(no subject)
Я люблю Питер. Люблю сам город, с его сизым влажным воздухом и серостью красок. Я люблю возвращаться сюда. Просто ходить по улицам, просто смотреть по сторонам. Я приехала сюда жить в возрасте 7 лет и не сразу полюбила этот непростой город, но когда полюбила - не смогла эту любовь прогнать из себя ни на секунду. Я люблю даже свое несчастное гадкое Купчино.
В метро много красивых людей. Особенно девушек. С идеальной кожей и идеальными волосами. В якобы дорогой одежде и с тщательным макияжем. Они наверняка живут в домах 137-й серии и учатся во второсортных вузах, но в метро они кажутся богинями, ступающими на цыпочках по воздуху.
Я еду к бабушке в больницу. Далеко. По дороге успеваю прочитать несколько глав Улицкой и рассмотреть всех интересных пассажиров.
Вот неземной красоты моряк, похожий на молодого Джонни Деппа, но не сладкий, а с горчинкой.
Вот мужчина в форме сотрудника метро и чекистском кожаном плаще, который всю дорогу перекладывает вещи в своих карманах из одного в другой, пугливо озираясь, и внимательно читает перечень улиц в карте города.
У эскалатора на Восстания одиноко стоит пустая бутылка Perrier. И я удивляюсь - есть же люди, которым хватает денег и претензиозности, покупать дорогую минералку, но при этом не хватает воспитания, чтоб донести пустую бутылку до урны.
Вспоминаю, что у нашего заказчика в туалете висят чудные таблички. На английском что-то типа Please do not put toilet paper into the lavatory, а по-русски «Просим уважающих себя женщин не бросать туалетную бумагу и предметы личной гигиены в унитаз, для этого существуют корзины». Меня всегда это удивляло - иностранцам похоже просто достаточно сказать «нельзя», а русских надо не только подколоть - мол приличиные люди так не делают, чтоб тетки тут же почувствовали себя исключительно уважающими себя, но еще и объяснить как именно делают приличные люди. Мы все в этой стране какие-то бесконечно неряшливые люди.
Доехав до далекой «Выборгской» долго иду по какому-то страшному подземному переходу длиной в целую жизнь и наконец добираюсь до больницы.
В больнице оказывается карантин и посетителей не пускают. Я долго ругаюсь с охранником, и только когда я показываю ему свой авиабилет и объясняю, что прилетела несколько часов назад и что улечу в понедельник и что очень хочу повидать любимую бабушку, он наконец добреет и пропускает меня.
Бабушка... Похудевшая, с кругами под глазами.. У меня на секунду сердце падает вниз, я не привыкла видеть ее такой. Но она улыбается мне своей обычной улыбкой, и все встает на свои места. Два часа мы болтаем с ней, сидя на неудобных низких диванах в холле. В целом - все в порядке и вечером ее должны выписать. Я слушаю ее и смотрю на ее глаза, потерявшие от старости цвет, но не блеск, на пушистые одуванчиковые волосы, на морщины, которых я так и не научилась замечать, и мысленно молю все силы вселенной - только бы она была здорова и жива еще много лет, я так хочу, чтобы она понянчила правнуков, я так хочу подарить ей еще немножечко счастья. Порой мне кажется, что бабушка для меня даже ближе мамы, что впрочем неудивительно, ведь до 7 лет я жила с ней и она для меня на всю жизнь очень родная и близкая. Я держу ее руки в своих и глажу ее пальцы. И мне хочется верить, что любовь к ней проникает из каждой моей клеточки прямо в ее сердце.
Мне пора ехать дальше. У меня на эти три дня строгий график. Я долго обнимаю бабушку на прощанье, мы договариваемся, что я приеду к ней домой в воскресенье.
Я шагаю по улице до метро и улыбаюсь - счастье уже поползло туманом по городу и покрывает меня с головой.