Данте Габриэль Россетти. Стихотворения. Часть II
Данте Габриэль Россетти. Венера Милостивая.
Стихотворения
ПРИ ПАДЕНЬИ ЛИСТОВ…
Знаешь ли ты при паденьи листов
Эту томительность долгой печали?
Скорби сплетают, давно уж сплетали,
Сердцу могильный покров,
Спят утешения слов
При паденьи осенних листов.
Стынут главнейшие мысли напрасно,
Стынут главнейшие мысли ума.
Осень, и падают листья, ненастно, -
Знаешь ты это? Все в жизни напрасно,
На все налегла полутьма.
Знаешь ли ты ощущение жатвы
При падении долгом осенних листов?
Ощущенье скользящих серпов?
Ты молчишь, как святыня забытая клятвы,
Ты молчишь, как скучающий сноп меж снопов,
При паденьи осенних листов.
пер. КОНСТАНТИНА БАЛЬМОНТА
ИНТРОНИЗАЦИЯ ЛЮБВИ
Я выделил в особую семью благие Силы:
Вот Истина, горящая в торжественном костре;
Вот Упованье, очи возводящее горе;
Вот Слава, гонящая прочь дыхание могилы;
А вот и Младость, очерки которой сердцу милы,
Что с робким содроганием вздыхает о поре,
О золотистом времени объятий на дворе;
А вот и Жизнь, что расставляет вехи и стропилы.
Любви же трон не сыщешь среди них; он в вышине,
Превыше ветра страстного - привета и прощанья,
Она - в бесстрастной спальне, неприступна и во сне;
Ее предвидит Истина, предмыслит Упованье,
Ей Славы представляется не лишним дарованье,
Ей Младость вечно дорога, и Жизнь сладка вдвойне.
пер. ВИТАЛИЙ СИМАНКОВ
БРЕМЯ НИНЕВИИ
Сегодня, посетив Музей,
Я восхищался все полней
Элладою прошедших дней:
Какое счастье для людей
Ее искусств дары живые!
Со вздохом их я покидал -
Меня туманный Лондон ждал;
Я, выходя, у двери встал
И видел, как внесен был в зал
Крылатый зверь из Ниневии.
Имел он человечий лик,
На чреслах - руны тайных книг,
С копытами, могуч и дик, -
То в митре Минотавр иль бык,
Хранящий тайны вековые
Забытых верований прах,
Повитый в тонких пеленах,
Он грелся в солнечных лучах
И в наших представал глазах
Как воплощенье Ниневии.
Следы узорчатых пелен
Еще хранил, иссохнув, он:
Блюдя таинственный канон,
Свершали хоры смуглых жен
Над ним моления какие?
Какой свершали ритуал?
Каким заклятьем он внимал?
В каких глухих темницах спал,
Пока Британец не порвал
Молчанье древней Ниневии?
О, если бы под каждый кров,
Закрытый даже для ветров,
В песках, где тяжкий шаг веков
Бесследней бега скакунов,
Могли взглянуть глаза людские, -
Казалось, пали б чары вдруг,
И встали б воины вокруг,
И под стрелой запел бы лук,
И слышался б кимвалов звук,
И жизнь воскресла б в Ниневии!
На пыльной нашей мостовой
Тень зверя чертит контур свой.
Тоска темницы вековой,
Ни свет, ни тень, - пока чредой
Сменялись возрасты земные.
Кто видел из жрецов, о Бог,
Бессмертья твоего залог?
Их нет, - ты сроки превозмог,
И та же тень твоя у ног,
Как в оно время в Ниневии!
Свет солнца ту же тень чертил
В день, что пророк нам сохранил,
Когда Господь небесных сил
Ионе тыкву возрастил,
Храня решения благие;
И неизменна тень была, -
От света, что луна лила,
От ламп во храме без числа,
От пламени, что сжег дотла
Сарданапала Ниневию.
Сеннахериб в твоей тени,
Гоним сынами, в злые дни
Скрывался, а в него они
В алтарной целились сени;
Семирамида золотые
Дары несла к твоим ногам,
Ища любви, грозя врагам;
А ныне христиане там,
В твоей тени воздвигнув храм,
Христу молились - в Ниневии.
Теперь, о бедный Бог, попал
Ты в этот чуждый, гулкий зал,
И падает на пьедестал
Тот свет, что с давних лет считал
Наш Лондон - за лучи дневные;
И школы чинной чередой
Проходят в праздник пред тобой
И видят факт в тебе живой
Великой эры прожитой -
"Рим, Вавилон и Ниневия".
Кто б ждал, что жребий твой таков,
Когда, слагая звенья строф,
Которых повторить - нет слов,
Перед тобою сонм жрецов
Бледнел в экстазе литургии?
Рим, Греция, Египет, - вам
И вашим гордым божествам
Не снилось, что искусства храм
Вас приютит, и будет там
К вам близко - Бог из Ниневии!
Где в недрах камни спать могли,
Что здесь оградою легли,
Пока столетия текли
И капища твои росли,
Веков свидетели немые?
О, что не кажется чужим
Проснувшимся очам твоим?
Что веет для тебя былым?
Лишь свод небес, неумолим
И пуст, как древле в Ниневии.
Да, здесь из мумий вдоль стены
Иные быть привезены
Могли в музей твоей страны
И были в нем сохранены,
Как древности, тебе чужие;
И вот, всех выходцев могил,
Вас ныне рок соединил:
Бог смертный, - кто бы он ни был:
Изида, Ибис, крокодил,
Из Фив или из Ниневии.
Да, не один священный лик.
Металлы, и таблицы книг,
И кости, - только свет проник
Под землю, - в прах распались вмиг
От веянья живой стихии, -
И, как они, тогда в сердцах
Будившие священный страх,
Так в ярких солнечных лучах
Сгорела, рассыпаясь в прах,
Былая слава Ниневии.
Когда строитель от трудов
Почил, стояли у брегов
Громады гордых городов,
Колонны капищ и дворцов,
Порфировые, золотые;
Когда Иона в край чужой
Был послан вечным Иеговой,
Он встретил море пред собой,
Где гордость трон воздвигла свой,
Как после - в пышной Ниневии.
Когда весь мир, доступный нам,
Князь гордости открыл очам
Спасителя с горы и там
Сказал: "Мне поклонись, и дам
Все царства я тебе земные", -
Средь пышности, ласкавшей взор,
Нежданный возникал отпор,
Где моря Мертвого простор
Рябил под ветром, - до сих пор
Тебе чужой, о Ниневия.
Блудница пышная! Твой трон
Царит над миром без препон;
Шли годы, шли столетья, - он
Мог отражать, несокрушен,
Все посягательства людские;
Тебе и в час победы гнев
Явился меж поющих дев,
И их воркующий напев
Царя встречал, запечатлев
Завоеванье Ниневии!
Я здесь очнулся. Надо мной
Стал ветер резче; как порой
Улыбку гонит гнев людской,
Так гас и таял свет дневной,
И ветра завыванья злые,
Казалось, тень сметали вон;
И Бог, как роком обречен,
Стоял, короной отягчен;
В нем был, казалось, заключен
Вопль онемевшей Ниневии.
А люди, средь жилых громад
Спешившие вперед, назад,
Невольно поражали взгляд,
Как гипсовых фигурок ряд, -
Все те же формы, как впервые,
Казалось, принимал их строй;
И мог в грядущем разум мой
Вопрос провидеть роковой:
Что было прежде, в век былой.
Наш Лондон - или Ниневия?
Ведь как тогда крылатый Бог
Стоял, пока пустынь песок
Над ним могилою не лег
И, как неумолимый рок,
Закрыл его глаза пустые, -
Так простоит он и сейчас,
И лодки Австралийских рас
Его когда-нибудь от нас
Возьмут, - как древность, в этот раз
Из Лондона - не Ниневии.
Иль, на столетия поздней,
В сознанье будущих людей
Невольно выступят ясней
Истории ближайших дней,
Событья древности седые;
И, эту статую потом
Здесь в месте отыскав пустом,
Решат, что в культе мы своем
Склонялись ниц не пред Христом,
А перед богом Ниневии.
Я улыбнулся; но сменил
Вопрос улыбку: пара крыл
С порывом к небу, но без сил,
Взгляд, что в недвижности застыл;
На чреслах - письмена чужие;
Корона, тяжкая, как рок;
Стопы, давящие песок, -
Ужели (думал я) - то мог,
О Ниневия, быть твой Бог, -
И твой, царица Ниневия?
НОКТЮРН ЛЮБВИ
О полночный Повелитель
Недр, где любят сны блуждать!
Я пришел в твою обитель
И сзываю духов рать
Милую завоевать,
О властитель!
Помоги мне заклинать.
Смутный, тихий, недвижимый,
С нами мир заворожен.
Гулкий и неуловимый,
Будь я силой наделен
Выбрать и послать ей сон!
О, любимой
Знаю, что сказал бы он.
Много есть здесь грез: иная
Погруженья в сон не ждет.
Сказка душная, лесная,
Та - забвенье от забот,
Напевая, нам несет;
В той, рыдая,
Веет жуткой скорби гнет.
Сны поэта неизменно
Здесь роятся: средь полян
Пляшут эльфы вдохновенно,
Звучный воздух густ и прян.
Буйной пеной бьет фонтан,
Песнь сирены
Напевает океан.
Здесь, в блаженстве единенья,
Светлых брачных снов экстаз, -
Разделенные виденья;
Лик, чуть брезжущий для нас
В миг рожденья, в первый раз;
Откровенья,
Тайные, в наш смертный час.
Мой же сон - в нем управляет
Тень прелестная одна,
Взор правдивый отражает
Душу, чистую до дна,
Гордость, мудрость в нем видна;
Сердце знает,
Как любовь ее верна.
Без нее мои виденья
Ужасом населены:
Дьявольские наважденья,
Страх падений с крутизны,
Норы, гадами полны,
Сотрясенья
Погребальной пелены.
Верно ль? Тайный, как известно,
Что, как будит каждый крик
Отзвуки в долине тесной, -
Так для каждого возник
Волею твоей двойник:
Бестелесный,
Призрачно-подобный лик.
О, когда б, бродя случайно
Зыбким рядом ступеней,
Что колеблются бескрайно
В царстве вихрей и теней,
Мог я с помощью твоей,
Встретясь тайно,
Свой двойник направить к ней!
Нет, не я. Но неужели
Не властна твоя рука
Вызвать у ее постели
Смутный облик двойника,
Веющий над ней слегка,
Еле-еле,
Как дыханье ветерка!
В рощах, с робкою мольбою,
Нежная весна цветет,
И, сливаясь меж собою,
Голос ветра, голос вод
К солнцу песнь свою несет, -
Пусть с весною
Он и стонет и поет.
В песне тишина ночная
Властною звучит струной:
В стоне шепчет, иссушая,
Жгучий, злой полдневный зной.
Песнь и стон - прилив весной.
Жажда Мая
Мучит зябкою тоской.
Не прощальные моленья
Отлетающих часов,
Не пустые восхваленья
Льстивых мира голосов, -
Пусть моих признаний зов
В сновиденье
Тверд, уверен и суров.
Где б ни ожила туманно
Греза сонная моя, -
Ночью ль, днем, где неустанно
Солнце тенью острия
Чертит миги бытия, -
Так нежданно
Пусть замедлит взор ея.
Вдруг, подвластный чьей-то силе,
Тихий лик ее мелькнет:
Так, в невидимом кадиле
Лес свой тонкий запах ткет,
Ветви ты раздвинь - и вот
Купы лилий
Дышат в лоне тайных вод.
Пусть мой образ, о Всевластный,
Над царицею моей
Склонится, шепча неясно,
Меж других ночных теней.
Пусть, о Властелин ночей,
Не напрасно
Он, моля, взывает к ней.
Если же, увы, явиться
К ней дерзнет двойник иной
И ему моя царица
Улыбнется, - призрак мой
Примет ли неравный бой?
Иль смирится
И растает в тьме ночной?
Разве б мог любви носитель
Для любви готовить яд?
Если чувств души, Властитель,
Сны ее не утаят, -
Пусть, безмолвием объят,
В снов обитель
Мой двойник уйдет назад.
Пусть как пар мелькнет он пенный,
Как неясный, беглый свет;
В струнах лютни - стон мгновенный
, На стекле - дыханья след;
Мне ж, увы, один привет,
Холод тленный,
Мертвенный, последний бред.
Все тогда, чем я обманут, -
Призраки зовущих благ,
Медленно, бледнея, встанут,
Встретив твой печальный знак.
Все - лишь грезы, если так.
Пусть же канут
Без следа в твой сонный мрак.
Нет, не смерть, гласит преданье, -
Жизнь всегда давал ты нам:
Чрез тебя, смешав дыханье,
В сне жену обрел Адам.
Сон любви, внемли мольбам,
В испытанье
Жизнь, не смерть пошли мне сам!
Да, трепещущий и страстный,
Это - зов к Любви самой.
Ты - Любовь, и сон, согласный,
Милую роднит со мной.
Именем ее одной,
Бог Всевластный,
Не отвергни голос мой!
пер. ТАТЬЯНА КЛАДО
СДАЮЩАЯ КАРТЫ
Да, взор ее, что опьянит
Любого, как вином,
Слит с тишиной - так растворен
Мотив один в другом;
Ее глаза пронзают ночь
И видят звезды днем.
Закрыла золотом она
Зеленое сукно;
Какой волшебной тишиной
Чело облечено!
Богат, кто сможет растрепать
Кудрей ее руно.
Танцоры у ее стола
Замкнули тесный круг,
Но четче, резче их прыжков
Чуть уловимый звук -
Ритмичное паденье карт,
Как сердца мерный стук.
И каждая в ее перстах
На миг оживлена,
Но в них игра ее перстней
На миг отражена,
Где зелень, пурпур, синева,
Багрец, голубизна.
Играет с кем она? С тобой,
Любителем перстней,
Со мной - хочу ее постичь,
С людской породой всей,
Играем с нею мы в стране,
Которой нет странней.
В стране, где хаос воцарен,
Где сразу - ночь и день,
Где встать тому, кто лег, не даст
Губительная лень,
Где тьма темнее тьмы самой
И правит смерти тень.
А в картах что? Там бубны бьют,
В сердцах рождая пыл,
Там пики, чей любой удар
Без промаха разил,
Там над могилами кресты
И черви в тьме могил.
Какие правила игры?
Уж близок мой финал,
Игру лишь начал Ты, а он
Еще не начинал,
Но нет на свете никого,
Кто б этих карт не знал.
Ей ведомо, какой из карт
Когда придет черед,
И Жизнью ты игру зовешь,
И жизнь на спад идет,
Когда ж заговорит она,
То Смертью назовет.
пер. ВЛАДИМИР РОГОВ
НЕБЕСНАЯ ПОДРУГА
Она склонилась к золотой
Ограде в небесах.
Вся глубина вечерних вод
Была в ее глазах;
Три лилии в ее руке,
Семь звезд на волосах.
Хитон свободный, и на нем
Для литаний цвела
Лишь роза белая, - ее
Мария ей дала.
Волна распущенных волос
Желта, как рожь, была.
Казалось ей - прошел лишь день,
Как умерла она,
И изумлением еще
Была она полна.
Но там считался этот день
За десять лет сполна.
Но для кого и десять лет...
(...Но вот моих сейчас,
Склонясь, она волной волос
Коснулась щек и глаз...)
...Ничто: осенняя листва,
Мелькает год, как час.
Она стояла на валу,
Где божий дом сиял;
У самой бездны на краю
Бог создал этот вал,
Так высоко, что солнца свет
Внизу - едва мерцал.
Был перекинут чрез эфир
Тот вал, как мост - дугой,
Под ним чредою - день и ночь
Сменялся пламень тьмой;
И, как комар, кружась, земля
Летела пустотой.
И о любви бессмертной пел
Хор любящих пред ней
И славословил имена,
Что были всех милей;
Взлетали к богу сонмы душ,
Как язычки огней.
Она чуть-чуть приподнялась
Над дивною дугой,
Всем теплым телом прислонясь
К ограде золотой;
И лилии в ее руке
Легли одна к другой.
И вот увидела она,
Как бьется пульс миров,
И развернулась перед ней
Вся бездна без краев;
И зазвучала речь ее -
Хор звездных голосов.
Как перышко за солнцем вслед
Плыл месяц в глубине,
И зазвучала речь ее
В бездонной тишине,
И голос был - как пенье звезд,
Поющих в вышине.
(О счастье! Разве не ее
Мне голос тот звучал,
И разве колокольный звон,
Что небо наполнял, -
То не был звук ее шагов,
Которым я внимал?)
Она сказала: "Знаю я -
Ко мне придет он сам,
Я ль не молилась в небесах,
И он молился там,
А две молитвы не пустяк,
Чего ж бояться нам?
В одежде белой будет он,
С сияющим венцом,
Мы в полный света водоем
С ним об руку войдем
И на виду у бога, так,
Купаться будем в нем.
Мы встанем с ним у алтаря,
Одни - в руке рука,
Там от молитв огни свечей
Колеблются слегка,
И тают прежние мольбы,
Как в небе облака.
У древа жизни ляжем с ним,
И нас прикроет тень.
Незримо голубя хранит
Его благая сень;
И божье имя каждый лист
В нем славит целый день.
И стану я учить его
Там, лежа так вдвоем,
Всем песням, что я пела здесь, -
Их вместе мы споем,
И после каждой что-нибудь
Мы новое поймем".
(Увы! Вдвоем - ты говоришь.
Да, ты была со мной.
Сольет ли бог когда-нибудь
В одно меня с тобой,
Ту душу, что в любви к тебе
Была с твоей душой?)
"По рощам вместе мы пойдем
Искать Марии след, -
С ней пять служанок, их имен
На свете слаще нет:
Сесили, Гертруд, Розалис
И Магдален с Маргарет.
Они уселися в кружок,
Их волосы в цветах,
И пряжи золотая нить
Бежит у них в руках:
Новоявленным душам ткань
Готовят для рубах.
Смутясь он, верно, замолчит, -
Тогда своей щекой
К его щеке я приложусь,
И о любви простой
Я расскажу, и божья мать
Рассказ одобрит мой.
Нас поведет она к нему,
Где, светом нимбов слит,
Коленопреклоненных душ
За рядом ряд стоит.
Где с лютнями навстречу нам
Хор ангелов взлетит.
И там я попрошу для нас
У господа Христа,
Чтоб только были вместе мы,
Как на земле тогда.
Тогда не долго, а теперь
Навеки, навсегда".
"Все будет так, лишь он придет", -
Добавила она.
И ангелов сквозь блеск лучей
К ней ринулась волна.
Улыбка на ее губах
Была едва видна.
(Ее улыбку видел я.)
Но дивный свет погас.
Она заплакала, прикрыв
Рукой сиянье глаз.
(И дальний, тихий плач ее
Я слышал в этот час.)
пер. МИХАИЛ ФРОМАН
Данте Габриэль Россети. Сонет.
БЕССОННИЦА
Тонки ночные кружева,
Когда светает, не спеша,
И тонок сон, когда душа
Повеет на него едва:
Но в полусне живых теней,
Где памяти не давит гнет,
Моя душа к душе твоей
Еще теснее льнет:
Пускай с тобой мы не вдвоем,
Нас в мыслях не разъединить,
Хотя сердечной связи нить
Светлей и тоньше с каждым днем.
Любви всевластье в ночь сильней,
Вкусив желанья соль и мед,
Моя душа к душе твоей
Еще теснее льнет:
Найдешь ли дом в краю земном,
Где воздух не таит вреда,
Где жажду утолит вода,
Где вновь Любовь горит огнем?
Коль вера знает цель верней,
Пускай надежду нам вернет,
Моя душа к душе твоей
Навек тесней прильнет.
ЛИЛИЯ ЛЮБВИ
Между ладоней, меж бровями,
В устах у Лилии Любви
Родился Дух, взмахнул крылами
И огнь зажег в моей крови;
Дух мне заглядывает в очи,
Смеется, шепчет что-то мне,
Прильнет - меня сомненье точит
И жизни смысл - еще темней.
В глубинах сердца, в звуках речи,
В душе у Лилии Любви
Родился дух, расправил плечи
И поглядел в глаза мои;
Закрыв уста мои ладонью,
Он мне явил под лютни звон
Эдем Любви близ вод бездонных,
Где каждый дух в Любовь влюблен.
Глазами, сердцем, поцелуем,
Словами, Лилия Любви, -
О, влей в меня восторга струи,
Тоску мятежную уйми!
Не дай надежде обмануться,
Там путь блаженством заверши,
Где Истина - не мысль и чувство,
Где плоть - союзница души.
ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ
Ты знаешь ли, как в листопад
Печаль накапливает яд,
Как заполняет сердце он,
И как великолепен сон
В осенний полдень в листопад?
Как мыслей блеск бледнеет вдруг
Из-за пустой тщеты вокруг
В осенний полдень в листопад,
О, знаешь? выше всех услад -
Не ощущать сердечных мук?
О, знаешь ли, что в листопад
Грустит, как сноп засохший, сад
И ждет, когда придет весна,
И смерть не так уж и страшна
В осенний полдень в листопад?
РАЗЛУКА В СМЕРТИ
Листья и дождь, и дней вереницы,
(Ива над заводью и "Увы")
Тают вдали, и душа томится,
Та, что была здесь, не возвратится.
(Ветра стон и шорох листвы).
Ах, но теперь, тайный знак ли, жалость?
(Ива бледна и вода бела),
В сумерках дня, чье дыханье прервалось,
Ее щека к моей вдруг прижалась.
(Ветер, ива и ночи мгла).
Любовь! смерть уже недалече;
(Ивы сень и заводь в тени),
Наши щеки холодны в этот вечер,
Но мы согреемся снова при встрече.
(Ветер дует ночи и дни).
Туман плывет в небеса, тоскуя,
(Ивы плач и дню не помочь),
Разомкни уста - выдох даруя,
Дай душе уйти - и умру я.
(Ветер стонет и день, и ночь).
Листья и дождь, и дней вереницы,
(Ива над заводью и "Увы")
Тают вдали, и мне здесь томиться,
Она ушла - не возвратится.
(Ветра стон и шорох листвы).
СОНЕТЫ из ЦИКЛА «ДОМ ЖИЗНИ»
[ВСТУПИТЕЛЬНЫЙ СОНЕТ]
Сонет - мгновенью памятник нетленный,
Ему, бессмертно-смертному, завет
Из вечности Души. Вложи в сонет
Знамений ли, обряда смысл священный -
Весь пыл и рвенье мысли сокровенной;
Отделай в белый или черный цвет
Сей гордый герб - Дню, Ночи ли в ответ;
Пусть Время зрит его алмаз бесценный.
Сонет - обол: где решка - дух творца,
А где орел - там Кесарь, в долг берущий
У Жизни, как у щедрого купца,
Или у свиты, шлейф Любви несущей,
Иль плата Смерти, что под ветра стон
За переправу требует Харон.
ЗАВЕТ ЛЮБВИ
О ты, кто в час Любви, свой свет лия,
В уста мне вкладываешь плоть и кровь
Причастием святым - свою Любовь;
Ты, близ кого вдохнул всей грудью я
Безмерное блаженство бытия,
В котором ты - основа всех основ,
Но жизнь свою с моей связать готов,
Шепнув над чашею: "Я - суть твоя! "
Я милости твоей всем сердцем рад;
Что слава для Любви! коль глуби вод,
Стопа твоя легко проходит вброд,
Как отмели, что вздохами томят,
Но даже там спасаешь ты - твой взгляд
Мой дух возносит и к тебе ведет!
ПОЦЕЛУЙ
Какой недуг иль увяданья яд,
Иль злая череда дней и ночей
Твою унизят плоть, с души твоей
Сорвут, уж ветхий, свадебный наряд?
Ведь вот! сыграли наши губы в лад
Мелодию, - о том же и Орфей
Молил, чаруя лютнею своей
Печальный призрак у последних врат.
Я был дитя в лучах ее касанья,
И муж,- во всем ей равный, в страсти час,
И дух - пронзенный духом ее глаз,
И бог, мешая с ней тепло дыханья,
И жар, и кровь, и ревность состязанья,,
Огонь в огне, в блаженстве чувством длясь.
НАДЕЖДА ОБРЕТЕННАЯ
Я думал, о, Надежда, - мрачен цвет
Твоих одежд. Пространством отдаленный,
Теперь я вижу: в нежный цвет зеленый
Твой тонкий стан, как в юности, одет.
Увы! А мне - одна лишь горечь лет,
На всем пути - мой след, соединенный
В один с твоим, - на водной глади сонной
И на оградах - наших теней след.
О, свет Надежды, в чьих глазах - любовь,
Надежда и Любовь - одно и то же!
Прильни ко мне, - уж гаснет луч и он
Лиц не окрасит, не согреет кровь.
Вы так обличием и голосом похожи!
Прильни ко мне тесней - день завершен!
Из подцикла "ИВНЯК"
* * *
С Эротом в роще, где ручей бежал,
Сидели мы, склонившись у излуки;
Эрот молчал и только его руки
Касались флейты - звук ее дрожал -
Мне словно тайну рассказать желал:
Мы отразились взорами друг в друге
И я узнал тот страстный голос в звуке
Мелодии; и слез не удержал.
Он мне в глаза взглянул ее глазами;
И, брызг фонтан в воде подняв крылами,
Мне жажду сердца утолил Эрот.
И волн ее волос коснулись струи,
И, пузырясь, поплыли поцелуи
От уст ее, мне наполняя рот.
* * *
И пел Эрот, но смутных сновидений
И образов та песнь была полна;
Так души, брошенные в мрак без дна,
Томясь, поют, в предчувствии рождений.
И видел тени я между сплетений
Нагих дерев, у каждого - одна,
И тени были: я или она, -
Тех наших дней, речь не обретших, тени.
Мы знали их, они же знали нас;
Они во тьме друг к другу льнули нежно,
Сомкнув уста, стеная безнадежно;
И громкий стон исторгла жалость в нас:
"О, только раз, один лишь только раз!"
И пел Эрот, вздыхая безутешно.
* * *
О, вы, кто бродит между ив плакучих,
Вы, с лицами, в которых жизни нет,
Какая ночь! Как много длится лет!
Какая бездна - ваша вдовья участь!
Вы, кто оплакал время самых лучших
Своих надежд, кто тщетно ищет след
Небесной пищи там, на горних кручах,
О, вы опять, вы вновь узрите свет!
Увы, ивняк! Вы, заводи и суша
Вы, травы молочай и зверобой;
Когда такое изголовье - душу
В сон погрузить сумело гробовой,
То лучше жизни про нее забыть,
Чем помнить, что душе меж ив бродить!
* * *
Так пел он: и как роза к розе льнет,
Когда меж ивами гуляет ветер,
Ничто не изменилось - лишь под вечер
Лист никнет там, где рана в сердце жжет, -
Так вянет поцелуй, лишь песнь умрет;
Она отпрянула - ее лицо и плечи
Вдаль уплывали, в сумерки; а встреча
Нам суждена ль, не знает и Эрот.
Себя не помня, я к воде приник
Там, где исчез ее прелестный лик,
Ее душа и слезы, и дыханье:
И надо мной - я слышал, как сквозь сон, -
Эрот, вздохнув, исторг печальный стон
И наши лица погрузил в сиянье.
СВЕТИЛЬНИК ГЕРО
Светильник, что тобой, Геро, зажжен
В честь Эроса погаснет утром в храме
И о Леандре утонувшем в память -
Антеросу он будет посвящен;
Исполни долг, - зарею освещен,
Угаснет шторм, как дважды жизни пламя;
Близ мертвых вод, где солнца нет над нами,
Но есть Любовь, там терпит Смерть урон.
И в мрачный храм светильник поместят,
Как повелели боги - наши судьи,
Пока к любви не возродятся люди
И свет ему былой не возвратят;
До тех же пор погасшим он пребудет,
Но что нас приведет к любви, о брат?
пер. ВАЛЕРИЙ САВИН
Данте Габриэль Россетти. Лилит
Часть I смотреть тут:
baldra-nikta.livejournal.com/9184.html