Разговорчики в строю
Докладываю престарелой тетушке, что скоро приеду домой. Охи , ахи и вдруг без перехода требование доложить «прижилась ли я в Питере?». Неловко зависаю.
- Чего молчишь, Наташка? Наташка?! Ты же никогда не молчишь?!
Тетка закончила Ленинградский институт культуры, рассказы о юности в Питере преследуют меня с детства.
- У меня теперь две тельняшки, - робко начинаю я, - Две пары резиновых сапог. Если внезапно замерзла на улице, просто сворачиваю в ближайший секонд за свежим шарфиком, - Где-то в эфире тетка согласно кивает головой, - Кофе теперь могу пить только с молоком. Подкрашиваю губы, если выхожу выносить мусор во двор. Попав под проливной дождь, просто пожимаю плечами. Добрая половина мая без дождей стояла, куда ж еще…
- А музеи?! - тетушка непреклонна.
- Тут их много… - предполагаю осторожно, - У меня даже абонемент в один есть.
- Да чего же ты нехристь! - бушует Зинаида Петровна, - Ничего-ничего. Скоро лето, отпуска. Гости потянутся, а с ними и ты прекрасным оскоромишься.
Никогда не спорьте с библиотекарем! Тем более в профессиональный праздник.
***
А отец глубоко вздыхает в монитор.
- Вчера чуть с ума не сошел. Решил уж, что ты права.
- Действительно, - почти пугаюсь , - Не мог бы уточнить в чем? На всякий случай.
- Вчера утром присел к компьютеру. Воскресение, на часах десяти еще нет. Все еще спят, вокруг тишина. Вдруг слышу за спиной голос. С перепугу сначала даже слов разобрать не смог. А через полчаса снова. «Лето. Мне тут хорошо. Еды много. Вокруг травка…».
Вид у отца несчастный, а до меня на «травке» дошло. Изо всех сил глушу истерику.
- Папа…
- Что «папа»? Я уж решил всё! Ты же неделями твердишь «нельзя всё время торчать перед монитором в одиночестве», «человек не должен быть один всё время». Как там это у тебя?
- Принудительная социализация?
- Она самая. Решил, что досиделся дома до голосов в голове. А потом огляделся …
Не выдерживаю и ржу. Я сама купила маме этого нелепого плюшевого бегемота. Буквально за пару недель до её смерти. Жмешь на живот, и он блеет жеманным таким голоском: «Хорошо на даче лето. Солнце, птички, много еды. Я люблю пастись на травке…». Мама бегемотика понимала, он её смешил.
- … огляделся. Да я же сам постирал эти чертовы игрушки! Боялся, ребенок потянется поиграть, а они пыльные.
- Папа, ты постирал игрушки вместе с батарейками?
Евгений Анатольевич печально ерошит седые волосы.
- Я почти сутки разбирался, как их правильно постирать. Чтобы у ребенка аллергии какой не началось. Замочил на полчаса в шампуне. Полоскал в трех водах. Поставил на подоконник сохнуть, - шумно вдыхает, - Высохли на мою голову.
В это время из-за его спины глубокий басок выводит: «Я лююююблююю тебя!». Папа замирает и очень медленно смаргивает.
- Всё хорошо, - давлюсь смехом, - Это уже крокодил.
На этом мои силы заканчиваются. Папа лениво ворчит под мой гогот.
***
Объясняю младшему брату, что возраст не помеха радости.
- Вот смотри, в двадцать меня тревожило, что мой зад недостаточно стройный…
- Минут двадцать назад тебе снова было двадцать, - ворчит мой недоверчивый.
- Да ладно тебе! В сорок можно позволит себе гораздо больше. Поверь! Папа, помогай. Тебе через пару недель семьдесят! Скажи, что можно позволит себе в семьдесят?
- Жить на пенсию? - ехидно предполагает отец.
Кто эти люди? Почему я так похожа на них?!
- Чего молчишь, Наташка? Наташка?! Ты же никогда не молчишь?!
Тетка закончила Ленинградский институт культуры, рассказы о юности в Питере преследуют меня с детства.
- У меня теперь две тельняшки, - робко начинаю я, - Две пары резиновых сапог. Если внезапно замерзла на улице, просто сворачиваю в ближайший секонд за свежим шарфиком, - Где-то в эфире тетка согласно кивает головой, - Кофе теперь могу пить только с молоком. Подкрашиваю губы, если выхожу выносить мусор во двор. Попав под проливной дождь, просто пожимаю плечами. Добрая половина мая без дождей стояла, куда ж еще…
- А музеи?! - тетушка непреклонна.
- Тут их много… - предполагаю осторожно, - У меня даже абонемент в один есть.
- Да чего же ты нехристь! - бушует Зинаида Петровна, - Ничего-ничего. Скоро лето, отпуска. Гости потянутся, а с ними и ты прекрасным оскоромишься.
Никогда не спорьте с библиотекарем! Тем более в профессиональный праздник.
***
А отец глубоко вздыхает в монитор.
- Вчера чуть с ума не сошел. Решил уж, что ты права.
- Действительно, - почти пугаюсь , - Не мог бы уточнить в чем? На всякий случай.
- Вчера утром присел к компьютеру. Воскресение, на часах десяти еще нет. Все еще спят, вокруг тишина. Вдруг слышу за спиной голос. С перепугу сначала даже слов разобрать не смог. А через полчаса снова. «Лето. Мне тут хорошо. Еды много. Вокруг травка…».
Вид у отца несчастный, а до меня на «травке» дошло. Изо всех сил глушу истерику.
- Папа…
- Что «папа»? Я уж решил всё! Ты же неделями твердишь «нельзя всё время торчать перед монитором в одиночестве», «человек не должен быть один всё время». Как там это у тебя?
- Принудительная социализация?
- Она самая. Решил, что досиделся дома до голосов в голове. А потом огляделся …
Не выдерживаю и ржу. Я сама купила маме этого нелепого плюшевого бегемота. Буквально за пару недель до её смерти. Жмешь на живот, и он блеет жеманным таким голоском: «Хорошо на даче лето. Солнце, птички, много еды. Я люблю пастись на травке…». Мама бегемотика понимала, он её смешил.
- … огляделся. Да я же сам постирал эти чертовы игрушки! Боялся, ребенок потянется поиграть, а они пыльные.
- Папа, ты постирал игрушки вместе с батарейками?
Евгений Анатольевич печально ерошит седые волосы.
- Я почти сутки разбирался, как их правильно постирать. Чтобы у ребенка аллергии какой не началось. Замочил на полчаса в шампуне. Полоскал в трех водах. Поставил на подоконник сохнуть, - шумно вдыхает, - Высохли на мою голову.
В это время из-за его спины глубокий басок выводит: «Я лююююблююю тебя!». Папа замирает и очень медленно смаргивает.
- Всё хорошо, - давлюсь смехом, - Это уже крокодил.
На этом мои силы заканчиваются. Папа лениво ворчит под мой гогот.
***
Объясняю младшему брату, что возраст не помеха радости.
- Вот смотри, в двадцать меня тревожило, что мой зад недостаточно стройный…
- Минут двадцать назад тебе снова было двадцать, - ворчит мой недоверчивый.
- Да ладно тебе! В сорок можно позволит себе гораздо больше. Поверь! Папа, помогай. Тебе через пару недель семьдесят! Скажи, что можно позволит себе в семьдесят?
- Жить на пенсию? - ехидно предполагает отец.
Кто эти люди? Почему я так похожа на них?!