А.Ганин, ЛЮБИМЫЕ ЖЕНЩИНЫ БРАТЬЕВ ИГНАТЬЕВЫХ - 2
(окончание)
Колонтаев располагал документальными подтверждениями того, что Игнатьев при размещении заказов всё время отдавал предпочтение исключительно заводам Шнейдер и связанным с ними, причём деньги переводились исключительно через Русско-Азиатский банк и директора его парижского отделения А. Г. Рафаловича. На нажитые с поставок деньги Игнатьев, по показаниям французского офицера капитана Дофина, приобрёл «для одной артистки» ожерелье стоимостью 300 000 франков24. Есть и свидетельства о сотрудничестве Русско-Азиатского и ряда других банков с немцами25. Думаю, целенаправленный поиск документов в архивах Русско-Азиатского банка и заводов Шнейдер позволит разобраться в этом тёмном и грязном деле, происходившем аккурат в те дни, когда русские солдаты десятками тысяч гибли в наступлении у озера Нарочь. Полковник военно-судебного ведомства Ю. И. Лисовский, пытавшийся расследовать деятельность Игнатьева, писал: «Могу предположить, что в то время, когда русский солдат и офицер умирали в России на фронте, изнемогая от недостатка снарядов и другого боевого материала, в Париже были люди, занимавшие ответственные места в заготовительной комиссии и думавшие очень мало о том, что на русском фронте умирают русские люди и что их добросовестная работа может уменьшить количество этих смертей»26.
По агентурным донесениям французской разведки, завербовавшей служанку Игнатьева, «граф Алексей Игнатьев вследствие своих расходов на Труханову в одно прекрасное время оказался в очень затруднительном материальном положении... в её (служанки. - А. Г.) присутствии неоднократно составлялись фальшивые документы на крупные суммы»27. Вызывала сомнения и финансовая порядочность начальника русской контрразведки во Франции Игнатьева 2-го, также имевшего в Париже любовницу и получавшего за одну и ту же информацию деньги и от Генерального штаба, и от Ставки, и от фронтовых штабов. При проверке его деятельности ценными за период с мая по август 1917 года были признаны лишь 11,7 процента донесений (38 из 324 телеграмм). Кроме того, при расследовании в августе 1917 года 154 телеграммы Павла Игнатьева были признаны неверными, 87 бесполезными, а 28 даже несерьёзными28. При этом расходы Игнатьева 2-го в 1916 году составили порядка четырёх миллионов франков.
Помимо всего прочего Павел фабриковал дела по обвинению в шпионаже всех неугодных его старшему брату. Таким способом были устранены Генерального штаба полковник В. В. Кривенко, поручик граф В. И. Капнист, коллежский советник П. С. Вяжсеев (в документе фамилия неразборчива. - А. Г.) и, наконец, сам автор рапорта Панчулидзев, что и заставило последнего взяться за перо. Из состава русской военной миссии Игнатьевыми были также удалены полковники Колонтаев и Лисовский29. Вышеперечисленные офицеры и чиновники так или иначе пытались бороться с Игнатьевыми: Капнист составил рапорт об их деятельности на имя представителя Временного правительства Генерального штаба генерал-лейтенанта М. И. Занкевича, травлю которого также пытался организовать Игнатьев30, Колонтаев располагал документами о неправильном ведении Игнатьевым дел, Лисовский, возглавлявший Расследовательную комиссию, обнаружил злоупотребления на принадлежавших русской военной миссии огромных складах во французском Бресте.
Занкевич писал Игнатьеву 26 июля 1917 года, требуя командировать в Брест следственную комиссию:
«Из доклада командированной мной в гор. Брест комиссии выяснилось, что сложенные там военные грузы, которые по независящим от Русской Миссии причинам не могли до сих пор быть отправлены в Россию, частью пришли в негодность, благодаря отсутствию или недостаточности приспособлений, ограждающих их от влияния сырости и непогоды...»31
В истории со складами в Бресте ещё в конце июня 1917 года было проведено расследование, материалы которого сохранились. Русское военное имущество постепенно приходило в негодность от небрежного хранения (тысячи ящиков с ржавыми касками, патронами, снарядами, автомобилями, гнилой конской сбруей32). Все закупки на сумму в 20 миллиардов рублей и хранение приобретённого имущества находились в ведении графа Игнатьева, причём общая сумма ущерба от преступного недосмотра составила миллионы рублей. Русские грузчики (многие из военнопленных, бежавших из германского плена), работу которых оплачивала русская миссия, работали с частными лицами, не имевшими к России никакого отношения, в частности, сооружали для французов заборы33. Как показал подпрапорщик А. Д. Касьянов, занимавшийся разгрузкой вагонов: «Председатель Миссии выдаёт фальшивые удостоверения, беря всякую частную работу под опеку, и называет её казённой. Такой порядок сильно волнует нашу команду, отбивает всякую охоту к работе и подрывает наши физические и моральные силы»34.
Подобные показания давали и другие лица, участвовавшие в погрузке. В счетах на довольствие нижних чинов указывались продукты питания, которых они не получали. Затягивались, возможно преднамеренно, погрузки пароходов, вместо 5-6 до 10-17 дней, что вело к огромным расходам за простой кораблей (до 30 тысяч франков за погрузку). Поручик Д. О. Морозов показал, что «у меня невольно сложилось крепкое убеждение о том, что расходы Миссией Русских денег ведутся совершенно произвольно... я вновь усматриваю, что поставленным во главе Русской Миссии лицам в Бресте русские интересы чужды»35. Председатель следственной комиссии по ситуации в порту Бреста Лисовский в своих неопубликованных мемуарах писал, что прямых улик, доказывающих причастность Игнатьевых к произошедшему в Бресте, не имеется. Однако на протяжении всех своих воспоминаний он указывает на то, что именно Игнатьевы ответственны за это: «Граф Игнатьев вплоть до настоящего времени не может равнодушно слышать о Генерале Занкевиче, возбудившем дело о беспорядках в Бресте». По свидетельству Лисовского, Игнатьев 1-й умышленно препятствовал работе комиссии и даже прислал для наблюдения за ней своего соглядатая - прапорщика Градова. Игнатьев очень болезненно воспринял доклад Лисовского об итогах поездки в Брест, проявлял «необыкновенную нервность и заносчивость; он перебивал мои слова, делал странные выпады, заявлял, что Комиссия не имеет права соваться в те дела, которые ей не подведомственны, и т. д. Это сильно мешало докладу, хотя, по-видимому, Граф Игнатьев забывал самое главное: я докладывал от лица всей Комиссии, присутствовавшей здесь же, а Комиссия расследовала согласно предписанию, данному Представителем Временного Правительства». После комиссии Лисовского уже сам Игнатьев направил в Брест свою комиссию, задачей которой, по мнению Лисовского, было «замазывать» все ранее вскрытые злоупотребления36.
ОБОРОТНИ В ПОГОНАХ
Характерно, что упоминания Игнатьевым в мемуарах из всех его оппонентов удостоились лишь Панчулидзев и представитель Генерального штаба при французской главной квартире Генерального штаба полковник В. В. Кривенко («оказался по отношению ко мне - вероятно, из зависти - большим врагом»37), как будто остальных и не существовало. По сути, в Париже к 1916-1917 годам сложилась организованная группа, объединявшая братьев Игнатьевых, Рафаловича и покровительствовавшего им русского поверенного в делах в Париже (май-октябрь 1917 года) богатого грека М. М. Севастопуло. Не исключено, что в делах Игнатьева был замешан и русский морской агент во Франции капитан 1-го ранга В. И. Дмитриев, во всяком случае об этом писал Лисовский38. С такой организацией в чужой стране, где все административные рычаги, благодаря многолетним связям с французской элитой, были у Игнатьева 1-го, офицерам русской военной миссии, сохранившим верность присяге, бороться было почти невозможно.
Есть и более страшное обвинение Панчулидзева - с целью отвлечь внимание русского и французского командования от своих махинаций Игнатьевы содействовали беспорядкам в частях Русского экспедиционного корпуса во Франции в 1917 году39. По всей видимости, речь идёт о событиях в лагере Ля-Куртин (близ города Лимож), в котором летом 1917 года произошло восстание русских солдат. Лисовский также писал о требующих проверки слухах, что Игнатьев засылал в Ля-Куртин агитаторов40. Внешне всё выглядело вполне благопристойно: «Граф Игнатьев соблюдал строгую дипломатию, ни во что «строевое» не вмешивался и делал вид, что он вообще ничего не знает о Ля-Куртин»41. Впрочем, в мнимую неосведомлённость Игнатьева трудно поверить.
Дознание по делу Игнатьевых проходило в Петрограде и началось в весьма символичный для русской истории день - 25 октября 1917 года. По мнению Лисовского, «в Русской миссии во Франции... несомненно, есть люди, для которых большевистский переворот был сущим подарком. Наоборот - не явись большевики, не все служащие в Русской миссии чувствовали бы себя хорошо вплоть до настоящего времени и, вероятно, сели бы на скамью подсудимых и были бы достойно наказаны»42.
Поскольку более поздние документы в деле Игнатьевых отсутствуют, можно предположить, что в тот же день расследование было прекращено. По той же причине не состоялась и сенаторская ревизия в брестском порту.
Даже если все выдвинутые против Игнатьевых в 1917 году обвинения ложны (что маловероятно), всё равно их деятельность, давшая повод столь громким слухам в политических кругах и обществе двух стран, а позднее вызвавшая даже специальное расследование, находившееся на контроле у начальника Генерального штаба, нанесла самый серьёзный ущерб престижу России и русской армии. Однако похоже, что ложными эти обвинения отнюдь не были. Оставшиеся средства граф Игнатьев в 1925 году передал СССР...
Андрей ГАНИН,
кандидат исторических наук
Журнал РОДИНА 3-2007
Библиотека Андрея Ганина
Примечания
1. Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю. Т. 2. Кн. 4-5. М. 1989. С. 134.
2. См., напр.: Враги братьев Игнатьевых//Алексеев М. Военная разведка России. Первая мировая война. Кн. 3. Ч. 1. М. 2001. С. 346-354.
3. Марков А. Записки мерзавца//Военная быль (Париж). 1957. № 22. С. 26.
4. Шавров А. В., Смирнова И. М. Неизвестное письмо известного генерала (граф А. А. Игнатьев - адмиралу А. В. Колчаку)//Отечественные архивы. 1992. № 1. С. 107-110.
5. Игнатьев М. Русский альбом. Семейная хроника. СПб. 1996. С. 131; См. также донесения французской военной разведки и контрразведки по данному вопросу: Французская разведка о деятельности графа П. А. Игнатьева (Документы)//Игнатьев П. Моя миссия в Париже. М. 1999. С. 301-302, 306.
6. См., напр.: Любимые женщины братьев Игнатьевых//Алексеев М. Военная разведка России. Первая мировая война. Кн. 3. Ч. 2. М. 2001. С. 384-410.
7. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 2652. Л. 95, 120, 122 об.; Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия. Именные списки 1769-1920. Биобиблиографический справочник. М. 2004. С. 683; Волков С. В. Офицеры российской гвардии: Опыт мартиролога. М. 2002. С. 364.
8. Игнатьев А. А. Указ. соч. С. 232, 305.
9. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 2652. Л. 93-94.
10. Там же. Л. 92.
11. Там же. Л. 95.
12. Там же. Л. 101.
13. Там же. Л. 107.
14. Там же.
15. Там же. Л. 114.
16. Там же. Л. 113.
17. РГВИА. Ф. 15304. Оп. 1. Д. 155. Л. 124.
18. Там же. Оп. 4. Д. 197. Л. 2.
19. Лисовский [Ю. И.] Что я знаю о Бресте - Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 458. Л. 11.
20. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 2652. Л. 114.
21. Цит. по: Французская разведка... С. 305.
22. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 2652. Л. 113.
23. Там же. Л. 109.
24. Там же. Л. 113.
25. Орлов В. Г. Двойной агент. Записки русского контрразведчика. М. 1998. С. 57; Цветков В. Ж. Спецслужбы (разведка и контрразведка) Белого движения в 1917-1922 годах//Вопросы истории. 2001. № 10. С. 131.
26. ГА РФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 458. Л. 8.
27. Цит. по: Французская разведка... С. 306.
28. Звонарев К. К. Агентурная разведка: Русская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг. В 2 кн. Кн. 1. М. 2003. С. 247.
29. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 2652. Л. 116, 118; Ф. 15304. Оп. 2. Д. 179. Л. 181.
30. ГА РФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 458. Л. 79.
31. РГВИА. Ф. 15304. Оп. 4. Д. 149. Л. 179.
32. ГА РФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 458. Л. 42, 44, 46, 47, 49, 50, 57, 62.
33. ГА РФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 458. Л. 35.
34. РГВИА. Ф. 366. Оп. 2. Д. 230. Л. 28.
35. Там же. Л. 68 об. - 69.
36. ГА РФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 458. Л. 6, 32, 77.
37. Игнатьев А. А. Указ. соч. С. 232.
38. ГА РФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 458. Л. 31.
39. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 2652. Л. 116.
40. ГА РФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 458. Л. 81.
41. Лисовский Ю. [И.] Лагерь Ля-Куртин (Русская революция во Франции)//Архив русской революции. Т. 17. Берлин. 1926. С. 274.
42. ГА РФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 458. Л. 8-9.
http://ricolor.org/history/voen/bitv/xx/1_world_war/ganin/