дотошность?
В Макеевке Донецкой области по приказу коменданта города господина Мюллера организовали приют. Официально детский концлагерь называли приютом для сирот. Туда фашисты, по «официальной» версии, планировали помещать детей-сирот и беспризорников с вполне мирными и гуманными целями: дать малышам крышу над головой, одежду, еду… Приют был создан на базе существовавшего тогда в городе детского сада, куда собирали всех детей, которых удавалось найти либо на улицах города, либо в семьях макеевчан. Впрочем, позднее выяснилось, что в приюте живут не только дети, у которых нет крова, но и дети, которых забрали из семей.
Немцы начали отбирать всех женщин города на некие работы (например, на восстановление шахт, которое в те года развернулось в Макеевке с особенной силой). Их детей обещали поместить в детский сад, пока мать будет занята на работе. Самой Галине Федоровне тогда было около трех лет, и она так же, как и многие другие дети ее возраста попала в приют, когда ее мама вместе с другими женщинами была арестована во время облавы и направлена на работу. Тогда и выяснилось, что дети, попавшие в «Призрение», оттуда больше не выходят. А вокруг самого «садика» стоят часовые, которые никого - даже родителей - не пускают внутрь.
Галине Федоровне повезло: воспитательницей в садике работала их соседка, которая и рассказала ее маме, что дети содержатся в ужасных условиях, без еды и без воды, а на следующий день их вообще собираются отравить. Она-то и уговорила маму Галины Федоровны забрать дочь из приюта как можно скорее. Однако выяснилось, что просто так ребенка забрать нельзя, нужно было только на что-то его «выменять». «У нас нашлось только одно золотое колечко, которое мама отдала часовому, и только так смогла меня забрать».
На самом деле у детей забирали кровь для раненых немецких солдат. За неделю погибли более трехсот маленьких украинцев. Самому старшему донору было двенадцать лет, младшему - всего шесть месяцев.
Галине Григорьевне было восемь лет, когда во время оккупации, оставшись без родителей, она попала в этот дом. Цепкая детская память сохранила имя соседки по комнате, сладкий вкус стручков акации, которые спасали от голода, кабинет, уставленный стеклянными колбами, доктора и какую-то странную процедуру, во время которой Галя потеряла сознание.
«Я почувствовала боль в руке. Я резко повернулась и увидела на руке какие-то проводки, резинки», - вспоминает Галина Самохина (в детстве Илющенко).
Это потом она узнает, что оказалась в числе детей-доноров, у которых фашисты брали кровь для раненых. А тогда все мысли были о находящемся здесь же младшем брате Володе. Сестра как могла за ним присматривала, потому была осторожной и наблюдательной. Однажды заметила, как сотрудник приюта выносит что-то из кладовки. «Положил и накрыл. Потом я увидала, что он брал оттуда. Мертвых детей. Голеньких. Они там штабелями лежали, один на одном», - рассказывает Галина.
По словам оставшихся в живых свидетелей, кто-то сдавал кровь по нескольку раз, некоторые малыши уходили из жизни после первой процедуры. Точное количество жертв неизвестно.
«По-моему, сейчас этими событиями войны вообще интересуются мало. Больше стали раскапывать совершенно другие события. Ищут другие факты - не злодеяний фашистов, а некие оправдания их деятельности», - говорит главный хранитель фондов Макеевского художественно-краеведческого музея Валерий Цибанев. О макеевских детях-донорах в учебниках не пишут.
Один из очевидцев тех событий Виктор Декалюк остался жив именно потому, что его направили в Германию, где, конечно, тоже содержали в жесточайших условиях, но все же оставили в живых. Сам Виктор Декалюк, который сегодня является главой Донецкого областного отделения организации жертв фашизма, условия жизни в Германии были все же лучше, чем на родине: «Я не был в этом приюте, но я попал в Германию, где с нами тоже было тяжелое обращение. Нас было всего 10 человек. В Мюнхенском госпитале нас подкармливали, а потом брали кровь. И все же у нас был шанс выжить, а в этом приюте в Макеевке детей вообще не кормили. Брали кровь, а трупы потом выбрасывали», - вспоминает он.
Как вспоминают немногие очевидцы, тела малышей свозились на так называемое немецкое кладбище, где и были захоронены. «Мне тогда было 6 лет. Мы с моими сверстниками часто видели, как хоронили этих детей-доноров, видели, как их трупики сбрасывают в ямы на немецком кладбище. Но нельзя сказать, что это была какая-то братская могила. Здесь было кладбище, на месте которого были просто вырыты три ямы. В них и сбрасывали тела детей», - рассказывает еще одна очевидица тех событий Лидия Гришанова. Она до сих пор вспоминает, как родители прятали детей, чтобы их не забрали в этот «детский сад».
Оккупационный режим в Макеевке, сопровождавшийся массовым насилием и истреблением мирных жителей, длился 22 месяца и 13 дней…
Вячеслав Пономарёв