(no subject)
Позавчера утром умер дядя Тина, старший брат его отца.
На прошлой неделе в среду у него случился инфаркт. При обследовании в больнице обнаружили еще и разрыв аорты. Перевезли в региональную больницу. Речь шла о том, чтобы сделать какую-то очень сложную операцию. Сначала обещали сделать утром четверга. В среду вечером стало известно, что без какого-то специального по размеру сделанного «манжета» операцию не сделать, надо ждать 4 недели, пока эту деталь изготовят.
В четверг начались проблемы с почками.
В пятницу утром стало ясно, что 4 недели он не проживет. В пятницу днем свекры поехали к нему прощаться…
Со среды по воскресенье мы прожили пять дней в печальном ожидании.
Переход от надежды на операцию к «ничего невозможно сделать» оказался каким-то очень резким и по-моему мы до сих пор от него не отошли.
Очень странно без конца говорить о смерти, не переставая при этом вести свою обычную жизнь - дети, работа, дом. Казалось бы, мы за последние три года должны были привыкнуть все время говорить о смерти. Ан нет, ни хрена подобного. Все равно больно.
Тину периодически очень плохо. Вижу, как он не привык проживать боль открыто, как не умеет выплескивать все это в слезы или в злость. Держит в себе, иногда плачет тихонько. Утешаю, как могу.
В пятницу написала его сестре, мол давайте встретимся, поговорим про дядю, тяжело ж проживать это все каждому в своем коконе.
Она с радостью откликнулась и вечером в пятницу они с мужем пришли к нам в гости. Мы впервые за много-много лет сидели просто вчетвером, без вечного детского фонового шума. И это было внезапно так хорошо и так душевно. Мы говорили обо всем на свете. И о дяде, и о детстве, и о наших детях и их школе. Перескакивали с темы на тему. Было очень-очень уютно и интимно, вчетвером за кухонным столом.
Когда они уходили, я сказала: «блин, было так хорошо, почему мы не делаем так чаще?», а сестра Тина ответила «давайте почаще вот так встречаться, только не по такому грустному поводу». И мы пообещали друг другу следить за этим и не забывать планировать такие встречи, не по праздникам и дням рождениям, а просто так.
Вчера я не выдержала и написала тете, что мы думаем о ней каждый день. Что мы не звоним или не приходим не из безразличия, а потому что подумали, что ей сейчас лучше не мешать, но что если что, то в любой момент примчимся. Она ответила мне сегодня огромным, длинным сообщением. Договорились быть на связи и почаще встречаться, не ждать больше вот такой вот невеселой встряски и столкновения с реальностью.
В четверг вечером condoleance - это когда на полчаса все знакомые приходят выразить семье свои соболезнования. На 5 минут зайти в специальное помещение, пожать всем руки и уйти.
В пятницу днем прощанье и похороны. Готовимся.
На прошлой неделе в среду у него случился инфаркт. При обследовании в больнице обнаружили еще и разрыв аорты. Перевезли в региональную больницу. Речь шла о том, чтобы сделать какую-то очень сложную операцию. Сначала обещали сделать утром четверга. В среду вечером стало известно, что без какого-то специального по размеру сделанного «манжета» операцию не сделать, надо ждать 4 недели, пока эту деталь изготовят.
В четверг начались проблемы с почками.
В пятницу утром стало ясно, что 4 недели он не проживет. В пятницу днем свекры поехали к нему прощаться…
Со среды по воскресенье мы прожили пять дней в печальном ожидании.
Переход от надежды на операцию к «ничего невозможно сделать» оказался каким-то очень резким и по-моему мы до сих пор от него не отошли.
Очень странно без конца говорить о смерти, не переставая при этом вести свою обычную жизнь - дети, работа, дом. Казалось бы, мы за последние три года должны были привыкнуть все время говорить о смерти. Ан нет, ни хрена подобного. Все равно больно.
Тину периодически очень плохо. Вижу, как он не привык проживать боль открыто, как не умеет выплескивать все это в слезы или в злость. Держит в себе, иногда плачет тихонько. Утешаю, как могу.
В пятницу написала его сестре, мол давайте встретимся, поговорим про дядю, тяжело ж проживать это все каждому в своем коконе.
Она с радостью откликнулась и вечером в пятницу они с мужем пришли к нам в гости. Мы впервые за много-много лет сидели просто вчетвером, без вечного детского фонового шума. И это было внезапно так хорошо и так душевно. Мы говорили обо всем на свете. И о дяде, и о детстве, и о наших детях и их школе. Перескакивали с темы на тему. Было очень-очень уютно и интимно, вчетвером за кухонным столом.
Когда они уходили, я сказала: «блин, было так хорошо, почему мы не делаем так чаще?», а сестра Тина ответила «давайте почаще вот так встречаться, только не по такому грустному поводу». И мы пообещали друг другу следить за этим и не забывать планировать такие встречи, не по праздникам и дням рождениям, а просто так.
Вчера я не выдержала и написала тете, что мы думаем о ней каждый день. Что мы не звоним или не приходим не из безразличия, а потому что подумали, что ей сейчас лучше не мешать, но что если что, то в любой момент примчимся. Она ответила мне сегодня огромным, длинным сообщением. Договорились быть на связи и почаще встречаться, не ждать больше вот такой вот невеселой встряски и столкновения с реальностью.
В четверг вечером condoleance - это когда на полчаса все знакомые приходят выразить семье свои соболезнования. На 5 минут зайти в специальное помещение, пожать всем руки и уйти.
В пятницу днем прощанье и похороны. Готовимся.