Локи, да -- тем более, там есть "родственная" (буквально!) связь с ётуном Имиром, и интереснейший загадочный фрагмент об озере Меларен, что, как я предполагаю, указывает на Гёфьён (и конунга Гюльфи -- отчасти отсюда и малютка Гюль-Фия с этим Карлссоновым "да их всех так зовут!"). Ну и система ценностей та же, и крылатые сандалии не будем забывать, и происхождение "ведьмы" -- как результата переодевания ... И Локи -- единственный в Асгарде -- не ас.
Насчёт непристойных шуточек Вы совершенно правы. Таки они там есть. Карлссон в оригинале вообще достаточно свободно выражается, "сраная корова" -- это только один пример. Он там и Малыша "мелким гадёнышем" зовёт, а вовсе не "глупым мальчишкой". И придушить его обещает вполне искренне.
Но вот то, НАСКОЛЬКО это сложная и тонкая вещь, меня как раз и смущает. Линдгрен "Карлссона" никогда не любила и не ценила, и в Швеции эта книга не популярна. Могу допустить, что шведам, как и нашему читателю, недоступен контекст и все культурные ассоциации, к тому же "Карлссону" здорово подгадили Викланд и последующие иллюстраторы и экранизаторы. Его бы сейчас экранизировать, и не как детскую книгу, и на главную роль, действительно, актёра типа Динклейджа -- с мягко говоря, нестандартной внешностью и грандиозной харизмой (благодаря Тириону) ... Было бы интересно посмотреть, не поменяется ли статус книги. Но автор-то, автор? Как молоденькая женщина могла незаметно для себя наваять книгу уровня "Волхва", только с более внятным сюжетом? Там одни только библейские аллюзии сделаны настолько тонко, не в лоб, что диву даёшься. К примеру, фрёкен Бокк вскрикивает при появлении Карлссона, как будто увидела в кухне змею. Змея в кухне (в пятом этаже) не уместна совершенно, добро бы она там мышь увидала. Но "змея" в шведском -- en orm, а ormen -- это уже библейский (Эдемский) змий, т.е. сатана. Т.е. вот на таком зыбком отражении всё и держится.
Озеро Меларен, вокруг которого таинственный папа гонял Карлссона мухобойкой -- это единственный фрагмент, позволяющий "вытянуть" "отцовскую линию" (с "матерью" Карлссона несколько проще). Его "английский папа" (то, что он сказал в интервью, проданном таблоиду) объясняется только от "красного петуха" (что, кстати, опять-таки относится к Локи), я предполагаю, что в данном случае Карлссон обиняками говорит о том, каким его представляют люди, и каким он соглашается им казаться. Т.е. интервью одновременно и крайне откровенное, и абсолютно тёмное. Кстати, очень странно, что газетчики не опознали "Юна Плунта" (его даже дядюшка Юлиус знал) -- то ли они там вообще не в курсе европейского фольклора (маловероятно, журналисты всё же -- универ кончали), то ли Карлссон это имя не произносил, а ПИСАЛ, притом же без ошибок (т.е. искажённое написание в записке (как слышу, так и пишу) -- действительно умышленное оскорбление) -- но это не объясняет, с какого перепугу они решили, что это "звучит по-английски". Тоже очень тёмный фрагмент.
Локи должен напрашиваться, но там, как я понимаю, семья Свантессон намеренно показана как полностью оторвавшаяся от национальных корней. Т.е. они соблюдают уклад городской мещанской шведской семьи, но не понимают, что стоит за всеми этими традициями. И мифология для них, естессно, это то, что "в школе учили", но с их жизнью никак не связано. Это косвенно отражено в восхитительной сцене, где Карлссон очень просто и наглядно объясняет Малышу основные принципы "слаживания", т.е. торговли и присвоения объектам ценностных значений. Тоже противопоставление "живая жизнь" -- вычитанное в книгах. В общем-то, это то же самое по содержанию, что сцена в "Мастере и Маргарите" -- когда Воланд приходит в восторг от сообщения Берлиоза, что в Москве все сплошь атеисты и никто не считает Христа живым и существующим, а значит, его можно "переписывать" как угодно. Кстати, нынешний адрес "домика Карлссона" -- Вёлундсгатан, 12 ...
Фру Свантессон Карлссона не впечатлила, как я понимаю. Он её словно бы сторонится. Впрочем, они же и не контактируют практически, разве что в сцене с блюдом для торта, когда он признаёт её субъектность. Но между ними отчуждение. Может быть, потому, что она его внутренне не принимает и боится (но при этом понимает, что Малыш ему нужен -- это делает ей честь). Старших детей и отца семейства Карлссон демонстративно игнорирует. А вот к Хильдур Бокк совершенно очевидным образом неровно дышит. И пытается поухаживать. И она это чувствует! Я предположила бы, что тут играет роль ... еда. У Свантессонов Карлссон всегда получает еду либо из рук Малыша, либо из рук фрёкен Бокк, фру Свантессон ни разу его не покормила. Он, видимо, обиделся всерьёз, т.к. даже не пытается восстановить отношения. Не признал её хозяйкой, если следовать линии томте.
Линдгрен всегда отзывалась о "Карлссоне" как о едва ли не самой нелюбимой книге, но, кажется, не поясняла причин. Вообще, такое впечатление, что ей о ней неприятно было говорить. При этом "Карлссон" связан с её опытом семейной жизни -- квартира Свантессонов это квартира, в которой прошёл её медовый месяц и первые годы жизни с мужем. А с мужчинами же у неё достаточно тяжёлый опыт был. Если учесть, что "Карлссон" -- готический роман по структуре, то Малыш -- главная героиня (а не герой -- у него действительно нет выраженной гендерной принадлежности), и можно предположить, что Малыш в некоторой степени -- её представление о самой себе.
Вот ничего особо абсурдного я в "Карлссоне" как раз не вижу. Всё весьма логично.
Бабушка Карлссона интересна тем, что в его интерпретации это самым очевидным образом -- неотступно преследующая его нечистая сила. Переодевание носков -- и там ещё подчёркнуто в тексте "так, что левый оказался на правой ноге, а правый на левой" -- это канонический способ защиты: нужно показать, что ты "свой", не принадлежащий обыденному миру людей, где одежду носят "правильно" (опять всплывает постоянный мотив "права переписывать правила"). И позже он говорит Малышу, что он обхватит (стиснет) его "так же крепко (тесно, прочно), как бабуля" -- в оригинале там очень любопытная семантика, фразу можно понимать как "я связан (уже, там законченное действие) с тобой столь же тесно и прочно, как с бабулей". Т.е. "куда ты -- туда и я". И тут же двусмысленно сказано "стисну так, что у тебя лицо посинеет". Синий -- цвет Хель, персонификации Смерти, т.е. тут и угроза задушить до смерти, и признание того, что они с Малышом неразрывно связаны, "пока смерть не разлучит нас". А если учесть, что эта сцена идёт вслед за совершенно недвусмысленно эротической сценой пылесосения Малыша, в которой он обретает телесность ... Фактически перед нами символика брачного обряда.
Малыш о скандинавской мифологии явно не знает вообще ничего.
С фрёкен Бокк Карлссон пикируется как хулиганистый "первый парень на деревне" с умной и знающей себе цену юной девицей. Т.е. это такая упоительная для обоих игра, где оба видят (в случае фрёкен -- преодолевая сопротивление рассудка) друг в друге не внешнее, а суть. Бенедикт и Беатриче, как аналогия.
Полосатые носки (точнее, чулки с завязками под коленями) -- это принадлежность шведского народного костюма, я об этом писала; но тут интересно то, что, хотя по свидетельствам этнографов шведы-мужчины такие чулки носить могли (в будни, праздничные у них чёрные), вообще-то у всех "германокультурных" народов (включая наших прибалтов и карелов) пёстрые чулки, с любым узором -- женские. У нас любят совать полосатые чулки и клоги во все изображения "тру-скандинавов", взять хотя бы мультфильм про Нильса, но исторически было иначе. Клогам на скотном дворе место, в дом в клогах не входили никогда, они для того и сделаны свободными и без пятки. Полосатые чулки томте это тоже "неправильность" с этническим подтекстом. Томте всё-таки не вполне мужчины -- такой себе "третий пол".
Пестрота сама по себе мало что может значить, надо смотреть в контексте. Но вообще -- да, она была менее уместна, чем гладкокрашенная одежда. Особенно в контексте скромности -- там даже пёстрые латки считались неприличными, в хрониках монастырей есть свидетельства, как монахи смеялись над братом, из смирения нарочно латавшим куколь разноцветными лоскутками. Т.е. неуместная (это важно) пестрота == юродивость . У нас это так и сохранилось в одежде клоунов -- через арлекинаду.
Что Вы, с семьёй у Малыша полный ахуй. Он мало того, что никому там не нужен, его ещё и всячески оберегают от жизни и взросления. На момент знакомства с Карлссоном и даже позже, до первого "курощения" фрёкен Бокк, это злой и жестокий мальчишка, посмотрите хотя бы, насколько зло он подкалывает фрёкен -- мол, на вашем месте я бы похудел (а она не толстуха, между прочим, она просто монументальных статей, рослая и дородная, с крупными чертами лица. В молодости, поди, на валькирию смахивала). Не уверена, что у Линдгрен была эта ассоциация, но для русского -- Сванте, Святополк это же автоматом "окаянный". И это "окаянство" из него то и дело выскакивает. А смотрите, как всё изменилось благодаря Карлссону. Малыш и к фрёкен проникся, и дядю начал ценить и уважать, и на Кристера с Гуниллой (а они тоже к нему хреново относились) стал смотреть другими глазами.
И фрёкен в итоге вознаграждают, да. И Фриду она уела (вышла замуж за "короля"), и теперь у неё будет свой дом, чтобы править им (не случайно она требует, чтобы её звали не "экономкой", а "домоправительницей"). Ничего противного в ней нет. Наоборот, трогательная старая дева с нежным сердцем, несмотря на грозную внешность. Поначалу она ожесточена немного -- ну так жизнь у неё не очень радостная.
Мне там ещё нравится сцена, когда дядя Юлиус говорит Малышу и Карлссону -- мол, простите, но скоро я заберу у вас тётю Хильдур. И Карлссон сперва не понимает, кто это такая -- тётя Хильдур, а потом до него доходит и он начинает глумливо хихикать. Уверена -- он, гад, сообразил, НАСКОЛЬКО старшим Свантессонам будет неприятно услышать, что их же собственная прислуга оттяпала состояние, на которое они зарились столько лет! И с какими кислыми физиономиями они эту "тётю Хильдур" будут поздравлять. Дядюшку они же не из любви к нему принимали (и он это понимал). На наследство рассчитывали.
А шутка с собачкой -- это садизм голимый. И ведь Бетан проговорилась, что они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотели поиздеваться. А когда оказалось, что Малыш не может это пережить, пришлось срочно покупать где-то щенка (мама УЖАСНО не хотела собаку -- мол, хлопот с ней много, мешает и всё такое).
А Вы обратите ещё внимание, как любопытно получилось с её выступлением по телевидению. Изначально она хотела попасть на ту же передачу, что и Фрида, про "паранормальные явления" -- и это при том, что сама она в привидения не верит (как и Карлссон). Слишком рассудительна для этого. То есть она готова была выставить себя дурой, с точки зрения Карлссона (да и самой себя), лишь бы сравняться с сестрой. А в итоге попала на кулинарную передачу с собственным рецептом, то есть продемонстрировала СВОИ личные достоинства и утвердилась как искусный кулинар -- последнее это как раз её болевая точка, она разревелась как девчонка, когда дядя Юлиус охаял её цыплёнка -- жёсткий, мол. И не то чтобы Карлссон как-то непосредственно устраивал ей ангажемент, но очередной троллинг ОПЯТЬ привёл к тому, что фрёкен была вознаграждена (вниманием и уважением "всего шведского народа") совершенно заслуженно!
Если посмотреть на рисунки Илон Викланд, а она их делала с одобрения самой Линдгрен -- фрёкен Бокк там едва ли не самый приятный персонаж. Такая немолодая, много пережившая застенчивая тётка в шлёпанцах, фланелевом халате и с унылым пучком русых с проседью волос. Очень жизненная. У нас в мультфильме фрёкен это ИНТЕРЕСНАЯ личность, эксцентричная, самоуверенная, "громкая", явно высокого мнения о себе. Совершенно другой тип. Собсна, это в бОльшей степени Раневская, играющая Раневскую, чем то, что подразумевала Линдгрен. А мультфильм на восприятие книги в России повлиял очень сильно (и слава Богу ещё, что у нас сообразили делать Карлссона настоящим мужчиной). Так что семью Свантессон "читают" через мультипликационную семью, а она там стереотипно "хорошая".
Высказывания Линдгрен я бы подвергала большому сомнению. Что-то мне кажется, что с её личной закрытостью очень многие оценки надо понимать противоположно тому, что говорится ...
Про фру Свантессон -- это я к тому, что скабрезное "твоей мамаше понравится" не имеет в виду конкретно её. Это именно чисто мужская солёная безадресная шутка, маркер "мужского разговора". Так-то Карлссон к ней со всем уважением ... но холоден. Не сошлись характерами. Согласись она хоть разок вазой в него швырнуть, если уж жрать не даёт -- ещё могло быть как-то иначе, но она же вся до тошноты благопристойная и сдержанная (из-за чего и болеет).
Мама у них домохозяйка, дети уже большие -- ей, в общем-то, негде так упахаться, чтобы заработать опасное для жизни малокровие (тем более, она довольно полная фру по книге). Но вот заболела. И я предполагаю, что это у неё так наружу лезет неосознаваемое "всё должно быть как положено -- каждый день плюшки, в праздник торт, всё блестит, дети ухожены и воспитаны". Это при том, что Малыш одинок, а старшие дома почти не бывают: Буссе на стадионе, Бетан с бойфрендами (и там явная сублимация у обоих). Т.е. вот эта внутренняя пустота картинки эталонной шведской семьи -- она подсознательно всеми ощущается. И отсюда эта бессознательная чудовищная жестокость друг к другу.
А фрёкен смолоду в услужении (что для её гордости довольно болезненно), но ей работы МАЛО -- они там с Фридой ещё и кроссфитом занимаются. И она единственная в книге -- добрая. Карлссон ей прямо об этом и говорит однажды, очень серьёзно -- "ты добрая". Божий человек, тоись, настоящий. К людям-то он весьма критически относится, в целом.
Насчёт непристойных шуточек Вы совершенно правы. Таки они там есть. Карлссон в оригинале вообще достаточно свободно выражается, "сраная корова" -- это только один пример. Он там и Малыша "мелким гадёнышем" зовёт, а вовсе не "глупым мальчишкой". И придушить его обещает вполне искренне.
Но вот то, НАСКОЛЬКО это сложная и тонкая вещь, меня как раз и смущает. Линдгрен "Карлссона" никогда не любила и не ценила, и в Швеции эта книга не популярна. Могу допустить, что шведам, как и нашему читателю, недоступен контекст и все культурные ассоциации, к тому же "Карлссону" здорово подгадили Викланд и последующие иллюстраторы и экранизаторы. Его бы сейчас экранизировать, и не как детскую книгу, и на главную роль, действительно, актёра типа Динклейджа -- с мягко говоря, нестандартной внешностью и грандиозной харизмой (благодаря Тириону) ... Было бы интересно посмотреть, не поменяется ли статус книги.
Но автор-то, автор? Как молоденькая женщина могла незаметно для себя наваять книгу уровня "Волхва", только с более внятным сюжетом? Там одни только библейские аллюзии сделаны настолько тонко, не в лоб, что диву даёшься. К примеру, фрёкен Бокк вскрикивает при появлении Карлссона, как будто увидела в кухне змею. Змея в кухне (в пятом этаже) не уместна совершенно, добро бы она там мышь увидала. Но "змея" в шведском -- en orm, а ormen -- это уже библейский (Эдемский) змий, т.е. сатана. Т.е. вот на таком зыбком отражении всё и держится.
Reply
(The comment has been removed)
Кстати, очень странно, что газетчики не опознали "Юна Плунта" (его даже дядюшка Юлиус знал) -- то ли они там вообще не в курсе европейского фольклора (маловероятно, журналисты всё же -- универ кончали), то ли Карлссон это имя не произносил, а ПИСАЛ, притом же без ошибок (т.е. искажённое написание в записке (как слышу, так и пишу) -- действительно умышленное оскорбление) -- но это не объясняет, с какого перепугу они решили, что это "звучит по-английски". Тоже очень тёмный фрагмент.
Локи должен напрашиваться, но там, как я понимаю, семья Свантессон намеренно показана как полностью оторвавшаяся от национальных корней. Т.е. они соблюдают уклад городской мещанской шведской семьи, но не понимают, что стоит за всеми этими традициями. И мифология для них, естессно, это то, что "в школе учили", но с их жизнью никак не связано.
Это косвенно отражено в восхитительной сцене, где Карлссон очень просто и наглядно объясняет Малышу основные принципы "слаживания", т.е. торговли и присвоения объектам ценностных значений. Тоже противопоставление "живая жизнь" -- вычитанное в книгах.
В общем-то, это то же самое по содержанию, что сцена в "Мастере и Маргарите" -- когда Воланд приходит в восторг от сообщения Берлиоза, что в Москве все сплошь атеисты и никто не считает Христа живым и существующим, а значит, его можно "переписывать" как угодно.
Кстати, нынешний адрес "домика Карлссона" -- Вёлундсгатан, 12 ...
Фру Свантессон Карлссона не впечатлила, как я понимаю. Он её словно бы сторонится. Впрочем, они же и не контактируют практически, разве что в сцене с блюдом для торта, когда он признаёт её субъектность. Но между ними отчуждение. Может быть, потому, что она его внутренне не принимает и боится (но при этом понимает, что Малыш ему нужен -- это делает ей честь).
Старших детей и отца семейства Карлссон демонстративно игнорирует.
А вот к Хильдур Бокк совершенно очевидным образом неровно дышит. И пытается поухаживать. И она это чувствует!
Я предположила бы, что тут играет роль ... еда. У Свантессонов Карлссон всегда получает еду либо из рук Малыша, либо из рук фрёкен Бокк, фру Свантессон ни разу его не покормила. Он, видимо, обиделся всерьёз, т.к. даже не пытается восстановить отношения. Не признал её хозяйкой, если следовать линии томте.
Линдгрен всегда отзывалась о "Карлссоне" как о едва ли не самой нелюбимой книге, но, кажется, не поясняла причин. Вообще, такое впечатление, что ей о ней неприятно было говорить.
При этом "Карлссон" связан с её опытом семейной жизни -- квартира Свантессонов это квартира, в которой прошёл её медовый месяц и первые годы жизни с мужем. А с мужчинами же у неё достаточно тяжёлый опыт был.
Если учесть, что "Карлссон" -- готический роман по структуре, то Малыш -- главная героиня (а не герой -- у него действительно нет выраженной гендерной принадлежности), и можно предположить, что Малыш в некоторой степени -- её представление о самой себе.
Reply
(The comment has been removed)
Бабушка Карлссона интересна тем, что в его интерпретации это самым очевидным образом -- неотступно преследующая его нечистая сила. Переодевание носков -- и там ещё подчёркнуто в тексте "так, что левый оказался на правой ноге, а правый на левой" -- это канонический способ защиты: нужно показать, что ты "свой", не принадлежащий обыденному миру людей, где одежду носят "правильно" (опять всплывает постоянный мотив "права переписывать правила").
И позже он говорит Малышу, что он обхватит (стиснет) его "так же крепко (тесно, прочно), как бабуля" -- в оригинале там очень любопытная семантика, фразу можно понимать как "я связан (уже, там законченное действие) с тобой столь же тесно и прочно, как с бабулей". Т.е. "куда ты -- туда и я". И тут же двусмысленно сказано "стисну так, что у тебя лицо посинеет". Синий -- цвет Хель, персонификации Смерти, т.е. тут и угроза задушить до смерти, и признание того, что они с Малышом неразрывно связаны, "пока смерть не разлучит нас".
А если учесть, что эта сцена идёт вслед за совершенно недвусмысленно эротической сценой пылесосения Малыша, в которой он обретает телесность ... Фактически перед нами символика брачного обряда.
Малыш о скандинавской мифологии явно не знает вообще ничего.
С фрёкен Бокк Карлссон пикируется как хулиганистый "первый парень на деревне" с умной и знающей себе цену юной девицей. Т.е. это такая упоительная для обоих игра, где оба видят (в случае фрёкен -- преодолевая сопротивление рассудка) друг в друге не внешнее, а суть. Бенедикт и Беатриче, как аналогия.
Reply
(The comment has been removed)
Полосатые чулки томте это тоже "неправильность" с этническим подтекстом. Томте всё-таки не вполне мужчины -- такой себе "третий пол".
Пестрота сама по себе мало что может значить, надо смотреть в контексте. Но вообще -- да, она была менее уместна, чем гладкокрашенная одежда. Особенно в контексте скромности -- там даже пёстрые латки считались неприличными, в хрониках монастырей есть свидетельства, как монахи смеялись над братом, из смирения нарочно латавшим куколь разноцветными лоскутками. Т.е. неуместная (это важно) пестрота == юродивость .
У нас это так и сохранилось в одежде клоунов -- через арлекинаду.
Что Вы, с семьёй у Малыша полный ахуй. Он мало того, что никому там не нужен, его ещё и всячески оберегают от жизни и взросления. На момент знакомства с Карлссоном и даже позже, до первого "курощения" фрёкен Бокк, это злой и жестокий мальчишка, посмотрите хотя бы, насколько зло он подкалывает фрёкен -- мол, на вашем месте я бы похудел (а она не толстуха, между прочим, она просто монументальных статей, рослая и дородная, с крупными чертами лица. В молодости, поди, на валькирию смахивала).
Не уверена, что у Линдгрен была эта ассоциация, но для русского -- Сванте, Святополк это же автоматом "окаянный". И это "окаянство" из него то и дело выскакивает.
А смотрите, как всё изменилось благодаря Карлссону. Малыш и к фрёкен проникся, и дядю начал ценить и уважать, и на Кристера с Гуниллой (а они тоже к нему хреново относились) стал смотреть другими глазами.
И фрёкен в итоге вознаграждают, да. И Фриду она уела (вышла замуж за "короля"), и теперь у неё будет свой дом, чтобы править им (не случайно она требует, чтобы её звали не "экономкой", а "домоправительницей").
Ничего противного в ней нет. Наоборот, трогательная старая дева с нежным сердцем, несмотря на грозную внешность. Поначалу она ожесточена немного -- ну так жизнь у неё не очень радостная.
Мне там ещё нравится сцена, когда дядя Юлиус говорит Малышу и Карлссону -- мол, простите, но скоро я заберу у вас тётю Хильдур. И Карлссон сперва не понимает, кто это такая -- тётя Хильдур, а потом до него доходит и он начинает глумливо хихикать.
Уверена -- он, гад, сообразил, НАСКОЛЬКО старшим Свантессонам будет неприятно услышать, что их же собственная прислуга оттяпала состояние, на которое они зарились столько лет! И с какими кислыми физиономиями они эту "тётю Хильдур" будут поздравлять.
Дядюшку они же не из любви к нему принимали (и он это понимал). На наследство рассчитывали.
А шутка с собачкой -- это садизм голимый. И ведь Бетан проговорилась, что они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотели поиздеваться. А когда оказалось, что Малыш не может это пережить, пришлось срочно покупать где-то щенка (мама УЖАСНО не хотела собаку -- мол, хлопот с ней много, мешает и всё такое).
Reply
(The comment has been removed)
Изначально она хотела попасть на ту же передачу, что и Фрида, про "паранормальные явления" -- и это при том, что сама она в привидения не верит (как и Карлссон). Слишком рассудительна для этого.
То есть она готова была выставить себя дурой, с точки зрения Карлссона (да и самой себя), лишь бы сравняться с сестрой.
А в итоге попала на кулинарную передачу с собственным рецептом, то есть продемонстрировала СВОИ личные достоинства и утвердилась как искусный кулинар -- последнее это как раз её болевая точка, она разревелась как девчонка, когда дядя Юлиус охаял её цыплёнка -- жёсткий, мол.
И не то чтобы Карлссон как-то непосредственно устраивал ей ангажемент, но очередной троллинг ОПЯТЬ привёл к тому, что фрёкен была вознаграждена (вниманием и уважением "всего шведского народа") совершенно заслуженно!
Reply
У нас в мультфильме фрёкен это ИНТЕРЕСНАЯ личность, эксцентричная, самоуверенная, "громкая", явно высокого мнения о себе. Совершенно другой тип. Собсна, это в бОльшей степени Раневская, играющая Раневскую, чем то, что подразумевала Линдгрен. А мультфильм на восприятие книги в России повлиял очень сильно (и слава Богу ещё, что у нас сообразили делать Карлссона настоящим мужчиной). Так что семью Свантессон "читают" через мультипликационную семью, а она там стереотипно "хорошая".
Высказывания Линдгрен я бы подвергала большому сомнению. Что-то мне кажется, что с её личной закрытостью очень многие оценки надо понимать противоположно тому, что говорится ...
Reply
Так-то Карлссон к ней со всем уважением ... но холоден. Не сошлись характерами.
Согласись она хоть разок вазой в него швырнуть, если уж жрать не даёт -- ещё могло быть как-то иначе, но она же вся до тошноты благопристойная и сдержанная (из-за чего и болеет).
Reply
(The comment has been removed)
Т.е. вот эта внутренняя пустота картинки эталонной шведской семьи -- она подсознательно всеми ощущается. И отсюда эта бессознательная чудовищная жестокость друг к другу.
А фрёкен смолоду в услужении (что для её гордости довольно болезненно), но ей работы МАЛО -- они там с Фридой ещё и кроссфитом занимаются. И она единственная в книге -- добрая. Карлссон ей прямо об этом и говорит однажды, очень серьёзно -- "ты добрая". Божий человек, тоись, настоящий.
К людям-то он весьма критически относится, в целом.
Reply
Leave a comment