Б. Рассел: Маркс и социалистическая доктрина (окончание)
Окончание предыдущего текста
Коммунисты, говорит Маркс, в целом, поддерживают пролетариат. Они являются интернационалистами. «Коммунисты в дальнейшем хотят отменить государственность и национальность. У рабочего нет страны. Мы не можем взять у них то, что они не получили».
Ближайшая цель коммунистов, завоевание политической власти пролетариатом. «В этом смысле коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности».
Материалистическая интерпретация истории подвергается таким обвинениям, что коммунизм является антихристианским. «Обвинения против коммунизма, выдвигаемые с религиозных, философских и вообще идеологических точек зрения, не заслуживают подробного рассмотрения.
Нужно ли особое глубокомыслие, чтобы понять, что вместе с условиями жизни людей, с их общественными отношениями, с их общественным бытием изменяются также и их представления, взгляды и понятия, - одним словом, их сознание?»
Позиция Манифеста по отношению к государству не совсем легка для восприятия. «Исполнительная власть современного государства», говорят нам, «это только комитет, управляющий общими делами всего класса буржуазии». Однако первым шагом для пролетариата должно быть приобретение контроля над государством. «Мы видели уже выше, что первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии. Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т.в. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил».
«Манифест» предлагает немедленную программу реформ, которая должна увеличить в значительной степени мощь существующего государства, но он так, же утверждает, что когда произойдет социалистическая революция, государство, такое каким мы его знаем перестанет существовать. Как говорил Энгельс, в другой работе когда пролетариат захватит власть в государстве «он положит конец всем классовым различиям и противоречиям, а, следовательно, и государство перестанет существовать». Таким образом, хотя согласно Марксу и Энгельсу социалистическое государство и может существовать, их труню обвинить в прославлении государства,
Манифест заканчивается обращением к мировому пролетариату подняться от лица Коммунизма. «Коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего существующего социального строя. Пусть господствующие классы содрогаются перед коммунистической революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Во всех больших странах Континентальной Европы, революции происходит вскоре после публикации Коммунистического Манифеста манифеста. Только эти революции были ни экономическими, ни интернациональными. За исключением французской революции. Во всех других случаях она были вдохновлены идеями национализма. Соответственно, правители мира, хотя они и испугались на мгновение, остались в состоянии сохранить власть, разжигая враждебные чувства присущие националистическим идеям, и повсеместно, вскоре после непродолжительного триумфа революции заканчивались войной и реакциями. Идеи Коммунистического Манифеста появились прежде, чем мир был способен их воспринять, но его авторы жили с надеждой увидеть начало того роста социалистического движения которое сделалось могущественной силой в каждой стране, все сильнее влияло на правительства, готовило русскую революцию и, возможно, делалось способным достигнуть в самом непродолжительном будущем того интернационального триумфа, о котором шла речь в последних словах «Манифеста» обращенных к рабочим всего мира.
Самое главное произведение Маркса «Капитал», придало суть и содержание «Коммунистическому Манифесту». Оно развило теорию прибавочной стоимости, которая объяснила механизм капиталистической эксплуатации. Данное учение очень сложно для восприятия и вряд ли является безупречной теорией. Ее скорее следует рассматривать как перевод на язык теории той ненависти, с которой Маркс испытывал по отношению к системе извлекающей прибыль из жизни людей, и именно этой ненавистью, а не бесстрастным анализом вдохновлялись ее почитатели. Критический анализ теории прибавочной стоимости требовал очень сложного исследования абстрактной экономической теории не обладающей практической значимостью для вывода об истинности или ложности социализма; поэтому он не был включен в данный том. На мой взгляд, лучшие моменты в книги те, которые касаются экономических фактов, относительно которых Маркс обладал энциклопедическими знаниями. Это были те факты, при помощи которых он надеялся влить в своих последователей твердую и бессмертную ненависть, которая должна была сделать из них солдат готовых бороться до последней капли крови в классовой войне. Факты, которые он собирал таковы, что практически неизвестны абсолютному большинству, тем, кто живет комфортной жизнью. Некоторые из приведенных им фактов могут объяснить озлобленность многих социалистов.
Господин Бротон Чарлтон, судья графства, как председатель собрания состоявшегося в зале для приемов, в Ноттингем, 14 января 1860 утверждал: «среди той части городского населения, которая занята в кружевном производстве, царят такие нищета и лишения, которых не знает остальной цивилизованный мир... В 2, 3, 4 часа утра 9 -10 летних детей отрывают от их грязных постелей и принуждают за одно жалкое пропитание работать до 10, 11, 12 часов ночи, в результате чего конечности их отказываются служить, тело сохнет, черты лица приобретают тупое выражение, и все существо цепенеет в немой неподвижности, один вид которой приводит в ужас.».
«Трое работников железной дороги стоят перед присяжными коронера Лондона - кондуктор пассажирского поезда, машинист и сигнальщик. Большая железнодорожная катастрофа отправила сотни пассажиров на тот свет. Причиной несчастья послужила небрежность железнодорожных рабочих. Они единогласно заявляют перед лицом присяжных, что 10 -12 лет тому назад их работа продолжалась всего 8 часов в сутки. В течение же последних 5 - 6 лет рабочее время довели до 14, 18 и 20 часов, а при особенно большом наплыве пассажиров, например в разгар сезона экскурсий, оно часто продолжается без перерыва 40 - 50 часов. Но они, железнодорожные рабочие, обыкновенные люди, а не циклопы. В известный момент рабочая сила их отказывается служить. Они впадают в состояние оцепенения, голова перестает соображать, глаза - видеть. Вполне «respectable British Juryman» [«респектабельный британский присяжный»] отвечает на эти показания приговором о передаче дела, квалифицируемого как убийство, в более высокую инстанцию, и в дополнительном пункте мягко выражает благочестивое пожелание, чтобы господа железнодорожные магнаты капитала в будущем проявляли большую щедрость при покупке необходимого количества «рабочих сил» и обнаруживали большее «воздержание» или «самоотречение», или «бережливость» при высасывании купленной рабочей силы. »
«В последние недели июня 1863 г. все лондонские газеты поместили заметку под «сенсационным» заголовком «Death from simple overwork» («Смерть исключительно от чрезмерного труда»). Речь шла о смерти 20 летней модистки Мэри Анн Уокли, работавшей в весьма респектабельной придворной пошивочной мастерской, которую эксплуатировала одна дама с симпатичным именем Элиз. Здесь вновь раскрылась старая, часто повторявшаяся история о том, что эти девушки работают в среднем по 161/2 часов в сутки, а в сезон часто бывают, заняты 30 часов без перерыва, причем изменяющая им «рабочая сила» поддерживается время от времени определенными дозами хереса, портвейна и кофе. Был как раз разгар сезона. Предстояло изготовить благородным леди роскошные наряды для бала в честь только что импортированной принцессы Уэльской. Мэри Анн Уокли проработала без перерыва 26 1/2 часов вместе с 60 другими девушками, по 30 человек в комнате, имевшей едва 1/3 необходимой кубатуры, причем спать им приходилось по две на одной постели в одной из тех вонючих конур, в которых спальня отгораживается посредством дощатых переборок. И это была одна из лучших модных мастерских Лондона. Мэри Анн Уокли заболела в пятницу, а умерла в воскресенье, не успев даже, к великому изумлению г-жи Элиз, закончить последнее бальное платье. Врач, г-н Киз, вызванный слишком поздно к ее смертному одру, показал перед «Coroner's Jury» [«присяжными по осмотру трупов»] без обиняков: «Мэри Анн Уокли умерла вследствие чрезмерно продолжительного труда в переполненной мастерской и вследствие того, что она спала в слишком тесном, плохо проветриваемом помещении». Чтобы дать врачу урок хорошего тона, “Coroner's Jury” в ответ на его показания заявили: «Она умерла от удара, но есть основание опасаться, что ее смерть могла быть ускорена чрезмерным трудом в переполненной мастерской и т. д. » Наши «белые рабы», воскликнул по этому случаю “Morning Star”, орган господ фритредеров Кобдена и Брайта, «наши белые рабы зарабатываются до могилы и гибнут и умирают без всякого шума».
«Эдуард VI в 1547 г. - в первый же год своего царствования - издаёт закон, по которому всякий уклоняющийся от работы отдаётся в рабство тому лицу, которое донесёт на него как на праздношатающегося. Хозяин должен предоставлять своему рабу хлеб и воду, похлёбку и такие мясные отбросы, какие ему заблагорассудится. Он имеет право посредством порки и заковывания в кандалы принуждать его ко всякой работе, как бы отвратительна она ни была. Если раб самовольно отлучается на 2 недели, то он осуждается на пожизненное рабство и на его лоб или на щёку кладут клеймо «S»; если он убегает в третий раз, его казнят как государственного преступника. Хозяин может его продать, завещать по наследству, отдать внаймы как раба, как всякое движимое имущество или скот. Если рабы замыслят что-либо против своих господ, то они также подлежат смертной казни. Мировые судьи обязаны разыскивать беглых рабов по заявлению господ. Если окажется, что беглый бродяга три дня шатался без дела, то его отправляют на родину, выжигают раскалённым железом на его груди клеймо «V» и, заковав в кандалы, употребляют для дорожных и других работ. Бродяга, неправильно указавший место своего рождения, в наказание за это обращается в пожизненного раба соответствующего селения, его жителей или корпорации и получает клеймо «S». Всякий имеет право отнять у бродяги его детей и держать их при себе в качестве учеников - юношей до 24 лет, девушек до 20 лет. Если они убегают, то до наступления указанного возраста обращаются в рабов своих хозяев-воспитателей, которые могут заковывать их в кандалы, пороть и т. п. Хозяин может надеть железное кольцо на шею, ноги или руки своего раба, чтобы легче отличать его от других и затруднить ему возможность скрыться. В последней части этого закона предусматриваются случаи, когда бедные должны работать на тот округ или тех лиц, которые берутся их кормить, поить и обеспечивать работой. Такого рода рабы - рабы приходов - сохранились в Англии вплоть до XIX века под именем roundsmen (приходчики)» .
Страница за страницей и глава за главой факты такого рода, подводят к выводу о том, что они иллюстрируют фатальную неизбежность теории которую Маркс считает доказанной точными рассуждениями, они не могут не вызвать гнев у любого читателя принадлежащего к рабочему классу и стыд у любого собственника которому знакомо чувство благородства и справедливости.
Почти в самом конце тома, в очень короткой главе, под названием «Историческая тенденция капиталистического накопления» Маркс позволяет себе на одно мгновение заглянуть с надеждой в будущее, которое наступит после нынешних ужасов: «Когда этот процесс превращения достаточно разложил старое общество вглубь и вширь, когда работники уже превращены в пролетариев, а условия их труда - в капитал, когда капиталистический способ производства становится на собственные ноги, тогда дальнейшее обобществление труда, дальнейшее превращение земли и других средств производства в общественно эксплуатируемые и, следовательно, общие средства производства и связанная с этим дальнейшая экспроприация частных собственников приобретает новую форму. Теперь экспроприации подлежит уже не работник, сам ведущий самостоятельное хозяйство, а капиталист, эксплуатирующий многих рабочих.
Эта экспроприация совершается игрой имманентных законов самого капиталистического производства, путём централизации капиталов. Один капиталист побивает многих капиталистов. Рука об руку с этой централизацией, или экспроприацией многих капиталистов немногими, развивается кооперативная форма процесса труда в постоянно растущих размерах, развивается сознательное техническое применение науки, планомерная эксплуатация земли, превращение средств труда в такие средства труда, которые допускают лишь коллективное употребление, экономия всех средств производства путём применения их как средств производства комбинированного общественного труда, втягивание всех народов в сеть мирового рынка, а вместе с тем интернациональный характер капиталистического режима. Вместе с постоянно уменьшающимся числом магнатов капитала, которые узурпируют и монополизируют все выгоды этого процесса превращения, возрастает масса нищеты, угнетения, рабства, вырождения, эксплуатации, но вместе с тем растёт и возмущение рабочего класса, который постоянно увеличивается по своей численности, который обучается, объединяется и организуется механизмом самого процесса капиталистического производства. Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и под ней. Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьёт час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют».
Вот и все. Вряд ли во всей книге найдутся слова, более способные внушать надежду, и с их воздействием на читателя связана большая доля той власти, которую книга приобретает над ним.
Относительно работы Маркса возникает два вопроса: первый - верны ли его законы исторического развития? Второй - необходим ли вообще Социализм? Второй из этих вопросов совершенно не зависит от первого. Маркс предрекает, что Социализм обязательно должен наступить, но вряд ли он задается вопросом о том является ли Социализм хорошей вещью. Может быть, тем не менее, если он придет, то принесет пользу, даже если все аргументы Маркса в пользу наступления социализма ложны. Развитие мира соответствовало его предсказаниям и доказывало, что он необыкновенно проницательный человек, но его проницательность было не достаточно для того что бы политическая и экономическая история развивалась в точном соответствии с его предсказаниями. Национализм, пока не идет на спад, а усиливается, и он не побежден космополитическими тенденциями, которые Маркс обнаружил в экономике. Несмотря на то, что крупные предприятия становятся все больше и в большой степени достигли монополистической стадии, пока что, число акционеров в этих предприятий настолько велико, что фактическое число лиц, заинтересованных в капиталистической системе непрерывно растет. Более того, хотя крупные фирмы стали больше, одновременно увеличили свое влияние фирмы среднего размера. Рабочие, согласно Марксу, должны были остаться с доходом, не превышающим прожиточный минимум, оставались на голом прожиточном минимуме, которое они имели в Англии, в первой половине девятнадцатого века, между тем и они извлекли выгоду из общего роста богатства, хотя в меньшей степени, чем капиталисты. Предполагаемый железный закон заработной платы оказался не верным, если говорить о цивилизованных странах. Если мы захотим найти примеры капиталистической жестокости аналогичные тем которые мы видели, которые мы видели в книге Маркса, то мы можем найти необходимый нам материал в тропиках, или в тех регионах, где эксплуатируются люди низших рас. И еще: опытный работник на сегодняшний день является аристократом в мире труда. Вопрос в том следует ли ему объединяться с неквалифицированными рабочими против капиталистов или с капиталистами против неквалифицированных рабочих. В частности он сам в небольшой степени капиталист, а если он лично не является таковым, то наверняка его профсоюз или иная организация является. Следовательно, острота классовой борьбы не дошла до крайней степени. Существует градация, положение между богатыми и бедными, а не логически чистое противоречие между рабочим, который не имеет ничего, и капиталистом, который имеет всё. Даже в Германии, которая стала родиной официального социализма и сформировала мощную социал-демократическую партию, номинально принимающую доктрину «Капитала», как и все, в основном, на словах, даже там громадный рост богатства всех классов в годы предшествующее войне привел социалистов к ревизии их веры и к принятию скорее эволюционной, чем революционной платформы. Бернштейн, немецкий социалист, который долго жил в Англии, основал ревизионистское движение, которое, в конце концов, овладело большинством в партии. Его критика марксистской ортодоксии состоит в его эволюционном социализме. Работа Бернштейна, как это обычно бывает у писателей из числа англикан Широкой Церкви, демонстрирует, что основатели никогда не придерживались своих доктрин так же строго как последователи. В работах Маркса и Энгельса многое не укладывается в жесткую ортодоксию их последователей. Бернштейновская критика в их адрес состоит, кроме того, в защите мирной борьбы как альтернативы революции. Он протестует против характерной для социализма враждебности к либерализму, и смягчает остроту интернационализма, которая, несомненно, есть часть учения Маркса. Рабочие, говорит он, имеют отечество, поскольку они являются гражданами и на этой основе он защищает национализм в той мере, в которой во время войны он был признан социализмом. Он даже доходит до того, что признает права европейских наций на обладание тропической территорией, поскольку они обладают более высокой цивилизацией. Такие доктрины уменьшают революционный пыл и в тенденции превращают социалистов в левое крыло либеральной партии. Но растущее благосостояние работников перед войной сделало эти изменения неизбежными. Изменит ли война эти условия, пока невозможно предсказать. Бернштейн заканчивает свои рассуждения мудрым замечанием: «Мы должны принять рабочий класс такой как он есть, а он не состоит поголовно из нищих вопреки тому, что утверждает «Манифест» и не настолько свободен от предрассудков и слабостей как того бы хотели его слуги».
В марте 1914 года Бернштейн прочитал лекцию в Будапеште, в которой он отказался от некоторых своих идей.
Бернштейн констатирует закат марксисткой ортодоксии внутри марксизма. Синдикализм представляет собой атаку против нее извне, с точки зрения ее радикальной и более революционной по сравнению с Марксом и Энгельсом доктрины. Отношение синдикалистов к Марксу можно уяснить из небольшой книги Сореля «Разрушение марксизма» и из его более крупной работы «Рассуждения о насилии». Процитировав Бернштейна и согласившись с его критикой Маркса, Сорель приступает к критике другого порядка, он указывает (и это правда), что экономическая теория Маркса очень близка к манчестерской школе: им была принята ортодоксальная политическая экономия времен его юности, в том числе и те пункты, в которых она была не права. Согласно Сорелю, в действительности сущность марксизма составляет учение о классовой борьбе. Тот, кто придерживается духа этого учения, сохраняет дух социализма в большей мере, чем сторонники буквы ортодоксальной социал-демократии. На основе классовой борьбы французские синдикалисты развивают более глубокую критику Маркса, чем та которую мы до сих пор рассматривали. Представления Маркса об историческом развитии могут быть более или менее ложными и, тем не менее, экономическая и политическая система, которую он создает, возможно, настолько желательна, как это представляют его последователи. Синдикализм, тем не менее, критикует не только фактические представления Маркса, но также и цель, к которой он стремится, и общий характер его рекомендаций. Идеи Маркса сформировались во времена, когда демократии еще не существовало, год, когда был издан «Капитал», это год, когда рабочие Англии впервые получили избирательное право, и всеобщее избирательное право было введено Бисмарком в северной Германии. Вполне естественно, что на достижение демократии возлагались большие надежды. Маркс, подобно ортодоксальным экономистам, полагал, что мнение людей более или менее направляется личным или классовым экономическим интересом. Продолжительный опыт политической демократии показал, что в этом отношении Дизраэли и Бисмарк имели более проницательнее представление, чем либералы или социалисты. Становится все сложнее доверять государству как инструменту обеспечивающему свободу, а политическим партиям как к инструменту способному заставить государство служить народу. Современные государства, говорит Сорель, это «группы интеллектуалов, обладающее привилегиями, которые позволяют защищаться от нападения других групп интеллектуалов, желающих присвоить себе их выгоды. Партии создаются для того чтобы обеспечить завоевание власти и они есть аналоги государства».
Синдикалисты пытаются организовать людей не при помощи партии, а при помощи производства. Только это, говорят они, соответствует действительной теории и практике классовой борьбы. Соответственно, они отказываются от таких средств как парламент и выборы. Они рекомендуют действовать при помощи революционных синдикатов и профсоюзов; призывают к экономической борьбе в противоположность политической. Последователи синдикализма стремятся к иной цели, чем Маркс. Они считают, что свобода невозможна там, где есть всемогущее государство, даже если это социалистическое государство. Некоторые из них законченные анархисты, которые хотят полностью упразднить государство, другие хотят лишь урезать его власть. В результате этого движения оппозиция к Марксу со стороны анархистов очень усилилась.
Коммунисты, говорит Маркс, в целом, поддерживают пролетариат. Они являются интернационалистами. «Коммунисты в дальнейшем хотят отменить государственность и национальность. У рабочего нет страны. Мы не можем взять у них то, что они не получили».
Ближайшая цель коммунистов, завоевание политической власти пролетариатом. «В этом смысле коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности».
Материалистическая интерпретация истории подвергается таким обвинениям, что коммунизм является антихристианским. «Обвинения против коммунизма, выдвигаемые с религиозных, философских и вообще идеологических точек зрения, не заслуживают подробного рассмотрения.
Нужно ли особое глубокомыслие, чтобы понять, что вместе с условиями жизни людей, с их общественными отношениями, с их общественным бытием изменяются также и их представления, взгляды и понятия, - одним словом, их сознание?»
Позиция Манифеста по отношению к государству не совсем легка для восприятия. «Исполнительная власть современного государства», говорят нам, «это только комитет, управляющий общими делами всего класса буржуазии». Однако первым шагом для пролетариата должно быть приобретение контроля над государством. «Мы видели уже выше, что первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии. Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т.в. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил».
«Манифест» предлагает немедленную программу реформ, которая должна увеличить в значительной степени мощь существующего государства, но он так, же утверждает, что когда произойдет социалистическая революция, государство, такое каким мы его знаем перестанет существовать. Как говорил Энгельс, в другой работе когда пролетариат захватит власть в государстве «он положит конец всем классовым различиям и противоречиям, а, следовательно, и государство перестанет существовать». Таким образом, хотя согласно Марксу и Энгельсу социалистическое государство и может существовать, их труню обвинить в прославлении государства,
Манифест заканчивается обращением к мировому пролетариату подняться от лица Коммунизма. «Коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего существующего социального строя. Пусть господствующие классы содрогаются перед коммунистической революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Во всех больших странах Континентальной Европы, революции происходит вскоре после публикации Коммунистического Манифеста манифеста. Только эти революции были ни экономическими, ни интернациональными. За исключением французской революции. Во всех других случаях она были вдохновлены идеями национализма. Соответственно, правители мира, хотя они и испугались на мгновение, остались в состоянии сохранить власть, разжигая враждебные чувства присущие националистическим идеям, и повсеместно, вскоре после непродолжительного триумфа революции заканчивались войной и реакциями. Идеи Коммунистического Манифеста появились прежде, чем мир был способен их воспринять, но его авторы жили с надеждой увидеть начало того роста социалистического движения которое сделалось могущественной силой в каждой стране, все сильнее влияло на правительства, готовило русскую революцию и, возможно, делалось способным достигнуть в самом непродолжительном будущем того интернационального триумфа, о котором шла речь в последних словах «Манифеста» обращенных к рабочим всего мира.
Самое главное произведение Маркса «Капитал», придало суть и содержание «Коммунистическому Манифесту». Оно развило теорию прибавочной стоимости, которая объяснила механизм капиталистической эксплуатации. Данное учение очень сложно для восприятия и вряд ли является безупречной теорией. Ее скорее следует рассматривать как перевод на язык теории той ненависти, с которой Маркс испытывал по отношению к системе извлекающей прибыль из жизни людей, и именно этой ненавистью, а не бесстрастным анализом вдохновлялись ее почитатели. Критический анализ теории прибавочной стоимости требовал очень сложного исследования абстрактной экономической теории не обладающей практической значимостью для вывода об истинности или ложности социализма; поэтому он не был включен в данный том. На мой взгляд, лучшие моменты в книги те, которые касаются экономических фактов, относительно которых Маркс обладал энциклопедическими знаниями. Это были те факты, при помощи которых он надеялся влить в своих последователей твердую и бессмертную ненависть, которая должна была сделать из них солдат готовых бороться до последней капли крови в классовой войне. Факты, которые он собирал таковы, что практически неизвестны абсолютному большинству, тем, кто живет комфортной жизнью. Некоторые из приведенных им фактов могут объяснить озлобленность многих социалистов.
Господин Бротон Чарлтон, судья графства, как председатель собрания состоявшегося в зале для приемов, в Ноттингем, 14 января 1860 утверждал: «среди той части городского населения, которая занята в кружевном производстве, царят такие нищета и лишения, которых не знает остальной цивилизованный мир... В 2, 3, 4 часа утра 9 -10 летних детей отрывают от их грязных постелей и принуждают за одно жалкое пропитание работать до 10, 11, 12 часов ночи, в результате чего конечности их отказываются служить, тело сохнет, черты лица приобретают тупое выражение, и все существо цепенеет в немой неподвижности, один вид которой приводит в ужас.».
«Трое работников железной дороги стоят перед присяжными коронера Лондона - кондуктор пассажирского поезда, машинист и сигнальщик. Большая железнодорожная катастрофа отправила сотни пассажиров на тот свет. Причиной несчастья послужила небрежность железнодорожных рабочих. Они единогласно заявляют перед лицом присяжных, что 10 -12 лет тому назад их работа продолжалась всего 8 часов в сутки. В течение же последних 5 - 6 лет рабочее время довели до 14, 18 и 20 часов, а при особенно большом наплыве пассажиров, например в разгар сезона экскурсий, оно часто продолжается без перерыва 40 - 50 часов. Но они, железнодорожные рабочие, обыкновенные люди, а не циклопы. В известный момент рабочая сила их отказывается служить. Они впадают в состояние оцепенения, голова перестает соображать, глаза - видеть. Вполне «respectable British Juryman» [«респектабельный британский присяжный»] отвечает на эти показания приговором о передаче дела, квалифицируемого как убийство, в более высокую инстанцию, и в дополнительном пункте мягко выражает благочестивое пожелание, чтобы господа железнодорожные магнаты капитала в будущем проявляли большую щедрость при покупке необходимого количества «рабочих сил» и обнаруживали большее «воздержание» или «самоотречение», или «бережливость» при высасывании купленной рабочей силы. »
«В последние недели июня 1863 г. все лондонские газеты поместили заметку под «сенсационным» заголовком «Death from simple overwork» («Смерть исключительно от чрезмерного труда»). Речь шла о смерти 20 летней модистки Мэри Анн Уокли, работавшей в весьма респектабельной придворной пошивочной мастерской, которую эксплуатировала одна дама с симпатичным именем Элиз. Здесь вновь раскрылась старая, часто повторявшаяся история о том, что эти девушки работают в среднем по 161/2 часов в сутки, а в сезон часто бывают, заняты 30 часов без перерыва, причем изменяющая им «рабочая сила» поддерживается время от времени определенными дозами хереса, портвейна и кофе. Был как раз разгар сезона. Предстояло изготовить благородным леди роскошные наряды для бала в честь только что импортированной принцессы Уэльской. Мэри Анн Уокли проработала без перерыва 26 1/2 часов вместе с 60 другими девушками, по 30 человек в комнате, имевшей едва 1/3 необходимой кубатуры, причем спать им приходилось по две на одной постели в одной из тех вонючих конур, в которых спальня отгораживается посредством дощатых переборок. И это была одна из лучших модных мастерских Лондона. Мэри Анн Уокли заболела в пятницу, а умерла в воскресенье, не успев даже, к великому изумлению г-жи Элиз, закончить последнее бальное платье. Врач, г-н Киз, вызванный слишком поздно к ее смертному одру, показал перед «Coroner's Jury» [«присяжными по осмотру трупов»] без обиняков: «Мэри Анн Уокли умерла вследствие чрезмерно продолжительного труда в переполненной мастерской и вследствие того, что она спала в слишком тесном, плохо проветриваемом помещении». Чтобы дать врачу урок хорошего тона, “Coroner's Jury” в ответ на его показания заявили: «Она умерла от удара, но есть основание опасаться, что ее смерть могла быть ускорена чрезмерным трудом в переполненной мастерской и т. д. » Наши «белые рабы», воскликнул по этому случаю “Morning Star”, орган господ фритредеров Кобдена и Брайта, «наши белые рабы зарабатываются до могилы и гибнут и умирают без всякого шума».
«Эдуард VI в 1547 г. - в первый же год своего царствования - издаёт закон, по которому всякий уклоняющийся от работы отдаётся в рабство тому лицу, которое донесёт на него как на праздношатающегося. Хозяин должен предоставлять своему рабу хлеб и воду, похлёбку и такие мясные отбросы, какие ему заблагорассудится. Он имеет право посредством порки и заковывания в кандалы принуждать его ко всякой работе, как бы отвратительна она ни была. Если раб самовольно отлучается на 2 недели, то он осуждается на пожизненное рабство и на его лоб или на щёку кладут клеймо «S»; если он убегает в третий раз, его казнят как государственного преступника. Хозяин может его продать, завещать по наследству, отдать внаймы как раба, как всякое движимое имущество или скот. Если рабы замыслят что-либо против своих господ, то они также подлежат смертной казни. Мировые судьи обязаны разыскивать беглых рабов по заявлению господ. Если окажется, что беглый бродяга три дня шатался без дела, то его отправляют на родину, выжигают раскалённым железом на его груди клеймо «V» и, заковав в кандалы, употребляют для дорожных и других работ. Бродяга, неправильно указавший место своего рождения, в наказание за это обращается в пожизненного раба соответствующего селения, его жителей или корпорации и получает клеймо «S». Всякий имеет право отнять у бродяги его детей и держать их при себе в качестве учеников - юношей до 24 лет, девушек до 20 лет. Если они убегают, то до наступления указанного возраста обращаются в рабов своих хозяев-воспитателей, которые могут заковывать их в кандалы, пороть и т. п. Хозяин может надеть железное кольцо на шею, ноги или руки своего раба, чтобы легче отличать его от других и затруднить ему возможность скрыться. В последней части этого закона предусматриваются случаи, когда бедные должны работать на тот округ или тех лиц, которые берутся их кормить, поить и обеспечивать работой. Такого рода рабы - рабы приходов - сохранились в Англии вплоть до XIX века под именем roundsmen (приходчики)» .
Страница за страницей и глава за главой факты такого рода, подводят к выводу о том, что они иллюстрируют фатальную неизбежность теории которую Маркс считает доказанной точными рассуждениями, они не могут не вызвать гнев у любого читателя принадлежащего к рабочему классу и стыд у любого собственника которому знакомо чувство благородства и справедливости.
Почти в самом конце тома, в очень короткой главе, под названием «Историческая тенденция капиталистического накопления» Маркс позволяет себе на одно мгновение заглянуть с надеждой в будущее, которое наступит после нынешних ужасов: «Когда этот процесс превращения достаточно разложил старое общество вглубь и вширь, когда работники уже превращены в пролетариев, а условия их труда - в капитал, когда капиталистический способ производства становится на собственные ноги, тогда дальнейшее обобществление труда, дальнейшее превращение земли и других средств производства в общественно эксплуатируемые и, следовательно, общие средства производства и связанная с этим дальнейшая экспроприация частных собственников приобретает новую форму. Теперь экспроприации подлежит уже не работник, сам ведущий самостоятельное хозяйство, а капиталист, эксплуатирующий многих рабочих.
Эта экспроприация совершается игрой имманентных законов самого капиталистического производства, путём централизации капиталов. Один капиталист побивает многих капиталистов. Рука об руку с этой централизацией, или экспроприацией многих капиталистов немногими, развивается кооперативная форма процесса труда в постоянно растущих размерах, развивается сознательное техническое применение науки, планомерная эксплуатация земли, превращение средств труда в такие средства труда, которые допускают лишь коллективное употребление, экономия всех средств производства путём применения их как средств производства комбинированного общественного труда, втягивание всех народов в сеть мирового рынка, а вместе с тем интернациональный характер капиталистического режима. Вместе с постоянно уменьшающимся числом магнатов капитала, которые узурпируют и монополизируют все выгоды этого процесса превращения, возрастает масса нищеты, угнетения, рабства, вырождения, эксплуатации, но вместе с тем растёт и возмущение рабочего класса, который постоянно увеличивается по своей численности, который обучается, объединяется и организуется механизмом самого процесса капиталистического производства. Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и под ней. Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьёт час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют».
Вот и все. Вряд ли во всей книге найдутся слова, более способные внушать надежду, и с их воздействием на читателя связана большая доля той власти, которую книга приобретает над ним.
Относительно работы Маркса возникает два вопроса: первый - верны ли его законы исторического развития? Второй - необходим ли вообще Социализм? Второй из этих вопросов совершенно не зависит от первого. Маркс предрекает, что Социализм обязательно должен наступить, но вряд ли он задается вопросом о том является ли Социализм хорошей вещью. Может быть, тем не менее, если он придет, то принесет пользу, даже если все аргументы Маркса в пользу наступления социализма ложны. Развитие мира соответствовало его предсказаниям и доказывало, что он необыкновенно проницательный человек, но его проницательность было не достаточно для того что бы политическая и экономическая история развивалась в точном соответствии с его предсказаниями. Национализм, пока не идет на спад, а усиливается, и он не побежден космополитическими тенденциями, которые Маркс обнаружил в экономике. Несмотря на то, что крупные предприятия становятся все больше и в большой степени достигли монополистической стадии, пока что, число акционеров в этих предприятий настолько велико, что фактическое число лиц, заинтересованных в капиталистической системе непрерывно растет. Более того, хотя крупные фирмы стали больше, одновременно увеличили свое влияние фирмы среднего размера. Рабочие, согласно Марксу, должны были остаться с доходом, не превышающим прожиточный минимум, оставались на голом прожиточном минимуме, которое они имели в Англии, в первой половине девятнадцатого века, между тем и они извлекли выгоду из общего роста богатства, хотя в меньшей степени, чем капиталисты. Предполагаемый железный закон заработной платы оказался не верным, если говорить о цивилизованных странах. Если мы захотим найти примеры капиталистической жестокости аналогичные тем которые мы видели, которые мы видели в книге Маркса, то мы можем найти необходимый нам материал в тропиках, или в тех регионах, где эксплуатируются люди низших рас. И еще: опытный работник на сегодняшний день является аристократом в мире труда. Вопрос в том следует ли ему объединяться с неквалифицированными рабочими против капиталистов или с капиталистами против неквалифицированных рабочих. В частности он сам в небольшой степени капиталист, а если он лично не является таковым, то наверняка его профсоюз или иная организация является. Следовательно, острота классовой борьбы не дошла до крайней степени. Существует градация, положение между богатыми и бедными, а не логически чистое противоречие между рабочим, который не имеет ничего, и капиталистом, который имеет всё. Даже в Германии, которая стала родиной официального социализма и сформировала мощную социал-демократическую партию, номинально принимающую доктрину «Капитала», как и все, в основном, на словах, даже там громадный рост богатства всех классов в годы предшествующее войне привел социалистов к ревизии их веры и к принятию скорее эволюционной, чем революционной платформы. Бернштейн, немецкий социалист, который долго жил в Англии, основал ревизионистское движение, которое, в конце концов, овладело большинством в партии. Его критика марксистской ортодоксии состоит в его эволюционном социализме. Работа Бернштейна, как это обычно бывает у писателей из числа англикан Широкой Церкви, демонстрирует, что основатели никогда не придерживались своих доктрин так же строго как последователи. В работах Маркса и Энгельса многое не укладывается в жесткую ортодоксию их последователей. Бернштейновская критика в их адрес состоит, кроме того, в защите мирной борьбы как альтернативы революции. Он протестует против характерной для социализма враждебности к либерализму, и смягчает остроту интернационализма, которая, несомненно, есть часть учения Маркса. Рабочие, говорит он, имеют отечество, поскольку они являются гражданами и на этой основе он защищает национализм в той мере, в которой во время войны он был признан социализмом. Он даже доходит до того, что признает права европейских наций на обладание тропической территорией, поскольку они обладают более высокой цивилизацией. Такие доктрины уменьшают революционный пыл и в тенденции превращают социалистов в левое крыло либеральной партии. Но растущее благосостояние работников перед войной сделало эти изменения неизбежными. Изменит ли война эти условия, пока невозможно предсказать. Бернштейн заканчивает свои рассуждения мудрым замечанием: «Мы должны принять рабочий класс такой как он есть, а он не состоит поголовно из нищих вопреки тому, что утверждает «Манифест» и не настолько свободен от предрассудков и слабостей как того бы хотели его слуги».
В марте 1914 года Бернштейн прочитал лекцию в Будапеште, в которой он отказался от некоторых своих идей.
Бернштейн констатирует закат марксисткой ортодоксии внутри марксизма. Синдикализм представляет собой атаку против нее извне, с точки зрения ее радикальной и более революционной по сравнению с Марксом и Энгельсом доктрины. Отношение синдикалистов к Марксу можно уяснить из небольшой книги Сореля «Разрушение марксизма» и из его более крупной работы «Рассуждения о насилии». Процитировав Бернштейна и согласившись с его критикой Маркса, Сорель приступает к критике другого порядка, он указывает (и это правда), что экономическая теория Маркса очень близка к манчестерской школе: им была принята ортодоксальная политическая экономия времен его юности, в том числе и те пункты, в которых она была не права. Согласно Сорелю, в действительности сущность марксизма составляет учение о классовой борьбе. Тот, кто придерживается духа этого учения, сохраняет дух социализма в большей мере, чем сторонники буквы ортодоксальной социал-демократии. На основе классовой борьбы французские синдикалисты развивают более глубокую критику Маркса, чем та которую мы до сих пор рассматривали. Представления Маркса об историческом развитии могут быть более или менее ложными и, тем не менее, экономическая и политическая система, которую он создает, возможно, настолько желательна, как это представляют его последователи. Синдикализм, тем не менее, критикует не только фактические представления Маркса, но также и цель, к которой он стремится, и общий характер его рекомендаций. Идеи Маркса сформировались во времена, когда демократии еще не существовало, год, когда был издан «Капитал», это год, когда рабочие Англии впервые получили избирательное право, и всеобщее избирательное право было введено Бисмарком в северной Германии. Вполне естественно, что на достижение демократии возлагались большие надежды. Маркс, подобно ортодоксальным экономистам, полагал, что мнение людей более или менее направляется личным или классовым экономическим интересом. Продолжительный опыт политической демократии показал, что в этом отношении Дизраэли и Бисмарк имели более проницательнее представление, чем либералы или социалисты. Становится все сложнее доверять государству как инструменту обеспечивающему свободу, а политическим партиям как к инструменту способному заставить государство служить народу. Современные государства, говорит Сорель, это «группы интеллектуалов, обладающее привилегиями, которые позволяют защищаться от нападения других групп интеллектуалов, желающих присвоить себе их выгоды. Партии создаются для того чтобы обеспечить завоевание власти и они есть аналоги государства».
Синдикалисты пытаются организовать людей не при помощи партии, а при помощи производства. Только это, говорят они, соответствует действительной теории и практике классовой борьбы. Соответственно, они отказываются от таких средств как парламент и выборы. Они рекомендуют действовать при помощи революционных синдикатов и профсоюзов; призывают к экономической борьбе в противоположность политической. Последователи синдикализма стремятся к иной цели, чем Маркс. Они считают, что свобода невозможна там, где есть всемогущее государство, даже если это социалистическое государство. Некоторые из них законченные анархисты, которые хотят полностью упразднить государство, другие хотят лишь урезать его власть. В результате этого движения оппозиция к Марксу со стороны анархистов очень усилилась.