Музыка - страшная сила
Я тут который день наркоманю.
И пусть его называют мастером спорта по игре на рояле.
И пусть он жесткий и блестящий, как новые кожаные туфли.
Это именно то исполнение, которого сейчас хочется.
От которого уносит совсем в другой мир.
Он не пытается, как Рихтер закутать тебя в тёплый плед, дать в руки горячего чая с вареньем и посадить у камина.
Он хватает тебя за руку и пинком выпроваживает на улицу. В мороз. В жизнь. В твою жизнь. Он говорит: "Живи! Делай! Ты сможешь!"
Не знаю, почему. Не знаю, почему именно так. Сколько воспоминаний мы храним в голове, в сердце, в ощущениях, а всплывают именно эти. Почему эти? Почему только лишь эти? Ведь столько всего было. А что было? Из двух недель осталось только это, и оно словно всполохами, мазками на картинах, пронзает сознание и мелькает перед глазами, мелькает в чувствах. Калейдоскоп. Только тронь и снова вспыхнет. Сколько бы лет не прошло.
Зябкий ночной город. Промозглый, ветер норовит влезть тебе под куртку. Людей нет, машин нет. Вокзал. Огромный, грубо вырубленный в черном небе черный вокзал. Замер. Ждёт где-то там. Сурово. Величественно. А тут людей нет. Тут каменная стена с черепичной крышей, над которой нависают черные деревья. И не верится, кричать хочется - всё не так, ты врёшь! Всё пройдёт, Всё будет как раньше, всё будет хорошо, я смогу.
Пасмурно. Метель во дворе храма. За воротник, в лицо. Никого нет. Все к празднику готовятся. Подарки куплены, продукты куплены. Вечером праздник. Все будут с семьёй.
- Пойдём погреемся?
- Пойдём
- Куда?
Какая разница куда. Главное, что вместе, и всё будет как раньше, всё будет хорошо, я смогу.
Снова ночь. Почему-то тут всё время ночь. Ночь стылая. Люди, люди, люди, люди. Море людей и всё прибывает. Вот уже не сдвинуться, не пошевелиться. Все ждут. Глубокий гул разрывает гомон толпы. Крики. Ну, с новым годом…
А утром, влиться в волну, захлестнувшую красные ворота и омывающую каждое здание. Звон, как на рынке. Толкаться плечами, смеяться, есть яблоки в карамели и каштаны, и всё это плотно укутано в одеяло запахов жареной лапши, радостные лица и уютных бабушек. Всё будет хорошо. Я смогу.
Святая Каннон. Я знаю, нас много таких. И ты, наверное, уже устала выслушивать наши жалобы, но пожалуйста, сделай как-нибудь так, чтобы всё было как раньше. А хотя…, я же знаю, что как раньше не будет, как раньше больше нельзя, но хотя бы как-нибудь так, чтобы вместе, и я тебя больше не побеспокою. Или… или, если вместе тоже больше совсем нельзя, то хотя бы научи, как это принять. Я постараюсь. Я смогу.
Два, три дня из двух недель. Что-то же было ещё. Что-то же было кроме этого зябкого промозглого ветра и метели в лицо. Кроме этих холодных ночей на безлюдных улицах и черного вокзала. Наверное было. Должно было быть. Не знаю. Не помню. Не смог.
И пусть его называют мастером спорта по игре на рояле.
И пусть он жесткий и блестящий, как новые кожаные туфли.
Это именно то исполнение, которого сейчас хочется.
От которого уносит совсем в другой мир.
Он не пытается, как Рихтер закутать тебя в тёплый плед, дать в руки горячего чая с вареньем и посадить у камина.
Он хватает тебя за руку и пинком выпроваживает на улицу. В мороз. В жизнь. В твою жизнь. Он говорит: "Живи! Делай! Ты сможешь!"
Click to viewНе знаю, почему. Не знаю, почему именно так. Сколько воспоминаний мы храним в голове, в сердце, в ощущениях, а всплывают именно эти. Почему эти? Почему только лишь эти? Ведь столько всего было. А что было? Из двух недель осталось только это, и оно словно всполохами, мазками на картинах, пронзает сознание и мелькает перед глазами, мелькает в чувствах. Калейдоскоп. Только тронь и снова вспыхнет. Сколько бы лет не прошло.
Зябкий ночной город. Промозглый, ветер норовит влезть тебе под куртку. Людей нет, машин нет. Вокзал. Огромный, грубо вырубленный в черном небе черный вокзал. Замер. Ждёт где-то там. Сурово. Величественно. А тут людей нет. Тут каменная стена с черепичной крышей, над которой нависают черные деревья. И не верится, кричать хочется - всё не так, ты врёшь! Всё пройдёт, Всё будет как раньше, всё будет хорошо, я смогу.
Пасмурно. Метель во дворе храма. За воротник, в лицо. Никого нет. Все к празднику готовятся. Подарки куплены, продукты куплены. Вечером праздник. Все будут с семьёй.
- Пойдём погреемся?
- Пойдём
- Куда?
Какая разница куда. Главное, что вместе, и всё будет как раньше, всё будет хорошо, я смогу.
Снова ночь. Почему-то тут всё время ночь. Ночь стылая. Люди, люди, люди, люди. Море людей и всё прибывает. Вот уже не сдвинуться, не пошевелиться. Все ждут. Глубокий гул разрывает гомон толпы. Крики. Ну, с новым годом…
А утром, влиться в волну, захлестнувшую красные ворота и омывающую каждое здание. Звон, как на рынке. Толкаться плечами, смеяться, есть яблоки в карамели и каштаны, и всё это плотно укутано в одеяло запахов жареной лапши, радостные лица и уютных бабушек. Всё будет хорошо. Я смогу.
Святая Каннон. Я знаю, нас много таких. И ты, наверное, уже устала выслушивать наши жалобы, но пожалуйста, сделай как-нибудь так, чтобы всё было как раньше. А хотя…, я же знаю, что как раньше не будет, как раньше больше нельзя, но хотя бы как-нибудь так, чтобы вместе, и я тебя больше не побеспокою. Или… или, если вместе тоже больше совсем нельзя, то хотя бы научи, как это принять. Я постараюсь. Я смогу.
Два, три дня из двух недель. Что-то же было ещё. Что-то же было кроме этого зябкого промозглого ветра и метели в лицо. Кроме этих холодных ночей на безлюдных улицах и черного вокзала. Наверное было. Должно было быть. Не знаю. Не помню. Не смог.