К 15-летию победы над путчистами
Это интервью было взято в 2001 году, когда приближались 10-летие путча. Ярошенко уже не Торгпред РФ, а мы сегодня отмечаем 15-летие победы над путчистами.
МОЙ ПОДХОД НЕ НРАВИЛСЯ РАДИКАЛАМ
Как министр Виктор Ярошенко стал торгпредом
Александр Бангерский
- ВАШЕ ИМЯ было в списке двадцати первоочередных кандидатов на арест, составленном ГКЧП. Вы были среди тех, кто буквально с первых часов путча и до конца его был рядом с Ельциным. И трехцветный флаг, который был поднят над Белым домом, позаимствовали в вашем рабочем кабинете. Как это было?
- Начало надо искать за год до августовских событий. Тогда формировалось первое правительство Ельцина, которое возглавил Силаев. Я занял в нем пост министра внешних экономических связей. До этого Россия не имела такого министерства. Моей первой загранкомандировкой в должности министра была поездка в Швецию, где мы проводили выставку российских товаров. И, поскольку трехцветный российский флаг был в свое время торговым флагом, мы решили поднять над нашим павильоном традиционный триколор. Но, как и на любой советской выставке за рубежом, там был так называемый комиссар, то есть представитель партийных органов, который запретил это делать. Я увез флаг обратно в Москву и поставил его в своем кабинете, твердо решив добиться его официального признания.
И вот 22 августа 1991 года, когда путч был подавлен, на рассмотрение Верховного Совета РСФСР наконец был вынесен вопрос о возвращении к исторической российской символике, и парламент дружно проголосовал за то, чтобы официально утвердить в качестве государственного трехцветный флаг. Ельцин дал поручение Силаеву немедленно поднять флаг над Белым домом, и тот оказался в трудном положении: ни одного подходящего флага не было. Тут он и вспомнил о флаге, который находился в моем кабинете.
Во время победного митинга Борис Николаевич обратился к народу: "Поднимем российский флаг?" Ответом было дружное "Да!" Так мой флаг был поднят над Белым домом.
Но он ведь не был предназначен для использования на такой высоте, на таком огромном здании. На следующий день было изготовлено специальное полотнище больших размеров и из особо прочной ткани. А мне вернули мой флаг, ставший флагом # 1 новой России. Не скрою, я гордился и горжусь этим.
И когда через некоторое время было существенное изменение в составе правительства и я стал торгпредом России во Франции, спускаясь с трапа самолета в парижском аэропорту, я нес в руках две драгоценности: месячную дочь и сверток с флагом, который я не решился сдать в багаж.
Однако я понимал, что этот флаг - не моя личная ценность, а историческая реликвия. Поэтому вскоре я пришел к мысли создать Музей русского флага. Вокруг первого экспоната начала создаваться экспозиция, которая составляет на сегодняшний день уже весьма внушительное собрание из 340 предметов.
- Флаг оказался во Франции потому, что во Франции оказались вы. Извините меня за неделикатный вопрос, но как могло случиться, что человек, входивший в ближайшее окружение Ельцина, вдруг, без всяких видимых причин был отправлен, будем называть вещи своими именами, в "почетную ссылку"? Как министр стал торгпредом?
- После путча шла активная проработка различных путей проведения экономической реформы. И в окружении Ельцина было как минимум три течения: консервативное, умеренно-либеральное, к которому я отношу себя, и радикальное (а сейчас мы видим, что это было радикально-разрушительное течение). В то время уже обсуждался вопрос либерализации цен, либерализации внешней торговли и так далее. Я написал целый ряд служебных записок - и Бурбулису, и Гайдару, и Чубайсу - о том, что технология перехода к рынку должна быть другой, что нельзя сначала отпустить цены, разорить всех дотла, а потом проводить приватизацию, когда ни у кого ничего нет, а есть средства только у криминальных структур. Так мы не создадим среднего класса, а средний класс - это опора любого режима. А у нас получатся только сверхбогатые и сверхбедные. И социальная напряженность на десятилетие вперед.
Эти идеи, естественно, не нравились ни Бурбулису, ни Гайдару, ни Чубайсу. И, когда речь зашла о новом правительстве, Гайдар поставил вопрос о том, чтобы меня в этом правительстве не было.
- Вам не жаль было уходить?
- Хлеб министра - нелегкий. Время необыкновенно уплотняется, нагрузка очень велика. Особенно в период реформ, когда буквально с нуля нам приходилось создавать совершенно новую экономическую систему. Я был министром полтора года, и за это время нам удалось пройти путь от чисто директивной экономики, когда внешняя торговля регулировалась совместными решениями ЦК КПСС и Совмина, до системы лицензирования, когда наше министерство выдавало разрешение на экспорт товара. Эта система до сих пор существует в России, как и во многих других развитых странах. Так что сделать удалось много. Но мой подход не нравился радикалам.
В этой ситуации мне было легче уйти, чем невольно участвовать в том, что они творили. Я был и остаюсь противником тотальной либерализации внешней торговли. Отказавшись от всякого регулирования, Россия несет огромные убытки. Жизнь у человека одна, а в России вот уже почти десять лет происходят такие события, из-за которых для многих обездоленных людей эти годы просто вычеркнуты из жизни. Ради этих людей мы просто обязаны добиваться немедленного улучшения условий жизни.
Париж
"Фигуры и лица" (приложение к "Независимой газете") N° 12 (75) 28 июня 2001 г.
МОЙ ПОДХОД НЕ НРАВИЛСЯ РАДИКАЛАМ
Как министр Виктор Ярошенко стал торгпредом
Александр Бангерский
- ВАШЕ ИМЯ было в списке двадцати первоочередных кандидатов на арест, составленном ГКЧП. Вы были среди тех, кто буквально с первых часов путча и до конца его был рядом с Ельциным. И трехцветный флаг, который был поднят над Белым домом, позаимствовали в вашем рабочем кабинете. Как это было?
- Начало надо искать за год до августовских событий. Тогда формировалось первое правительство Ельцина, которое возглавил Силаев. Я занял в нем пост министра внешних экономических связей. До этого Россия не имела такого министерства. Моей первой загранкомандировкой в должности министра была поездка в Швецию, где мы проводили выставку российских товаров. И, поскольку трехцветный российский флаг был в свое время торговым флагом, мы решили поднять над нашим павильоном традиционный триколор. Но, как и на любой советской выставке за рубежом, там был так называемый комиссар, то есть представитель партийных органов, который запретил это делать. Я увез флаг обратно в Москву и поставил его в своем кабинете, твердо решив добиться его официального признания.
И вот 22 августа 1991 года, когда путч был подавлен, на рассмотрение Верховного Совета РСФСР наконец был вынесен вопрос о возвращении к исторической российской символике, и парламент дружно проголосовал за то, чтобы официально утвердить в качестве государственного трехцветный флаг. Ельцин дал поручение Силаеву немедленно поднять флаг над Белым домом, и тот оказался в трудном положении: ни одного подходящего флага не было. Тут он и вспомнил о флаге, который находился в моем кабинете.
Во время победного митинга Борис Николаевич обратился к народу: "Поднимем российский флаг?" Ответом было дружное "Да!" Так мой флаг был поднят над Белым домом.
Но он ведь не был предназначен для использования на такой высоте, на таком огромном здании. На следующий день было изготовлено специальное полотнище больших размеров и из особо прочной ткани. А мне вернули мой флаг, ставший флагом # 1 новой России. Не скрою, я гордился и горжусь этим.
И когда через некоторое время было существенное изменение в составе правительства и я стал торгпредом России во Франции, спускаясь с трапа самолета в парижском аэропорту, я нес в руках две драгоценности: месячную дочь и сверток с флагом, который я не решился сдать в багаж.
Однако я понимал, что этот флаг - не моя личная ценность, а историческая реликвия. Поэтому вскоре я пришел к мысли создать Музей русского флага. Вокруг первого экспоната начала создаваться экспозиция, которая составляет на сегодняшний день уже весьма внушительное собрание из 340 предметов.
- Флаг оказался во Франции потому, что во Франции оказались вы. Извините меня за неделикатный вопрос, но как могло случиться, что человек, входивший в ближайшее окружение Ельцина, вдруг, без всяких видимых причин был отправлен, будем называть вещи своими именами, в "почетную ссылку"? Как министр стал торгпредом?
- После путча шла активная проработка различных путей проведения экономической реформы. И в окружении Ельцина было как минимум три течения: консервативное, умеренно-либеральное, к которому я отношу себя, и радикальное (а сейчас мы видим, что это было радикально-разрушительное течение). В то время уже обсуждался вопрос либерализации цен, либерализации внешней торговли и так далее. Я написал целый ряд служебных записок - и Бурбулису, и Гайдару, и Чубайсу - о том, что технология перехода к рынку должна быть другой, что нельзя сначала отпустить цены, разорить всех дотла, а потом проводить приватизацию, когда ни у кого ничего нет, а есть средства только у криминальных структур. Так мы не создадим среднего класса, а средний класс - это опора любого режима. А у нас получатся только сверхбогатые и сверхбедные. И социальная напряженность на десятилетие вперед.
Эти идеи, естественно, не нравились ни Бурбулису, ни Гайдару, ни Чубайсу. И, когда речь зашла о новом правительстве, Гайдар поставил вопрос о том, чтобы меня в этом правительстве не было.
- Вам не жаль было уходить?
- Хлеб министра - нелегкий. Время необыкновенно уплотняется, нагрузка очень велика. Особенно в период реформ, когда буквально с нуля нам приходилось создавать совершенно новую экономическую систему. Я был министром полтора года, и за это время нам удалось пройти путь от чисто директивной экономики, когда внешняя торговля регулировалась совместными решениями ЦК КПСС и Совмина, до системы лицензирования, когда наше министерство выдавало разрешение на экспорт товара. Эта система до сих пор существует в России, как и во многих других развитых странах. Так что сделать удалось много. Но мой подход не нравился радикалам.
В этой ситуации мне было легче уйти, чем невольно участвовать в том, что они творили. Я был и остаюсь противником тотальной либерализации внешней торговли. Отказавшись от всякого регулирования, Россия несет огромные убытки. Жизнь у человека одна, а в России вот уже почти десять лет происходят такие события, из-за которых для многих обездоленных людей эти годы просто вычеркнуты из жизни. Ради этих людей мы просто обязаны добиваться немедленного улучшения условий жизни.
Париж
"Фигуры и лица" (приложение к "Независимой газете") N° 12 (75) 28 июня 2001 г.