Кто твой ближний?
Из архивов...
1.
Я тогда антифашистам в этой подворотне аргументировал, почему я против гей-парада. Ну они мне в лицо из баллона брызнули. Думали, что сразу подействует. А оно действует секунд через тридцать - когда эта ерунда начинает с лица испаряться, потому что глаза-то я закрыл. А тут, вот этот дом таджики ремонтировали. И когда мне антифашисты в лицо из баллона брызнули, таджики подбежали ко мне эту фигню с лица смывать. Вот тогда моя система деления на людей и нелюдей пошатнулась.
(Источник: из разговоров с людьми)
2.
Моя крестная рассказывала мне о женщине, которая во время войны со своей семьей жила где-то в Поволжье. Раз они сели обедать, и на столе лежало семь картофелин (у них с мужем было четверо детей). Это была вся их еда, все достояние!В дверь постучали люди и говорят: «Дайте нам что-нибудь поесть. Мы беженцы. У нас дети с голоду умирают» (в войну это часто бывало, да и сегодня нередко встречается). Женщина взяла две картофелины и отдала. А муж ее, когда это увидел, то не мог вынести - взял пальто, оделся и ушел из дома. Он их бросил и сказал жене: «Ты не мать, ты - волчица: своих детей оставила голодными!» Она осталась одна с четырьмя детьми.
Потом начал наступать немец, и она с детьми бежала через степь, к железной дороге - надо было бежать чуть ли не триста километров. У нее был мешок с наскоро испеченными пресными оладьями: просто мука и вода (такие пресные лепешки). Пока они бежали, эти лепешки растряслись и превратились в крошево; когда она с детьми вечером села есть - у них были только эти крошки, и она давала каждому по горсточке.
Тут подошли три человека, как тогда говорили - тюремщики, убежавшие из лагеря, и говорят: «Женщина, дай нам еды. Мы с голоду умираем». Она им говорит: «Садитесь к огню. Мы с вами поделимся, кушайте». И протянула им мешок с этими крошками (оторвала от своих детей), и они поели, что Бог послал. Эти люди, уголовники, так были потрясены ее милостью (ведь они пришли отнять у нее еду, а она им отдала добровольно, поделилась с ними), что потом двести километров тащили детей на плечах и донесли их до железной дороги. Из Сталинграда уходил последний поезд - они бежали наперерез и на полном ходу забрасывали в поезд детей. Забросили и ее, и детей, а сами остались - не успели забраться. Через три года одного из этих людей она встретила где-то на полустанке - они стояли в очереди за кипятком. Он был уже офицером, майором. Он узнал ее и сказал: «Знаешь, я до сих пор твои крошки помню, которыми ты с нами поделилась. У меня душа перевернулась - с того времени у меня новая жизнь началась».
(Источник: http://propoved.obninsk.ru/propovedi/prop_29_11_99.htm )
3.
"Под Сталинградом... Тащу я двух раненых. Одного протащу - оставляю, потом - другого. И так тяну их по очереди, потому что очень тяжелые раненые, их нельзя оставлять, у обоих, как это проще объяснить, высоко отбиты ноги, они истекают кровью. Тут минута дорога, каждая минута. И вдруг, когда я подальше от боя отползла, меньше стало дыма, вдруг я обнаруживаю, что тащу одного нашего танкиста и одного немца... Я была в ужасе: там наши гибнут, а я немца спасаю. Я была в панике... Там, в дыму, не разобралась... Вижу: человек умирает, человек кричит... А-а-а... Они оба обгоревшие, черные. Одинаковые. А тут я разглядела: чужой медальон, чужие часы, все чужое. Эта форма проклятая. И что теперь? Тяну нашего раненого и думаю: "Возвращаться за немцем или нет?" Я понимала, что если я его оставлю, то он скоро умрет. От потери крови... И я поползла за ним. Я продолжала тащить их обоих... Это же Сталинград... Самые страшные бои. Самые-самые. Моя ты бриллиантовая... Не может быть одно сердце для ненависти, а второе - для любви. У человека оно одно". (Источник: Светлана Алексиевич, "У войны не женское лицо")
4.
И вот, один законник встал и, искушая Его, сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?
Он же сказал ему: в законе что написано? как читаешь?
Он сказал в ответ: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя.
Иисус сказал ему: правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить.
Но он, желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний?
На это сказал Иисус: некоторый человек шел из Иерусалима вИерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?
Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же.
(Источник: Лк.10:25-37)
1.
Я тогда антифашистам в этой подворотне аргументировал, почему я против гей-парада. Ну они мне в лицо из баллона брызнули. Думали, что сразу подействует. А оно действует секунд через тридцать - когда эта ерунда начинает с лица испаряться, потому что глаза-то я закрыл. А тут, вот этот дом таджики ремонтировали. И когда мне антифашисты в лицо из баллона брызнули, таджики подбежали ко мне эту фигню с лица смывать. Вот тогда моя система деления на людей и нелюдей пошатнулась.
(Источник: из разговоров с людьми)
2.
Моя крестная рассказывала мне о женщине, которая во время войны со своей семьей жила где-то в Поволжье. Раз они сели обедать, и на столе лежало семь картофелин (у них с мужем было четверо детей). Это была вся их еда, все достояние!В дверь постучали люди и говорят: «Дайте нам что-нибудь поесть. Мы беженцы. У нас дети с голоду умирают» (в войну это часто бывало, да и сегодня нередко встречается). Женщина взяла две картофелины и отдала. А муж ее, когда это увидел, то не мог вынести - взял пальто, оделся и ушел из дома. Он их бросил и сказал жене: «Ты не мать, ты - волчица: своих детей оставила голодными!» Она осталась одна с четырьмя детьми.
Потом начал наступать немец, и она с детьми бежала через степь, к железной дороге - надо было бежать чуть ли не триста километров. У нее был мешок с наскоро испеченными пресными оладьями: просто мука и вода (такие пресные лепешки). Пока они бежали, эти лепешки растряслись и превратились в крошево; когда она с детьми вечером села есть - у них были только эти крошки, и она давала каждому по горсточке.
Тут подошли три человека, как тогда говорили - тюремщики, убежавшие из лагеря, и говорят: «Женщина, дай нам еды. Мы с голоду умираем». Она им говорит: «Садитесь к огню. Мы с вами поделимся, кушайте». И протянула им мешок с этими крошками (оторвала от своих детей), и они поели, что Бог послал. Эти люди, уголовники, так были потрясены ее милостью (ведь они пришли отнять у нее еду, а она им отдала добровольно, поделилась с ними), что потом двести километров тащили детей на плечах и донесли их до железной дороги. Из Сталинграда уходил последний поезд - они бежали наперерез и на полном ходу забрасывали в поезд детей. Забросили и ее, и детей, а сами остались - не успели забраться. Через три года одного из этих людей она встретила где-то на полустанке - они стояли в очереди за кипятком. Он был уже офицером, майором. Он узнал ее и сказал: «Знаешь, я до сих пор твои крошки помню, которыми ты с нами поделилась. У меня душа перевернулась - с того времени у меня новая жизнь началась».
(Источник: http://propoved.obninsk.ru/propovedi/prop_29_11_99.htm )
3.
"Под Сталинградом... Тащу я двух раненых. Одного протащу - оставляю, потом - другого. И так тяну их по очереди, потому что очень тяжелые раненые, их нельзя оставлять, у обоих, как это проще объяснить, высоко отбиты ноги, они истекают кровью. Тут минута дорога, каждая минута. И вдруг, когда я подальше от боя отползла, меньше стало дыма, вдруг я обнаруживаю, что тащу одного нашего танкиста и одного немца... Я была в ужасе: там наши гибнут, а я немца спасаю. Я была в панике... Там, в дыму, не разобралась... Вижу: человек умирает, человек кричит... А-а-а... Они оба обгоревшие, черные. Одинаковые. А тут я разглядела: чужой медальон, чужие часы, все чужое. Эта форма проклятая. И что теперь? Тяну нашего раненого и думаю: "Возвращаться за немцем или нет?" Я понимала, что если я его оставлю, то он скоро умрет. От потери крови... И я поползла за ним. Я продолжала тащить их обоих... Это же Сталинград... Самые страшные бои. Самые-самые. Моя ты бриллиантовая... Не может быть одно сердце для ненависти, а второе - для любви. У человека оно одно". (Источник: Светлана Алексиевич, "У войны не женское лицо")
4.
И вот, один законник встал и, искушая Его, сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?
Он же сказал ему: в законе что написано? как читаешь?
Он сказал в ответ: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя.
Иисус сказал ему: правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить.
Но он, желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний?
На это сказал Иисус: некоторый человек шел из Иерусалима вИерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?
Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же.
(Источник: Лк.10:25-37)