К.Каутский ОТ ДЕМОКРАТИИ К ГОСУДАРСТВЕННОМУ РАБСТВУ, 1921 (конспект)
K. Kautsky. Von der Demokratie zur Staats-Sklaverei,
Berlin, 1921
II. ДЕМОКРАТИЯ
а) Примитивная и современная демократия
Человек по своей природе «демократическое существо», пишет Каутский. Стремление к демократии унаследовано человеком от его животных предков /Ср. с рассуждениями Кропоткина о взаимопомощи как факторе биологической эволюции. - В.М./
В древнейшие периоды истории сообщества людей управлялись демократически, уровень неравенства был низок, а уровень участия людей в управлении общими делами, напротив высок. Такой демократический порядок мог существовать только в рамках сравнительно небольших сообществ, поскольку по мере роста их численности и роста территории практические возможности ля каждого участвовать в народном собрании сокращались. Объединение таких общин (по смыслу рассуждений Каутского - объединение насильственное) создает государство. Демократия в таком государстве сохраняется только на уровне входящей в нее общины, и является инструментом госпоства общинников по отношению к рабам.
В качестве фактора угасания и такой демократии Каутский указывает на войны, которые укрепляли централизованную власть государства.
3. Современная демократия
«Тремя наиболее важными институциями, характеризующими нормальное функционирование современной демократии, являются: печать, политические партии и парламент»
Все эти институты в капиталистическом обществе являются орудиями классового господства буржуазии: печать организуется как капиталистическая монополия. По олигархическим принципам организуется профессиональная партийная работа, парламент и парламентские выборы представляют собой манипуляции капиталистов.
«Действие всех этих анти-демократических тенденций приводит к тому, что в современном капиталистическом государстве демократия никогда не может быть совершенной, и что полностью она будет осуществлена лишь после победы пролетариата, когда станет политической формой социалистического общества. В этом снова проявляется противоречие между демократией и государством»
Преодоление этих антидемократических тенденций Каутский связывает с «проникновением в сознание масс» понимания того факта, что все это плохо-плохо. Финалом этого может стать политическая катастрофа, революция, которая, в принципе, может быть и предотвращена мирным развитием.
Демократия сама по себе не дает гарантий перехода к социализму(будь то революционным или мирным путем), но на формирует соответствующую культуру рабочих.
В этой связи Каутский оспаривает тезис Троцкого о том, что демократия, дескать, усыпляет.
«Интенсивность классовой борьбы в тот или иной момент зависит не от конституции государства, а от остроты классовых противоречий, которые, в конечном счете, определяются не политическими, а экономическими отношениями. Достаточно взглянуть на современную Англию, чтобы смехотворность утверждения, будто демократия усыпляет пролетариат, тотчас же стала очевидной. Верно, что немецкие пролетарии не ответили на объявление войны революцией. Но мы никогда не утверждали, что демократия гарантирует наступление пролетарской революции как раз в тот момент, который нам кажется наиболее желательным».
Приход к власти рабочего класса не отменяет актуальности перечисленных институтов демократии.
Наоборот, следует обиваться более широкой свободы печати, более последовательной многопартийности.
О многопартийности и свободе печати Каутский говорит следующее:
«Совершенная бессмыслица - думать, что свобода парламентских прений, свобода печати и организаций нужна пролетариату только там, где он еще только борется, но не там, где он уже г о с п о д с т в у е т.
Ведь и господствующий класс никогда не совпадает с правительством и правительственными учреждениями. Поэтому и он нуждается в свободе критики по отношению к правительству и в самостоятельной, не зависимой от правительства, информации».
На основе этих рассуждений Каутский в конце этого раздела дает пессимистическую оценку перспективам большевиков, которые взяли власть, имея поддержку лишь небольшого меньшинства, и опираясь исключительно на силу оружия.
3. Диктатура
а) точка зрения Маркса
«Лозунг диктатуры, выдвинутый Марксом, означает, если его толковать правильно, - единовластие пролетариата, осуществляемое через большинство в демократическом государстве.»
Модель диктатуры пролетариата описывалась Марксом и Энгельсом на материале Парижской коммуны. Но Коммуна минимизировала бюрократию, демократизировала полицию и сделала всех должностных лиц выборными.
Каутский резюмирует описание этой модели у Маркса: «Маркс предусматривал для стадии, которую Энгельс называл диктатурой пролетариата, с одной стороны, крайне слабое центральное правительство - без постоянной армии, без политической полиции, с передачей ему лишь очень немногих функций, а с другой стороны - выборность чиновников на основе всеобщего избирательного права».
Да, говорит Каутский, на ранних этапах своего творчества Энгельс симпатизировал пониманию диктатуры пролетариата в бланкистском духе. Но с учетом опыта Коммуны он его пересмотрел.
В этой связи Каутский напоминает «Критику Готской программы», где помимо прочего Маркс пеняет «лассалевской секте» на ее «низкопоклонство перед государством» (например, в виде требования передать под контроль государства школы - напротив, пишет там Маркс: школы следует избавить от всякого контроля правительства).
Вывды Маркса о диктатуре пролетариата Каутский сопоставляет с политикой большевиков в следующих словах:
«Коммуна и Маркс требовали уничтожения постоянной армии и замены ее милицией. Советское правительство начало, правда, с уничтожения старой армии. Но создало на ее место красную армию, в настоящее время чуть ли не самую многочисленную армию в Европе.
Коммуна и Маркс требовали уничтожения государственной полиции. А советская республика уничтожила старую полицию только для того, чтобы создать полицейский аппарат “Чрезвычайки”, т. е. политическую полицию, гораздо более всеобъемлющую, неограниченную и жестокую, чем та, которую имели французский бонапартизм и русские цари.
Коммуна и Маркс требовали замены государственной бюрократии чиновниками, избранными народом на основе всеобщего избирательного права. Советская республика устранила царскую бюрократию, но на место ее поставила новую, в такой же мере централизованную, но с еще большими полномочиями. И так как эта бюрократия должна была регулировать всю хозяйственную жизнь, то в ее распоряжение была отдана не только свобода, но и все источники существования населения. Нигде общество в такой мере не подчинено государству, как в России».
в) Диктатура и революция
На основании практики гражданской войны часто делают заключение, что революция - подобно войне - требует террора и диктатуры сильной, ни с чем не считающейся, центральной власти. Это большая ошибка.
В противоположность военным правительствам революционные правительства, как общее правило, очень слабы. Таким было правительство Керенского в 1917 г. в России, правительство Народных Уполномоченных 1918 г. в Германии, временное правительство 1848 г., правительства французской революции за время с 1789 г. до 1792 г.
Это явление - не случайность, и вытекает оно не из слабости отдельных лиц или партий, а из самой природы вещей. Революция является следствием развала старого аппарата управления. Новый же не может быть сразу создан и не может сразу начать правильно функционировать. А без такого аппарата правительство оказывается висящим в воздухе и менее всякого другого способно к диктатуре.
(…)
Движения 1848 и 1871 г. ни в какой степени не породили тенденций к диктатуре. Диктатуры, сменившие их, были созданы не революцией, а с самого начала контрреволюцией, победоносной военщиной.
Как и в прежних революциях, правительство 1917 г. в России и 1918 г. в Германии менее всего обладали диктаторской силой. Роль неудержимой всепобеждающей силы сыграл, как и в 1789 г., - стихийный напор масс, проявившийся на сей раз преимущественно через советы рабочих депутатов. Во главе движения с самого начала стояли пролетарии, которые и придавали ему должный размах и направление. И в советах рабочих депутатов 1917 и 1918 гг. революционная стихия проявилась с такой же мощью, как в 1789 г. в Коммунах Франции
(…)
В таких условиях всякая попытка ввести диктатуру революционного меньшинства над большинством была бы чистым безумием. Пролетарские партии только в том случае могли бы утвердиться и пойти вперед по пути к социализму, если бы им удалось образовать единый фронт и привлечь на свою сторону большинство населения».
«Освобождение масс зависит от них самих, от их способностей. Никакой диктаторски командующий комитет не может привить массам эти способности, массы должны их приобрести сами. Конечно, социалисты должны им в этом помочь, но это только значит, что социалистам нужны прежде всего сознание и ясность. Ясность же не достижима без дискуссии, а способность к самоосвобождению - без привычки к самоуправлению, т. е. без демократии.
Поэтому даже в тех государствах, где еще нет демократии, где нет возможностей для открытой организации и пропаганды и где рабочие могут организоваться только нелегально, - даже в таких государствах рабочие организации, с точки зрения марксизма, должны строиться не на началах диктатуры, а демократически - с гарантией исчерпывающей дискуссии».
«К счастью, налицо имеется не только альтернатива между красным и белым террором, между диктатурой или анархизмом. Имеется и третья возможность: не свержение большевизма, а его отказ от единодержавия, - коалиция с другими социалистическими партиями, меньшевиками и с.-р., предоставление свободы рабочим и крестьянам, а следовательно, демократия. Этим путем мог бы быть создан режим, имеющий под собою гораздо более широкий базис, чем теперешний, и обладающий гораздо большей силой сопротивляемости по отношению ко всем опасностям, которые угрожают русской республике в ее теперешнем критическом хозяйственном положении. В той мере, в какой этот новый режим уничтожал бы остатки коммунистической диктатуры, он делал бы невозможным - или по меньшей мере значительно затруднял бы - появление контрреволюционной диктатуры, успешно борясь с другой стороны и с анархией. Правда, большевики потеряли бы при этом свое всемогущество, но сохранили бы зато участие во власти, между тем как теперь им угрожает полное политическое и физическое уничтожение»
Berlin, 1921
II. ДЕМОКРАТИЯ
а) Примитивная и современная демократия
Человек по своей природе «демократическое существо», пишет Каутский. Стремление к демократии унаследовано человеком от его животных предков /Ср. с рассуждениями Кропоткина о взаимопомощи как факторе биологической эволюции. - В.М./
В древнейшие периоды истории сообщества людей управлялись демократически, уровень неравенства был низок, а уровень участия людей в управлении общими делами, напротив высок. Такой демократический порядок мог существовать только в рамках сравнительно небольших сообществ, поскольку по мере роста их численности и роста территории практические возможности ля каждого участвовать в народном собрании сокращались. Объединение таких общин (по смыслу рассуждений Каутского - объединение насильственное) создает государство. Демократия в таком государстве сохраняется только на уровне входящей в нее общины, и является инструментом госпоства общинников по отношению к рабам.
В качестве фактора угасания и такой демократии Каутский указывает на войны, которые укрепляли централизованную власть государства.
3. Современная демократия
«Тремя наиболее важными институциями, характеризующими нормальное функционирование современной демократии, являются: печать, политические партии и парламент»
Все эти институты в капиталистическом обществе являются орудиями классового господства буржуазии: печать организуется как капиталистическая монополия. По олигархическим принципам организуется профессиональная партийная работа, парламент и парламентские выборы представляют собой манипуляции капиталистов.
«Действие всех этих анти-демократических тенденций приводит к тому, что в современном капиталистическом государстве демократия никогда не может быть совершенной, и что полностью она будет осуществлена лишь после победы пролетариата, когда станет политической формой социалистического общества. В этом снова проявляется противоречие между демократией и государством»
Преодоление этих антидемократических тенденций Каутский связывает с «проникновением в сознание масс» понимания того факта, что все это плохо-плохо. Финалом этого может стать политическая катастрофа, революция, которая, в принципе, может быть и предотвращена мирным развитием.
Демократия сама по себе не дает гарантий перехода к социализму(будь то революционным или мирным путем), но на формирует соответствующую культуру рабочих.
В этой связи Каутский оспаривает тезис Троцкого о том, что демократия, дескать, усыпляет.
«Интенсивность классовой борьбы в тот или иной момент зависит не от конституции государства, а от остроты классовых противоречий, которые, в конечном счете, определяются не политическими, а экономическими отношениями. Достаточно взглянуть на современную Англию, чтобы смехотворность утверждения, будто демократия усыпляет пролетариат, тотчас же стала очевидной. Верно, что немецкие пролетарии не ответили на объявление войны революцией. Но мы никогда не утверждали, что демократия гарантирует наступление пролетарской революции как раз в тот момент, который нам кажется наиболее желательным».
Приход к власти рабочего класса не отменяет актуальности перечисленных институтов демократии.
Наоборот, следует обиваться более широкой свободы печати, более последовательной многопартийности.
О многопартийности и свободе печати Каутский говорит следующее:
«Совершенная бессмыслица - думать, что свобода парламентских прений, свобода печати и организаций нужна пролетариату только там, где он еще только борется, но не там, где он уже г о с п о д с т в у е т.
Ведь и господствующий класс никогда не совпадает с правительством и правительственными учреждениями. Поэтому и он нуждается в свободе критики по отношению к правительству и в самостоятельной, не зависимой от правительства, информации».
На основе этих рассуждений Каутский в конце этого раздела дает пессимистическую оценку перспективам большевиков, которые взяли власть, имея поддержку лишь небольшого меньшинства, и опираясь исключительно на силу оружия.
3. Диктатура
а) точка зрения Маркса
«Лозунг диктатуры, выдвинутый Марксом, означает, если его толковать правильно, - единовластие пролетариата, осуществляемое через большинство в демократическом государстве.»
Модель диктатуры пролетариата описывалась Марксом и Энгельсом на материале Парижской коммуны. Но Коммуна минимизировала бюрократию, демократизировала полицию и сделала всех должностных лиц выборными.
Каутский резюмирует описание этой модели у Маркса: «Маркс предусматривал для стадии, которую Энгельс называл диктатурой пролетариата, с одной стороны, крайне слабое центральное правительство - без постоянной армии, без политической полиции, с передачей ему лишь очень немногих функций, а с другой стороны - выборность чиновников на основе всеобщего избирательного права».
Да, говорит Каутский, на ранних этапах своего творчества Энгельс симпатизировал пониманию диктатуры пролетариата в бланкистском духе. Но с учетом опыта Коммуны он его пересмотрел.
В этой связи Каутский напоминает «Критику Готской программы», где помимо прочего Маркс пеняет «лассалевской секте» на ее «низкопоклонство перед государством» (например, в виде требования передать под контроль государства школы - напротив, пишет там Маркс: школы следует избавить от всякого контроля правительства).
Вывды Маркса о диктатуре пролетариата Каутский сопоставляет с политикой большевиков в следующих словах:
«Коммуна и Маркс требовали уничтожения постоянной армии и замены ее милицией. Советское правительство начало, правда, с уничтожения старой армии. Но создало на ее место красную армию, в настоящее время чуть ли не самую многочисленную армию в Европе.
Коммуна и Маркс требовали уничтожения государственной полиции. А советская республика уничтожила старую полицию только для того, чтобы создать полицейский аппарат “Чрезвычайки”, т. е. политическую полицию, гораздо более всеобъемлющую, неограниченную и жестокую, чем та, которую имели французский бонапартизм и русские цари.
Коммуна и Маркс требовали замены государственной бюрократии чиновниками, избранными народом на основе всеобщего избирательного права. Советская республика устранила царскую бюрократию, но на место ее поставила новую, в такой же мере централизованную, но с еще большими полномочиями. И так как эта бюрократия должна была регулировать всю хозяйственную жизнь, то в ее распоряжение была отдана не только свобода, но и все источники существования населения. Нигде общество в такой мере не подчинено государству, как в России».
в) Диктатура и революция
На основании практики гражданской войны часто делают заключение, что революция - подобно войне - требует террора и диктатуры сильной, ни с чем не считающейся, центральной власти. Это большая ошибка.
В противоположность военным правительствам революционные правительства, как общее правило, очень слабы. Таким было правительство Керенского в 1917 г. в России, правительство Народных Уполномоченных 1918 г. в Германии, временное правительство 1848 г., правительства французской революции за время с 1789 г. до 1792 г.
Это явление - не случайность, и вытекает оно не из слабости отдельных лиц или партий, а из самой природы вещей. Революция является следствием развала старого аппарата управления. Новый же не может быть сразу создан и не может сразу начать правильно функционировать. А без такого аппарата правительство оказывается висящим в воздухе и менее всякого другого способно к диктатуре.
(…)
Движения 1848 и 1871 г. ни в какой степени не породили тенденций к диктатуре. Диктатуры, сменившие их, были созданы не революцией, а с самого начала контрреволюцией, победоносной военщиной.
Как и в прежних революциях, правительство 1917 г. в России и 1918 г. в Германии менее всего обладали диктаторской силой. Роль неудержимой всепобеждающей силы сыграл, как и в 1789 г., - стихийный напор масс, проявившийся на сей раз преимущественно через советы рабочих депутатов. Во главе движения с самого начала стояли пролетарии, которые и придавали ему должный размах и направление. И в советах рабочих депутатов 1917 и 1918 гг. революционная стихия проявилась с такой же мощью, как в 1789 г. в Коммунах Франции
(…)
В таких условиях всякая попытка ввести диктатуру революционного меньшинства над большинством была бы чистым безумием. Пролетарские партии только в том случае могли бы утвердиться и пойти вперед по пути к социализму, если бы им удалось образовать единый фронт и привлечь на свою сторону большинство населения».
«Освобождение масс зависит от них самих, от их способностей. Никакой диктаторски командующий комитет не может привить массам эти способности, массы должны их приобрести сами. Конечно, социалисты должны им в этом помочь, но это только значит, что социалистам нужны прежде всего сознание и ясность. Ясность же не достижима без дискуссии, а способность к самоосвобождению - без привычки к самоуправлению, т. е. без демократии.
Поэтому даже в тех государствах, где еще нет демократии, где нет возможностей для открытой организации и пропаганды и где рабочие могут организоваться только нелегально, - даже в таких государствах рабочие организации, с точки зрения марксизма, должны строиться не на началах диктатуры, а демократически - с гарантией исчерпывающей дискуссии».
«К счастью, налицо имеется не только альтернатива между красным и белым террором, между диктатурой или анархизмом. Имеется и третья возможность: не свержение большевизма, а его отказ от единодержавия, - коалиция с другими социалистическими партиями, меньшевиками и с.-р., предоставление свободы рабочим и крестьянам, а следовательно, демократия. Этим путем мог бы быть создан режим, имеющий под собою гораздо более широкий базис, чем теперешний, и обладающий гораздо большей силой сопротивляемости по отношению ко всем опасностям, которые угрожают русской республике в ее теперешнем критическом хозяйственном положении. В той мере, в какой этот новый режим уничтожал бы остатки коммунистической диктатуры, он делал бы невозможным - или по меньшей мере значительно затруднял бы - появление контрреволюционной диктатуры, успешно борясь с другой стороны и с анархией. Правда, большевики потеряли бы при этом свое всемогущество, но сохранили бы зато участие во власти, между тем как теперь им угрожает полное политическое и физическое уничтожение»