Apr 29, 2020 14:43
15
Огромный осьминог прижался к груди и обвил щупальцами спину. Франк, задыхаясь, брёл по морскому дну. Господи, думалось ему, лишь бы выбраться на берег, осьминоги ведь не могут жить на суше... Ноги утопали в глубоком иле, и Франк понял, что не дойдёт, упадёт здесь, в нескольких метрах от пляжа. Напрягшись, он вырвался из вязкого дна и поднял голову. В глаза ударил солнечный свет. Ещё несколько рывков, и Франк выбрался на песчаную отмель. Но осьминог не бросил свою добычу. Стиснув грудь юноши осклизлыми щупальцами, он заглядывал в лицо Франку мрачными глазами. Франк попытался отлепить мерзкое головоногое, забарахтался, закричал и проснулся. В глаза било утреннее солнце, на груди лежала диванная подушка.
Кряхтя, Франк уселся и яростно откашлялся. В лёгких сипело и клокотало, словно там играла испорченная волынка. Оглянувшись, Франк увидел, что жалюзи подняты, а у окна стоит Халим, скрестив руки на груди. Мелани не было, диван, где накануне спал маленький Петер, тоже пустовал. Услышав, что Франк зашевелился, Халим обернулся.
- Проснулся? - осведомился он. - С добрым утром.
- Ты зачем жалюзи поднял? - хрипло спросил Франк. - Совсем очумел?
Халим отмахнулся:
- Ничего страшного... Иди лучше сюда, кое-что покажу.
- А где все?
- На кухне, пытаются завтрак приготовить...
Франк на ватных ногах приблизился к окошку. В саду царила загадочная суета. В траве носились зверьки, птицы перелетали с ветки на ветку. Франк заметил, что перемещения совершаются по какой-то сложной схеме, причём в абсолютной тишине. Тут он сообразил, что со вчерашнего дня не слышал птичьих и звериных голосов.
- Они что, напасть собираются?
- Нет, - ответил Халим. - Я за ними битый час наблюдаю. Выделывают кренделя, а зачем - непонятно. Но я не это хотел тебе показать. Посмотри на деревья.
- А что случилось?
- Они изменились.
Франк пригляделся к яблоням и понял, что Халим прав. Вернее, даже не понял, а почувствовал. Вроде бы ветви торчат под иными, непривычными углами, и листья приняли незнакомый оттенок... Да и трава на газоне выглядела не так, как всегда... Изменения были незначительными, но явными.
- Что за чёрт, - просипел Франк. - Какая-то дьявольщина...
- Твой учёный из института ничего про растения не говорил? - неожиданно спросил Халим.
- О господи, - простонал Франк, - только этого не хватало!
Внезапно его осенила жуткая мысль. Отбросив диванную подушку, которую он, оказывается, до сих пор держал в руках, Франк скрылся на лестнице, ведущей в подвал. В гостиную заглянула Мелани.
- Франк, Халим! - позвала она. - Идём завтракать!
Из подвала показался Франк, шатаясь под тяжестью мешка с картошкой.
- Вы только посмотрите! - заорал он.
Все выбежали на крик. Франк торопливо раздирал руками нейлоновую сетку.
- Вот! - забормотал он, вытаскивая картофельные клубни. - Видели?
- Как ты меня напугал, Франк, - облегчённо вздохнула Мелани. - Что ты там нашёл?
- Да вы посмотрите внимательно!
Картошка прорастала оранжевыми побегами.
- Боже мой, - заговорил Франк, сжимая в руках картофелины, - мы забыли, что растения тоже находятся в цепочке всего живого! Фрукты, овощи, семена - живые! А мы их воспринимали только как продукты... Фасоль, горох, картошка, яблоки... Они проснулись!
Элли ахнула, убежала на кухню и загремела там кастрюлями.
- Чёрт побери, - ошарашенно сказал Йенс, - мы об этом даже и не подумали!
- Идите сюда! - закричала Элли. - Что это?
Все бросились на кухню. Элли лихорадочно вытаскивала из шкафа банки с припасами.
Горошины увеличились и покрылись наростами. Просяные зёрна удлинились и странно изогнулись. Фасоль проросла крошечными зазубренными листочками. Помидоры, мирно дозревавшие на подоконнике, приобрели фиолетовый оттенок.
- Насколько я понимаю, - задумчиво сказал Йенс, взвешивая на ладони горсть того, что ещё недавно было сухим горохом, - есть это нельзя. Даже и пробовать не стоит.
- Что же теперь делать? - ошарашенно спросила Элли. - У нас, кроме консервов, ничего нет...
- Тут, мать, дело похлеще, - мрачно отозвался Йенс. - Каждый день нам на голову сваливается очередной сюрприз. Даже боюсь предполагать, что будет завтра...
- Если мы дотянем до завтра, - заявил тяжело дышащий Франк. - Я, кажется, понял...
Все напряжённо замерли. Франк схватился за грудь. Там клокотало и сипело.
- Бактерии... Вирусы, - прохрипел он. - Последнее звено в цепочке... Мы и с насекомыми не смогли справиться, а тут... Бесчисленные солдаты удачи в собственном кишечнике...
Франк поперхнулся и закашлялся, судорожно втягивая воздух.
Все молчали, пытаясь осмыслить сказанное. Мелани куда-то исчезла. На лице Элли застыло бессмысленное выражение. Халим, оскалившись, уставился за окно.
- Мы просто самовлюблённые идиоты, - заговорил, наконец, Йенс. - Возомнили себя хозяевами, даже творцами! Наворотили машин, компьютеров, самолётов, а теперь любая бактерия может положить этому конец...
Его слова прервал вопль Мелани.
- Мама, - кричала она. - Мама!
- Мелани, девочка, что с тобой? - Элли, растолкав родных, побежала к лестнице.
- Мама! - Мелани появилась на площадке наверху. - Петер лежит в спальне! Он не просыпается!
16
К вечеру этого кошмарного дня никто не мог стоять на ногах. Франк задыхался от приступов кашля и плевал кровью. Халим свернулся в узел от режущей боли в животе и, дрожа, бормотал молитвы. Элли и Йенс лежали на семейной кровати, твёрдо решив уйти из жизни вместе. Температура у обоих подползала к сорока. Маленький Петер потерял сознание и едва дышал. Единственная, кого не свалили физические недуги, была Мелани, но и она совершенно обессилела. За окном повисла мрачная тишина, нарушаемая только шорохом травы под лапами животных.
Франк сидел на диване и смотрел в одну точку. В памяти всплывали картинки последних событий. Странно, думал Франк, только пару дней назад мир выглядел обыденно и безобидно... Была работа, были близкие люди... Всё казалось простым и ясным, а главное - имело смысл. Вот так и тля на виноградном листе запускает хоботок в мякоть, высасывает сок, гадит, плодит себе подобных, даже не предполагая, что виноградарь уже вынес смертный приговор. Великая жатва... Виноградник божий... Франк сполз с дивана, уронив подушки. Не всё ли равно, как он завершит свой земной путь? Пожалуй, можно выбраться наружу и высказать Великому Виноградарю всё, что он о нём думает, прежде чем его разорвут на части вороны, куницы и прочие слуги Всевышнего... Ночной спрут снова запустил щупальца в осатаневшие от нехватки кислорода лёгкие. Франк встал и закашлялся, прижимая к груди кулаки. Давай, яростно подумал он, добивай меня, отче наш, иже еси на небеси... Франк заметил Халима, скорчившегося в углу. Похоже, шофёр забился туда, не находя себе места от боли, и остался лежать. Подходить к нему юноша не стал.
С трудом отперев замок - пальцы не слушались - Франк выбрался на крыльцо и осмотрелся. Заходящее солнце пробивалось сквозь ветви яблонь, по небу ползли лёгкие перистые облачка. Тёплый ветерок шевелил траву и тормошил листья деревьев. Задыхаясь и щуря глаза, Франк постоял немного, пока не понял, что слышит знакомый, но забытый звук. Он с удивлением огляделся, пытаясь сообразить, что это такое. И увидел. На крыше сарая, освещённый лучами закатного солнца, сидел чёрный дрозд. Раздувая горлышко и широко разевая жёлтый клюв, птица громко и радостно пела, провожая погожий майский день. И с этим победным посвистом будто рухнуло некое наваждение. Сороки, галки и вороны, вертевшиеся вокруг дома, ринулись в разные стороны. В кустах мелькнул лисий хвост, а два кота, сидевших на заборе, бесшумно провалились, словно сквозь землю. В траве на несколько секунд вспыхнула отчаянная возня. Мыши, землеройки, белки и другие мелкие зверьки забегали по газону и через пару мгновений рассосались бесследно. По лужайке промчались три кролика, протиснулись сквозь щели в заборе и скрылись. Вдалеке послышалось мычание коров.
«Они уходят! - подумал потрясённый Франк. - Они снова ведут себя как обычные животные! Не может быть». Он присел на корточки и сорвал несколько одуванчиков. Цветы выглядели обыкновенно и пахли, как положено пахнуть жёлтым одуванчикам. Франк посмотрел на деревья. Потом на траву. Увидел муравьёв, мирно суетившихся среди травинок, деловитого шмеля, кружившего около анютиных глазок. Услышал, как в пруду за домом поквакивают лягушки. Раздался весёлый собачий лай. На крыше дома завозился вяхирь. В траве трещали кобылки. Много разных мирных звуков доносилось со всех сторон. Лишь рычания автомобилей, грохота музыки, рёва самолётов и прочих человеческих шумов не было слышно в этом многоголосом хоре.
- Неужели? - сипло прошептал Франк.
Он ещё раз поглядел на уходящее солнце, на заливающегося радостным свистом дрозда и помчался в дом, едва не споткнувшись о Халима. Тот выполз из своего угла и сидел у порога, ошалело крутя головой.
- Мелани! - закричал Франк, взбираясь по лестнице. - Йенс! Элли! Мелани!
Спотыкаясь, он вбежал в спальню.
- Слышишь, Мелани? - заговорил он, тяжело дыша. - Конец! Звери уходят! Трава, деревья! Они опять стали прежними! Всё...
- Петер умер, - едва слышно сказала Мелани.
- ...закончилось, слышишь?
Он осекся и замолчал. Мелани неподвижно сидела на полу с окаменевшим лицом. Петер лежал на кровати, укутанный пледом до подбородка. Приоткрыв глаза, он смотрел куда-то в сторону, но взгляд был неподвижен и пуст. У Франка ослабели ноги. Ничего не видя, кроме маленького тела, он опустился на ковёр.
- Только что умер, - безучастно продолжала Мелани. - Открыл глаза, посмотрел на меня. Попытался что-то сказать и умер. Понимаешь, Франк? Он умер, мой мальчик... Умер... Мой мальчик умер... Мой мальчик... Мой воробышек...
Мелани замолчала и тихо заплакала. Франк в ужасе смотрел на трупик ребёнка, а за окном торжествующе свистел и рассыпал рулады чёрный дрозд.
КОНЕЦ
за_последней_печатью