Мой август 1991
Ночью нас оглушил сильный хлопок. Кухня была залита алым сладковатым сиропом: разорвалась бутылка с крюшоном, его безрезультатно пытались открыть накануне.
А утром в нашем маленьком черно-белом телевизоре, который переключался щипцами за торчавший железный штырь, уже вещали хмурые лица. Мы с мамой испугались, решили, что Лебединое и ЧП связаны с аварией на ЛАЭС. Воспоминания о Чернобыле тогда были ещё слишком свежи, а атомная станция рядом...
Но папа понял сразу, что произошло.
Мы жили на даче, под Ленинградом. Шел сильный дождь, а у нашего крыльца по болотистой траве, топтался худой человек в тренировочном и тапочках на голую ногу. Как оказалось, сосед. Всё выпытывал новости испуганно у отца, тогда народного депутата РСФСР. Как выяснилось позже, этот сосед служил в КГБ и следил за дачей финского консульства, неподалёку. А в дни путча был представлен и к демократическому депутату, ну так, на всякий случай. Мы потом догадаемся, что именно он через несколько часов последовательно проколет колёса, забьет выхлопную трубу картофелиной в машинах друзей, которые собирались отвезти отца к Собчаку в Питер. Отец всё же уехал и Анатолий Александрович посоветовал быть в Москве, там нужнее.
20 августа папа уезжал в Москву. Такое ощущение общее помню- тревоги. Разговоры, в которые не верилось - соратники по ДВР сообщили, что фамилия Басилашвили есть в списке на интернирование. Впервые тогда столкнулась с этим словом. И объяснили смысл.
Перед самым отъездом папа отвёл меня в сторону и совсем тихо, чтобы мама не услышала, сказал, что всё очень серьёзно. И если он не выйдет на связь с нами через несколько дней, мне надо обязательно ехать в Питер и идти в консульство США, объяснить, что в Москве пропал отец, член ДВР, депутат. И просить политического убежища.
Мне всё это представлялось нереальным. Слава Богу, путч провалился и папа вернулся.
А утром в нашем маленьком черно-белом телевизоре, который переключался щипцами за торчавший железный штырь, уже вещали хмурые лица. Мы с мамой испугались, решили, что Лебединое и ЧП связаны с аварией на ЛАЭС. Воспоминания о Чернобыле тогда были ещё слишком свежи, а атомная станция рядом...
Но папа понял сразу, что произошло.
Мы жили на даче, под Ленинградом. Шел сильный дождь, а у нашего крыльца по болотистой траве, топтался худой человек в тренировочном и тапочках на голую ногу. Как оказалось, сосед. Всё выпытывал новости испуганно у отца, тогда народного депутата РСФСР. Как выяснилось позже, этот сосед служил в КГБ и следил за дачей финского консульства, неподалёку. А в дни путча был представлен и к демократическому депутату, ну так, на всякий случай. Мы потом догадаемся, что именно он через несколько часов последовательно проколет колёса, забьет выхлопную трубу картофелиной в машинах друзей, которые собирались отвезти отца к Собчаку в Питер. Отец всё же уехал и Анатолий Александрович посоветовал быть в Москве, там нужнее.
20 августа папа уезжал в Москву. Такое ощущение общее помню- тревоги. Разговоры, в которые не верилось - соратники по ДВР сообщили, что фамилия Басилашвили есть в списке на интернирование. Впервые тогда столкнулась с этим словом. И объяснили смысл.
Перед самым отъездом папа отвёл меня в сторону и совсем тихо, чтобы мама не услышала, сказал, что всё очень серьёзно. И если он не выйдет на связь с нами через несколько дней, мне надо обязательно ехать в Питер и идти в консульство США, объяснить, что в Москве пропал отец, член ДВР, депутат. И просить политического убежища.
Мне всё это представлялось нереальным. Слава Богу, путч провалился и папа вернулся.