… Индивид в социалистическом обществе будет свободен, причем не в метафизическом смысле анархизма, т.е. не в смысле свободы от обязанностей перед обществом, а в смысле свободы от принуждения в деле выбора своих занятий и вообще активности. Такая свобода подразумевает организацию, и социализм по праву можно называть «организующим либерализмом». То, что делает институты социалистического общества отличными от средневековых институтов, ест именно и либеральные, демократические принципы. Например, профсоюз без демократической организации есть попросту гильдия в духе средневековья. По факту «свободы от принуждения в деле выбора своих занятий и вообще активности» в обществе реального социализма оказалось куда меньше, чем в даже в капиталистическом обществе. Меня в своё время глубоко поразил реальный случай, приключившийся со мной при поступлении в Университет, теперь вспоминающийся как анекдот, но - повторю - он приключился со мной на самом деле! При поступлении нам выдали анкеты, где, в числе прочего, попросили указать вид спорта, на котором мы бы хотели специализироваться при занятиях физкультурой. Мы с другом указали «теннис». Дамочка, которой мы отдали анкеты, просматривая их, спросила сурово: «А что это вы указали какой-то теннис вместо бокса? Вы должны были выбрать бокс!» И, ничтоже сумняшеся, исправила наш выбор. Возможно, будь я «свободной личностью», стал бы «качать права»; но у меня уже было понимание, что в этом случае я с большой вероятностью не буду зачислен в Университет, а поступить туда очень хотелось. И я промолчал. Хотя запомнил эту историю на всю жизнь. Но это так, лирическое отступление. Если же серьёзно, то, на мой взгляд, развитие человеческой истории действительно идёт по линии постепенного снижения экономического принуждения, то есть - упомянутого «принуждения в деле выбора своих занятий и вообще активности». Очевидно, что в этом отношении свободы у средневекового крепостного было больше, чем у античного раба, а у пролетария - больше, чем у крепостного. Однако объективной предпосылкой для реализации полной «свободы» в этом отношении является лишь высокий уровень развития производительных сил, обеспечивающий высокий уровень производительности труда, и, помимо этого, - достижение человечеством высокого уровня своей численности. При этом могут быть выполнены два условия, действительно обеспечивающих названную Бернштейном «свободу»: 1) Для любого вида деятельности, необходимого для обеспечения жизнедеятельности человечества, найдётся достаточное количество людей, желающих (без всякого принуждения) выполнять именно эту работу, причём в объёмах, необходимых обществу; 2) Для каждого человека, желающего заниматься неким видом деятельности, может быть обеспечена возможность именно этим видом деятельности заниматься. Отмечу, что, на мой взгляд, сейчас, при нынешнем уровне развития производительных сил и нынешней численности человечества, оба этих условия уже выполняются. То есть, теоретически, сейчас человечество могло бы перейти к обществу, вовсе избавленному от экономического принуждения. Во времена Бернштейна до этого было ещё очень далеко.
По факту «свободы от принуждения в деле выбора своих занятий и вообще активности» в обществе реального социализма оказалось куда меньше, чем в даже в капиталистическом обществе. Меня в своё время глубоко поразил реальный случай, приключившийся со мной при поступлении в Университет, теперь вспоминающийся как анекдот, но - повторю - он приключился со мной на самом деле!
При поступлении нам выдали анкеты, где, в числе прочего, попросили указать вид спорта, на котором мы бы хотели специализироваться при занятиях физкультурой. Мы с другом указали «теннис».
Дамочка, которой мы отдали анкеты, просматривая их, спросила сурово: «А что это вы указали какой-то теннис вместо бокса? Вы должны были выбрать бокс!» И, ничтоже сумняшеся, исправила наш выбор.
Возможно, будь я «свободной личностью», стал бы «качать права»; но у меня уже было понимание, что в этом случае я с большой вероятностью не буду зачислен в Университет, а поступить туда очень хотелось. И я промолчал. Хотя запомнил эту историю на всю жизнь.
Но это так, лирическое отступление. Если же серьёзно, то, на мой взгляд, развитие человеческой истории действительно идёт по линии постепенного снижения экономического принуждения, то есть - упомянутого «принуждения в деле выбора своих занятий и вообще активности». Очевидно, что в этом отношении свободы у средневекового крепостного было больше, чем у античного раба, а у пролетария - больше, чем у крепостного.
Однако объективной предпосылкой для реализации полной «свободы» в этом отношении является лишь высокий уровень развития производительных сил, обеспечивающий высокий уровень производительности труда, и, помимо этого, - достижение человечеством высокого уровня своей численности.
При этом могут быть выполнены два условия, действительно обеспечивающих названную Бернштейном «свободу»:
1) Для любого вида деятельности, необходимого для обеспечения жизнедеятельности человечества, найдётся достаточное количество людей, желающих (без всякого принуждения) выполнять именно эту работу, причём в объёмах, необходимых обществу;
2) Для каждого человека, желающего заниматься неким видом деятельности, может быть обеспечена возможность именно этим видом деятельности заниматься.
Отмечу, что, на мой взгляд, сейчас, при нынешнем уровне развития производительных сил и нынешней численности человечества, оба этих условия уже выполняются. То есть, теоретически, сейчас человечество могло бы перейти к обществу, вовсе избавленному от экономического принуждения. Во времена Бернштейна до этого было ещё очень далеко.
Reply
Leave a comment