Украиньцы, палачи Русских Лемков.
Оригинал взят у holera_ham в Украиньцы, палачи Русских Лемков.
Другим символом мученичества русинов-лемков стал уроженец западной Лемковины молодой православный священник Максим Сандович, призывавший лемков униатского вероисповедания к возвращению в лоно православия.
М. Сандович и вся его семья, включая отца, мать, брата и беременную жену, были арестованы австрийскими властями сразу после начала войны по доносу. 6 сентября 1914 г. М. Сандович без суда и следствия на глазах престарелого отца и жены был расстрелян венгерским ротмистром во дворе тюрьмы в г. Горлице.
После трагических событий 1914-1915 гг. среди лемков широко распространилось мнение о том, что в трагедии Талергофа виновны местные украинофилы, доносившие австрийским властям на своих идеологических врагов-русофилов.
"По лемковским селам под видом торговцев иконами... ходили украинские провокаторы и вели с селянами разговоры на политические темы, выдавая себя за друзей русского народа, - писал И.Ф. Лемкин. - У селян выясняли политические взгляды, все записывали, а потом отсылали властям. Таким образом был составлен список "moskalofilow"... На основе этого списка в начале войны была арестована вся лемковская интеллигенция и сотни селян...".
В наибольшей степени от австрийских репрессий пострадали русины-лемки, однако преследования со стороны австро-венгерских властей коснулись всех областей, населенных карпатскими и галицкими русинами.
Маховик репрессий против русофильской интеллигенции Галиции и Угорской Руси стал раскручиваться уже с начала августа 1914 г. С началом военных действий во Львове и других городах Восточной Галиции были закрыты все русские общества.
Уже к 28 августа 1914 г. только во Львове было арестовано и брошено в тюрьмы около 2 тысяч узников - в основном "опасных для государства москвофилов". Поскольку мест для содержания арестованных не хватало, в начале сентября в Штирии был создан большой концентрационный лагерь Талергоф, куда уже 4 сентября прибыл первый транспорт заключенных из Львова численностью около 2 тысяч человек.
По словам современников, за малейшее нарушение лагерного режима узников Талергофа ждала пуля; обычным явлением были пытки и издевательства, включающие самые изощренные; постоянным явлением была переполненность бараков и вопиющая антисанитария, в результате которой часто вспыхивали эпидемии.
Так, по свидетельству узника Талергофа И. Васюты, во время эпидемии тифа, начавшейся в ноябре 1914 г. и продолжавшейся более двух месяцев, в Талергофе умерло до трех тысяч человек.
Дочь известного русского ученого-карпатоведа Ф.Ф. Аристова Т.Ф. Аристова, ссылаясь на показания очевидцев, вспоминала, что "только в одном селении Камен-Броды в Галичине палачи через единственную петлю повесили 70 крестьян на глазах их матерей, жен, детей, а затем убитых докалывали штыками".
По словам русского журналиста, посетившего Львов сразу после его взятия русскими войсками, "быть арестованным и отведенным в военно-полевой суд, заседавший в каждом местечке, считалось счастьем, ибо в большинстве случаев палачи казнили на месте. Казнили врачей, юристов, писателей, художников, не разбирая ни положения, ни возраста".
Волна репрессий обрушилась и на угорских русинов - коренное восточнославянское население Угорской Руси, которое венгерские власти подозревали в панславизме и прорусских настроениях.
Массовые репрессии против угорских русинов со стороны венгерской военной администрации сочетались с установлением жесткого контроля над русинской интеллигенцией и духовенством; при этом уже в самом начале войны более 100 представителей русинского духовенства Угорской Руси было арестовано и интернировано в различных городах внутренней Венгрии.
"Полмиллиона угорских русинов ждала неминуемая национальная гибель. Земли угорских русинов стали полем боя и на длительное время тылом действующей армии; села были сожжены дотла, имущество уничтожено и много русинов казнено", - отмечал чешский современник описываемых событий.
Осмысливая трагедию русинского народа во время Первой мировой войны и роль в ней местных представителей украинского движения, галицкие общественные деятели-русофилы писали впоследствии, что "в то время как... террор в Бельгии или других странах всецело объясним одним фактором - войной..., в отношении Прикарпатской Руси этого недостаточно.
Война тут была лишь удобным предлогом, а подлинные причины этой позорной казни зрели у кого-то в уме самостоятельно... Исключительным объектом австро-мадьярских жестокостей было русское народное движение, т.е. сознательные исповедники национального и культурного единства малороссов со всем остальным русским народом. Прикарпатские "украинцы" были одним из главных виновников нашей народной мартирологии во время войны.
В их низкой и подлой работе необходимо искать причины того, - отмечали галицкие русофилы, - что карпато-русский народ вообще, а наше русское национальное движение в частности с первым моментом войны очутились в пределах Австро-Венгрии на положении казнимого преступника"
К началу Первой мировой войны проавстрийская украинская ориентация в Восточной Галиции уже пустила достаточно глубокие корни. Мощная волна верноподданических манифестаций, прокатившаяся в Австро-Венгрии в поддержку правящей династии в конце июля 1914 г., затронула не только собственно австрийские и венгерские земли, но и славянские народы дунайской монархии, включая галицких русинов.
Вечером 30 июля 1914 г. во Львове толпа местных русинов "двинулась к городской площади, распевая патриотические песни. Оркестр исполнял гимн австрийских народов и марш Радецкого; народ пел гимн с обнаженной головой... Вышедший на балкон наместник поблагодарил манифестантов за их лояльность, на что народ ответил громогласным: "Да здравствует Австрия! Да здравствует наш император!".
Переполненные пламенным австрийским патриотизмом львовяне вряд ли предполагали в то время, что уже через несколько месяцев Галиция будет занята русской армией. Однако связанные с этим мрачные ожидания галичан не оправдались.
Чешские газеты со ссылкой на жителей западной Галиции сообщали о в целом корректном поведении русской армии. Так, заняв город Санок, "...русские не жгли и не грабили; не было проявлений какого-либо явного насилия.
Разница между карпатскими русинами и представителями украинского движения в Восточной Галиции проявилась в их отношении к русской армии, которая с осени 1914 до весны 1915 г. занимала австро-венгерские территории, населенные русинами.
Если австрийские воинские части, сформированные из украинских "сичевых стрельцов" Галиции, оказывали русским войскам ожесточенное сопротивление, то после преодоления Карпат части русской армии встретили доброжелательное отношение карпатских русинов, которые не только помогали русским продовольствием, но и добровольно вступали в русскую армию.
Русины часто предоставляли русскому командованию информацию о перемещениях австро-венгерских подразделений. В г. Бардейов местные русины раздавали листовки, призывавшие население помогать русским войскам.
В ходе отступления русской армии в ее состав влилось много добровольцев из числа карпатских русинов. Только в Воловецком округе вместе с русскими войсками ушло 238 человек. Весьма сочувственное отношение русская армия встретила и со стороны русинов-лемков Западной Галиции, населявших территории к западу от реки Сан.
А так обращались австрийцы и мадьяры с русинами, чехами, сербами. И даже поляками.
Другим символом мученичества русинов-лемков стал уроженец западной Лемковины молодой православный священник Максим Сандович, призывавший лемков униатского вероисповедания к возвращению в лоно православия.
М. Сандович и вся его семья, включая отца, мать, брата и беременную жену, были арестованы австрийскими властями сразу после начала войны по доносу. 6 сентября 1914 г. М. Сандович без суда и следствия на глазах престарелого отца и жены был расстрелян венгерским ротмистром во дворе тюрьмы в г. Горлице.
После трагических событий 1914-1915 гг. среди лемков широко распространилось мнение о том, что в трагедии Талергофа виновны местные украинофилы, доносившие австрийским властям на своих идеологических врагов-русофилов.
"По лемковским селам под видом торговцев иконами... ходили украинские провокаторы и вели с селянами разговоры на политические темы, выдавая себя за друзей русского народа, - писал И.Ф. Лемкин. - У селян выясняли политические взгляды, все записывали, а потом отсылали властям. Таким образом был составлен список "moskalofilow"... На основе этого списка в начале войны была арестована вся лемковская интеллигенция и сотни селян...".
В наибольшей степени от австрийских репрессий пострадали русины-лемки, однако преследования со стороны австро-венгерских властей коснулись всех областей, населенных карпатскими и галицкими русинами.
Маховик репрессий против русофильской интеллигенции Галиции и Угорской Руси стал раскручиваться уже с начала августа 1914 г. С началом военных действий во Львове и других городах Восточной Галиции были закрыты все русские общества.
Уже к 28 августа 1914 г. только во Львове было арестовано и брошено в тюрьмы около 2 тысяч узников - в основном "опасных для государства москвофилов". Поскольку мест для содержания арестованных не хватало, в начале сентября в Штирии был создан большой концентрационный лагерь Талергоф, куда уже 4 сентября прибыл первый транспорт заключенных из Львова численностью около 2 тысяч человек.
По словам современников, за малейшее нарушение лагерного режима узников Талергофа ждала пуля; обычным явлением были пытки и издевательства, включающие самые изощренные; постоянным явлением была переполненность бараков и вопиющая антисанитария, в результате которой часто вспыхивали эпидемии.
Так, по свидетельству узника Талергофа И. Васюты, во время эпидемии тифа, начавшейся в ноябре 1914 г. и продолжавшейся более двух месяцев, в Талергофе умерло до трех тысяч человек.
Дочь известного русского ученого-карпатоведа Ф.Ф. Аристова Т.Ф. Аристова, ссылаясь на показания очевидцев, вспоминала, что "только в одном селении Камен-Броды в Галичине палачи через единственную петлю повесили 70 крестьян на глазах их матерей, жен, детей, а затем убитых докалывали штыками".
По словам русского журналиста, посетившего Львов сразу после его взятия русскими войсками, "быть арестованным и отведенным в военно-полевой суд, заседавший в каждом местечке, считалось счастьем, ибо в большинстве случаев палачи казнили на месте. Казнили врачей, юристов, писателей, художников, не разбирая ни положения, ни возраста".
Волна репрессий обрушилась и на угорских русинов - коренное восточнославянское население Угорской Руси, которое венгерские власти подозревали в панславизме и прорусских настроениях.
Массовые репрессии против угорских русинов со стороны венгерской военной администрации сочетались с установлением жесткого контроля над русинской интеллигенцией и духовенством; при этом уже в самом начале войны более 100 представителей русинского духовенства Угорской Руси было арестовано и интернировано в различных городах внутренней Венгрии.
"Полмиллиона угорских русинов ждала неминуемая национальная гибель. Земли угорских русинов стали полем боя и на длительное время тылом действующей армии; села были сожжены дотла, имущество уничтожено и много русинов казнено", - отмечал чешский современник описываемых событий.
Осмысливая трагедию русинского народа во время Первой мировой войны и роль в ней местных представителей украинского движения, галицкие общественные деятели-русофилы писали впоследствии, что "в то время как... террор в Бельгии или других странах всецело объясним одним фактором - войной..., в отношении Прикарпатской Руси этого недостаточно.
Война тут была лишь удобным предлогом, а подлинные причины этой позорной казни зрели у кого-то в уме самостоятельно... Исключительным объектом австро-мадьярских жестокостей было русское народное движение, т.е. сознательные исповедники национального и культурного единства малороссов со всем остальным русским народом. Прикарпатские "украинцы" были одним из главных виновников нашей народной мартирологии во время войны.
В их низкой и подлой работе необходимо искать причины того, - отмечали галицкие русофилы, - что карпато-русский народ вообще, а наше русское национальное движение в частности с первым моментом войны очутились в пределах Австро-Венгрии на положении казнимого преступника"
К началу Первой мировой войны проавстрийская украинская ориентация в Восточной Галиции уже пустила достаточно глубокие корни. Мощная волна верноподданических манифестаций, прокатившаяся в Австро-Венгрии в поддержку правящей династии в конце июля 1914 г., затронула не только собственно австрийские и венгерские земли, но и славянские народы дунайской монархии, включая галицких русинов.
Вечером 30 июля 1914 г. во Львове толпа местных русинов "двинулась к городской площади, распевая патриотические песни. Оркестр исполнял гимн австрийских народов и марш Радецкого; народ пел гимн с обнаженной головой... Вышедший на балкон наместник поблагодарил манифестантов за их лояльность, на что народ ответил громогласным: "Да здравствует Австрия! Да здравствует наш император!".
Переполненные пламенным австрийским патриотизмом львовяне вряд ли предполагали в то время, что уже через несколько месяцев Галиция будет занята русской армией. Однако связанные с этим мрачные ожидания галичан не оправдались.
Чешские газеты со ссылкой на жителей западной Галиции сообщали о в целом корректном поведении русской армии. Так, заняв город Санок, "...русские не жгли и не грабили; не было проявлений какого-либо явного насилия.
Разница между карпатскими русинами и представителями украинского движения в Восточной Галиции проявилась в их отношении к русской армии, которая с осени 1914 до весны 1915 г. занимала австро-венгерские территории, населенные русинами.
Если австрийские воинские части, сформированные из украинских "сичевых стрельцов" Галиции, оказывали русским войскам ожесточенное сопротивление, то после преодоления Карпат части русской армии встретили доброжелательное отношение карпатских русинов, которые не только помогали русским продовольствием, но и добровольно вступали в русскую армию.
Русины часто предоставляли русскому командованию информацию о перемещениях австро-венгерских подразделений. В г. Бардейов местные русины раздавали листовки, призывавшие население помогать русским войскам.
В ходе отступления русской армии в ее состав влилось много добровольцев из числа карпатских русинов. Только в Воловецком округе вместе с русскими войсками ушло 238 человек. Весьма сочувственное отношение русская армия встретила и со стороны русинов-лемков Западной Галиции, населявших территории к западу от реки Сан.
А так обращались австрийцы и мадьяры с русинами, чехами, сербами. И даже поляками.