О возстановлении прежнего
Часто, очень часто приходится мне читать и слышать разное, где центральным мотивом служит: "Раньше вот это культурное явление работало, а потом произошло такое, что оно перестало работать, и теперь...", а далее по усмотрению высказывающегося, "хорошо", "плохо", "теперь зажили!", "теперь мы сироты!", и прочее.
Я думаю, что культурные явления сами по себе не ломаются, их ломают, часто преднамеренно, реже от неуклюжести. Зачем это делается, вопрос не имеющий ответа, рациональные разсуждения на тему конкуренции и разчистки территории неверны; если культура маргинальна, нет коммерческого смысла трогать еë, если популярна, то в неë легко встроиться и возглавить - предполагается, что мы умеем делать что-то в культуре. Разрушают потому, что могут, потому, что были какие-то психологические травмы, потому что душа не принимает или хочется что-то изменить, но не знается, что. Разрушение культуры вещь иррациональная - хотя иногда, быть может, и необходимая, кто знает?
Был у меня один родственник, который, к сожалению, уже умер. Лет примерно сорок тому назад к нему на работу приезжал из Японии японец, который что-то измерял, что-то несекретное, надо думать. Какой-то атом или молекулу. Не знаю, что японец измерил, но при отъезде он подарил моему родственнику, как это водится у японцев, подарок, настольные часы-будильник фирмы Seiko. Часы авангардного на тот момент вида сорок лет исправно шли, покуда не случилось страшное. К вдове покойного пришëл сын, и что-то ему почудилось, что-то померещилось, что-то показалось важным. Он взял отвëртку и разобрал часы на детальки, и теперь эти детальки лежат в коробочке, а часов нет. Детальки можно посмотреть, можно сказать: "Раньше это ходило и будило нас, а теперь это груда ненужного хлама, и такова ценность всего того великого, чему нас заставляют поклоняться". Можно и что-то другое сказать, в этой области вариантов много.
Я не знаю, почему уже давно взрослый дядя разобрал будильник, с которым он, можно сказать, вырос, под который поднимался в школу и который был уже маленькой семейной реликвией. Может быть он мстил за все ранние подъëмы в его жизни. Может быть он решил улучшить предмет, да не смог. Может быть он так внутренне расквитался с работой своего отца, которая приподнесла тому не только измерение атомов, но и смертельный рак. Что-то иррациональное вступило в силу и сработало; часы умерли.
Старушка осталась без будильника. Когда тебе 85 лет, без будильника никак нельзя, вы понимаете. Если не встать ровно в шесть, планета остановится, за ней твой пригляд нужен. Разслабиться непозволительно. В общем, не вдаваясь в сложные для меня материи, я обнаружил, что некие товары, продаваемые под маркой Seiko, всё ещё существуют, и купил новый будильник. Он уже не авангардного вида, а вполне традиционного, сделан, вроде бы, хорошо, ходит безшумно. Не знаю, продержится ли сорок лет, но этого мне не проверить. Конечно, статус маленькой семейной реликвии в магазине не купишь, но будь иначе, чего стоили бы наши ценности? Они потому и ценны, что их не вернуть, если что.
Сделал я всё это, и вновь прочëл: "Произошедшее событие отменило такой-то пласт культуры". Что ж, может быть отменило, может быть нет, может быть это дети пошалили. Однако, чем сидеть над грудой деталей с глубокими мыслями, не лучше ли произнести заклинание возвращения, списать деньги с карты и утром проснуться как обычно, в шесть? А разрушение это тоже часть нашей культуры, тоже традиция. Тоже часть истории семьи. О своëм не сожалеют, оно же своë. А если оно чужое, то тут и думать не о чем, прочь да и всё.
Я думаю, что культурные явления сами по себе не ломаются, их ломают, часто преднамеренно, реже от неуклюжести. Зачем это делается, вопрос не имеющий ответа, рациональные разсуждения на тему конкуренции и разчистки территории неверны; если культура маргинальна, нет коммерческого смысла трогать еë, если популярна, то в неë легко встроиться и возглавить - предполагается, что мы умеем делать что-то в культуре. Разрушают потому, что могут, потому, что были какие-то психологические травмы, потому что душа не принимает или хочется что-то изменить, но не знается, что. Разрушение культуры вещь иррациональная - хотя иногда, быть может, и необходимая, кто знает?
Был у меня один родственник, который, к сожалению, уже умер. Лет примерно сорок тому назад к нему на работу приезжал из Японии японец, который что-то измерял, что-то несекретное, надо думать. Какой-то атом или молекулу. Не знаю, что японец измерил, но при отъезде он подарил моему родственнику, как это водится у японцев, подарок, настольные часы-будильник фирмы Seiko. Часы авангардного на тот момент вида сорок лет исправно шли, покуда не случилось страшное. К вдове покойного пришëл сын, и что-то ему почудилось, что-то померещилось, что-то показалось важным. Он взял отвëртку и разобрал часы на детальки, и теперь эти детальки лежат в коробочке, а часов нет. Детальки можно посмотреть, можно сказать: "Раньше это ходило и будило нас, а теперь это груда ненужного хлама, и такова ценность всего того великого, чему нас заставляют поклоняться". Можно и что-то другое сказать, в этой области вариантов много.
Я не знаю, почему уже давно взрослый дядя разобрал будильник, с которым он, можно сказать, вырос, под который поднимался в школу и который был уже маленькой семейной реликвией. Может быть он мстил за все ранние подъëмы в его жизни. Может быть он решил улучшить предмет, да не смог. Может быть он так внутренне расквитался с работой своего отца, которая приподнесла тому не только измерение атомов, но и смертельный рак. Что-то иррациональное вступило в силу и сработало; часы умерли.
Старушка осталась без будильника. Когда тебе 85 лет, без будильника никак нельзя, вы понимаете. Если не встать ровно в шесть, планета остановится, за ней твой пригляд нужен. Разслабиться непозволительно. В общем, не вдаваясь в сложные для меня материи, я обнаружил, что некие товары, продаваемые под маркой Seiko, всё ещё существуют, и купил новый будильник. Он уже не авангардного вида, а вполне традиционного, сделан, вроде бы, хорошо, ходит безшумно. Не знаю, продержится ли сорок лет, но этого мне не проверить. Конечно, статус маленькой семейной реликвии в магазине не купишь, но будь иначе, чего стоили бы наши ценности? Они потому и ценны, что их не вернуть, если что.
Сделал я всё это, и вновь прочëл: "Произошедшее событие отменило такой-то пласт культуры". Что ж, может быть отменило, может быть нет, может быть это дети пошалили. Однако, чем сидеть над грудой деталей с глубокими мыслями, не лучше ли произнести заклинание возвращения, списать деньги с карты и утром проснуться как обычно, в шесть? А разрушение это тоже часть нашей культуры, тоже традиция. Тоже часть истории семьи. О своëм не сожалеют, оно же своë. А если оно чужое, то тут и думать не о чем, прочь да и всё.