(no subject)
Самолет, как обычно, был страшный. Правда взлетал он страшнее обычного. Так дребезжал и трясся, словно припадочный, что Касик, вцепившись крепко в подлокотники, в кои-то веки мысленно молилась в надежде, что тут в воздухе высшие силы вроде поближе и может услышат, что мне совсем-совсем нельзя помирать сейчас в авиакатастрофе, потому что я нужна семье и потому что я до неприличия люблю жить. То ли высшие силы услышали, то ли самолету стало совестно, но долетела я нормально.
Питер удивил. Встретил заиндивевшей посадочной полосой и снегом. А я-то, дурочка, в плащике и без перчаток. Но не стала мерзнуть, просто не до этого - переключилась сразу же на бурные эмоции. Один только вид аэропорта вызвал умиление. И по дороге домой я думаю о том, как же я люблю этот путь из аэропорта к дому.
Папа встретил, отвез домой. А там - мама наготовила вкусностей, братик вскочил сонный и полез обниматься. И в первые секунды, пока я еще не успела вдохнуть тяжелый воздух домашних ссор, мне тепло и спокойно. Просто потому что я дома.
О домашнем, родительском, скандальном не буду писать. Я итак делаю все, что могу. И дай бог сил, а все остальное наладится.
Я выспалась в комнате брата на кровати, бывшей когда-то моей, с удовольствем поскрипев родными пружинами и мысленно удивившись тому, как мы когда-то с Маринкой умудрялись спокойно спать на этой узкой кровати вдвоем.
Послонялась по квартире. И собралась в гости к бабушке.
Как хорошо ехать с мамой по кольцевой на ее синей колымаге, курить в форточку и разговаривать. Пусть о тяжелом, серьезном и нерешаемом. Пусть мама изменилась внутренне так, что я ее не узнаю, и эти изменения меня не радуют. Но мне просто хорошо рядом с ней. И хочется обниматься, но мама этого не любит и я успокаиваю себя, что весь свой запас обнимашек можно будет безнаказанно истратить на бабушку и Маринку.
А потом бабушка. Похудевшая после болезни, но жизнерадостная, веселая, смешная, любимая-любимая! И мне нравится сидеть с ней рядом на семейном ужине и незлобно подкалывать. И за столом мой серьезный дядя, смешливая ироничная тетушка, сестричка-красавица, по-подростковому слегка угловатая, и конечно мама, всем своим видом выбивающаяся из этой картины счастливой семьи, но при этом все рано немножко ее часть.
И мне нравится уплетать за обе щеки вкусный ужин, звенеть бокалами с вином, смеяться и украдкой любоваться моими родными. И потом устроить безумную фотосессию, потому что бабушка уезжает на лето в деревню и ей обязательно нужны позиционные фотографии всей семьи. И дядя загораживает всех на фото, и сестричка не хочет улыбаться, соответствуя своему готичному образу, и я получаюсь на всех фото гигантской жабой, и только бабушка для фотографий не просто улыбается, а хохочет во весь рот. И вслед за не мы все начинаем хохотать. И фотографии получаются не такие уж плохие.
А потом я сижу на полу в бабушкиной комнате и листаю старые, потертые фотоальбомы с пожелтевшими фотографиями. Рассматриваю лица знакомых и не знакомых, кого-то из бабушкиных иркутстких подруг я помню из детства, кого-то не могу узнать. И дедушка на тех фото молодой и безумно красивый, с высокими азиатскими скулами и пронзительным взглядом. И бабушка тоже красивая, точеная, изящная, с копной волос и глазами с поволокой. И маленькая мама, в нежном платье и с хвостиками, нюхающая ромашки - мое самое любимое мамино фото. И дядя насупленный и серьезный в новогоднем костюме "морозко", такой смешной, что я долго хихикаю. И листаю-листаю эти фото, которые видела уже тысячу раз, и слушаю о чем говорят мама с бабушкой, и иногда задаю вопросы, и чувствую себя такой счастливой, что аж слезы готовы брызнуть.
Такие семейные встречи бесценны для меня. Ради них я готова месяцами сидеть в заточении в городе Че, лишь бы на пару часов получить возможность так отдохнуть с родными.
Под вечер мама отвозит меня к Маринке. Настоящий семейный вечер немыслим без той, кто давно стала мне ближе всех.
Мы с порога начинаем о чем-то смеяться. И словно мы не расставались на эти долгие недели. Мы и правда почти не расставались - телефонные звонки ежедневны и часты, но встретиться живьем - это все же совсем другое. И можно смеяться и разговаривать о серьезном, пить вино с камамбером, внезапно позвать в гости друга Сашку, немножко напиться втроем, проговорить до утра, ударяться в воспоминания, планировать будущее. И когда уже светает, надеть маринкину футболку в ромашках и уснуть с ней рядом счастливым человеком.
Питер удивил. Встретил заиндивевшей посадочной полосой и снегом. А я-то, дурочка, в плащике и без перчаток. Но не стала мерзнуть, просто не до этого - переключилась сразу же на бурные эмоции. Один только вид аэропорта вызвал умиление. И по дороге домой я думаю о том, как же я люблю этот путь из аэропорта к дому.
Папа встретил, отвез домой. А там - мама наготовила вкусностей, братик вскочил сонный и полез обниматься. И в первые секунды, пока я еще не успела вдохнуть тяжелый воздух домашних ссор, мне тепло и спокойно. Просто потому что я дома.
О домашнем, родительском, скандальном не буду писать. Я итак делаю все, что могу. И дай бог сил, а все остальное наладится.
Я выспалась в комнате брата на кровати, бывшей когда-то моей, с удовольствем поскрипев родными пружинами и мысленно удивившись тому, как мы когда-то с Маринкой умудрялись спокойно спать на этой узкой кровати вдвоем.
Послонялась по квартире. И собралась в гости к бабушке.
Как хорошо ехать с мамой по кольцевой на ее синей колымаге, курить в форточку и разговаривать. Пусть о тяжелом, серьезном и нерешаемом. Пусть мама изменилась внутренне так, что я ее не узнаю, и эти изменения меня не радуют. Но мне просто хорошо рядом с ней. И хочется обниматься, но мама этого не любит и я успокаиваю себя, что весь свой запас обнимашек можно будет безнаказанно истратить на бабушку и Маринку.
А потом бабушка. Похудевшая после болезни, но жизнерадостная, веселая, смешная, любимая-любимая! И мне нравится сидеть с ней рядом на семейном ужине и незлобно подкалывать. И за столом мой серьезный дядя, смешливая ироничная тетушка, сестричка-красавица, по-подростковому слегка угловатая, и конечно мама, всем своим видом выбивающаяся из этой картины счастливой семьи, но при этом все рано немножко ее часть.
И мне нравится уплетать за обе щеки вкусный ужин, звенеть бокалами с вином, смеяться и украдкой любоваться моими родными. И потом устроить безумную фотосессию, потому что бабушка уезжает на лето в деревню и ей обязательно нужны позиционные фотографии всей семьи. И дядя загораживает всех на фото, и сестричка не хочет улыбаться, соответствуя своему готичному образу, и я получаюсь на всех фото гигантской жабой, и только бабушка для фотографий не просто улыбается, а хохочет во весь рот. И вслед за не мы все начинаем хохотать. И фотографии получаются не такие уж плохие.
А потом я сижу на полу в бабушкиной комнате и листаю старые, потертые фотоальбомы с пожелтевшими фотографиями. Рассматриваю лица знакомых и не знакомых, кого-то из бабушкиных иркутстких подруг я помню из детства, кого-то не могу узнать. И дедушка на тех фото молодой и безумно красивый, с высокими азиатскими скулами и пронзительным взглядом. И бабушка тоже красивая, точеная, изящная, с копной волос и глазами с поволокой. И маленькая мама, в нежном платье и с хвостиками, нюхающая ромашки - мое самое любимое мамино фото. И дядя насупленный и серьезный в новогоднем костюме "морозко", такой смешной, что я долго хихикаю. И листаю-листаю эти фото, которые видела уже тысячу раз, и слушаю о чем говорят мама с бабушкой, и иногда задаю вопросы, и чувствую себя такой счастливой, что аж слезы готовы брызнуть.
Такие семейные встречи бесценны для меня. Ради них я готова месяцами сидеть в заточении в городе Че, лишь бы на пару часов получить возможность так отдохнуть с родными.
Под вечер мама отвозит меня к Маринке. Настоящий семейный вечер немыслим без той, кто давно стала мне ближе всех.
Мы с порога начинаем о чем-то смеяться. И словно мы не расставались на эти долгие недели. Мы и правда почти не расставались - телефонные звонки ежедневны и часты, но встретиться живьем - это все же совсем другое. И можно смеяться и разговаривать о серьезном, пить вино с камамбером, внезапно позвать в гости друга Сашку, немножко напиться втроем, проговорить до утра, ударяться в воспоминания, планировать будущее. И когда уже светает, надеть маринкину футболку в ромашках и уснуть с ней рядом счастливым человеком.