Стакан Воды
Хотелось бы думать, что в каждой семье есть свой маленький, никому извне непонятный, граничащий на маразме культ. Потому что не нравится мне чувствовать себя единственным на этой планете везунчиком. Так получилось, что в нашей семье не пьют воду из под крана. Как обрезание у иудеев, наш семейный отказ от сырой воды уходит корнями в глубокую древность, и берет свое начало из вполне практических соображений.
Дядина невеста, моя будущая тетя, родом из Саратова, приехала однажды на смотрины к его семье в Ташкент. Погода стояла жаркая, в грузовиках зрели арбузы, и колосились на нескончаемых полях хлопковые трезубцы, похожие на прически знатных Ташкентских модниц. В ответ на тетину просьбу попить, ей была незамедлительно предложена пиалушка с горячим чаем. Эта, в ее понимании, издевка, наложила отпечаток на все ее последующие отношения с нашей семьей, а тогда она просто подошла к раковине, и приложилась к влагонесущему крану. Суровую саратовскую женщину было не запугать городскими легендами про холеру, дизентирию, и крыс в канализации. Мы же, коренные Ташкентские жители, на легенды были падучи, благо медицина распологала ко всякого рода поверьям и лечениям козявкой. Сырой воды мы бы не выпили даже под дулом пистолета.
Помню отправили меня как-то раз в летний лагерь для богатых еврейских детей. Финансировался он, похоже, экспатами из Израиля, так как туда прямиком импортировали англо- и иврито-язычных воспитателей, кормили неплохо, и вообще все было довольно цивильно. Все, кроме воды. А вода была только из под крана. Благоразумные родители снарядили меня довольно приличным запасом из двух или трех литровых бутылок воды, который я, будучи простофилей и чебурашкой, немедленно раздала всем моим товарищам по автобусу, в надежде снискать их дружбу. Вместо артековских привязанностей, я, в течении буквально двух дней, снискала сперва мучительную жажду, а затем и обезвоживание, пока мои "друзья" преспокойно перешли с моих драгоценных водоприпасов на безлимитные лагерные. В туалет я за эти два дня не сходила ни разу.
Не знаю чем бы все это закончилось, если бы мама, почуяв неладное, не приехала привезти мне "забытые" кроссовки, и посмотреть как собственно дела. Дела мои были плохи. Иссушеными губами я умоляла их забрать меня отсюда нафиг, валялась в ногах, рыдала и вела себя в высшей степени неприлично. Уверяла их в своей любви ко всем, в том числе к младшей сестренке, с которой до того находилась в постоянной стадии холодной войны. Благо перформанс мой никто из чужих не видел - дело происходило в сумерках на окраине лагеря. Родители поверили в то, что я скучаю, и забрали меня после пары часов моей истерики. По дороге домой я долго успокаивалась, и наконец уснула под скрип тормозных колодок нашего белого Москвича.
Кто знает, как бы повернулась эта история, не страдай я тогда от жажды. Возможно я бы замутила небольшой курортный романчик с мальчиком Адамом, который за этот небольшой промежуток времени успел войти в мой кружок страдальцев по дому и отчизне, и по возвращении в Ташкент, мы бы вместе шокировали чопорную еврейскую общину своим ранним браком и срочной эмиграцией. А может быть я бы научилась использовать косметику, курить, и пить воду из под крана. Ну или просто ввязалась бы в драку из-за какого нибудь принципиального пустяка, и была бы жестока оцарапана носительницами челок-домиков. Этого мне уже никогда не узнать. Да и хрен с ним, в принципе. Единственно что, я до сих пор не пью сырой воды, и семейство мое, включая двух вполне себе крупных псин, требует воды особой, фильтрованной, той что в больших голубых бутылях громоздится на офисных кулерах. А так как заказывать воду из Sparkletts у нас кишка тонка, то приходится мужчинам нашего семейства периодически наведываться за водой к местному фильтру. Занятие это геморрное, подразумевающее наличие множества квотеров, свободного времени, терпения, и принципов, непозволяющих заказывать воду из Sparkletts, коих качеств у папеньки моего имеется в излишестве, а вот у супружника, наоборот, в жестоком и отчаянном дефиците. Ну не передаются эти пунктики по гендерному признаку.
Когда мы переехали к родителям, одной из обязанностей моего мужа, помимо "не шуметь" и "не сорить", стало ездить за водой. Так как наш Жорик водохлеб, и следовательно нам больше всех надо. Если надо, значит надо, согласился К. И все. Езда за водой превратилась теперь в ритуал. Сперва нужно допроситься. Для этого требуется начать минимум дня за два до того, как иссякнет родник из кулера. А это еще, согласитесь, подгадать надо. Ведь бывает и так - идешь налить Жорику водички в мисочку, а водички то и нет. И муж на работе. И папа с принципами. И я, такая, с lifting capacity of 1 pound, стою как дура, слушаю как Жорик херачит лапой об свою жестянку, требуя влаги. В такой момент мне очень хочется плакать и пить воду из под крана.
Если все же удалось поймать момент, мужа, и иссякший родник, то встает вопрос с квотерами. Начинается дикий бег по лестницам в поисках мелочи на сумму $4.50. Пол часа спустя, зажав драгоценную кучу сребра в лапке, можно выдвигаться. Но нет! Начинает протестовать Жорик, у которого тем временем выработались свои отношения с водными бутылками. Он их, по какой то причине, очень боится, и начинает гавкать, выть, и кидаться на них всякий раз, когда они сходят со своего педестала. Зрелище не для слабонервных. Особенно, когда муж протирает бутылку салфеткой, перед водружением ее на кулер. В такие минуты Жорик заливается таким жалким плачем, что соседи рвутся звонить в комитет по защите животных...
Короче я это все к чему...У нас опять закончилась вода.
Дядина невеста, моя будущая тетя, родом из Саратова, приехала однажды на смотрины к его семье в Ташкент. Погода стояла жаркая, в грузовиках зрели арбузы, и колосились на нескончаемых полях хлопковые трезубцы, похожие на прически знатных Ташкентских модниц. В ответ на тетину просьбу попить, ей была незамедлительно предложена пиалушка с горячим чаем. Эта, в ее понимании, издевка, наложила отпечаток на все ее последующие отношения с нашей семьей, а тогда она просто подошла к раковине, и приложилась к влагонесущему крану. Суровую саратовскую женщину было не запугать городскими легендами про холеру, дизентирию, и крыс в канализации. Мы же, коренные Ташкентские жители, на легенды были падучи, благо медицина распологала ко всякого рода поверьям и лечениям козявкой. Сырой воды мы бы не выпили даже под дулом пистолета.
Помню отправили меня как-то раз в летний лагерь для богатых еврейских детей. Финансировался он, похоже, экспатами из Израиля, так как туда прямиком импортировали англо- и иврито-язычных воспитателей, кормили неплохо, и вообще все было довольно цивильно. Все, кроме воды. А вода была только из под крана. Благоразумные родители снарядили меня довольно приличным запасом из двух или трех литровых бутылок воды, который я, будучи простофилей и чебурашкой, немедленно раздала всем моим товарищам по автобусу, в надежде снискать их дружбу. Вместо артековских привязанностей, я, в течении буквально двух дней, снискала сперва мучительную жажду, а затем и обезвоживание, пока мои "друзья" преспокойно перешли с моих драгоценных водоприпасов на безлимитные лагерные. В туалет я за эти два дня не сходила ни разу.
Не знаю чем бы все это закончилось, если бы мама, почуяв неладное, не приехала привезти мне "забытые" кроссовки, и посмотреть как собственно дела. Дела мои были плохи. Иссушеными губами я умоляла их забрать меня отсюда нафиг, валялась в ногах, рыдала и вела себя в высшей степени неприлично. Уверяла их в своей любви ко всем, в том числе к младшей сестренке, с которой до того находилась в постоянной стадии холодной войны. Благо перформанс мой никто из чужих не видел - дело происходило в сумерках на окраине лагеря. Родители поверили в то, что я скучаю, и забрали меня после пары часов моей истерики. По дороге домой я долго успокаивалась, и наконец уснула под скрип тормозных колодок нашего белого Москвича.
Кто знает, как бы повернулась эта история, не страдай я тогда от жажды. Возможно я бы замутила небольшой курортный романчик с мальчиком Адамом, который за этот небольшой промежуток времени успел войти в мой кружок страдальцев по дому и отчизне, и по возвращении в Ташкент, мы бы вместе шокировали чопорную еврейскую общину своим ранним браком и срочной эмиграцией. А может быть я бы научилась использовать косметику, курить, и пить воду из под крана. Ну или просто ввязалась бы в драку из-за какого нибудь принципиального пустяка, и была бы жестока оцарапана носительницами челок-домиков. Этого мне уже никогда не узнать. Да и хрен с ним, в принципе. Единственно что, я до сих пор не пью сырой воды, и семейство мое, включая двух вполне себе крупных псин, требует воды особой, фильтрованной, той что в больших голубых бутылях громоздится на офисных кулерах. А так как заказывать воду из Sparkletts у нас кишка тонка, то приходится мужчинам нашего семейства периодически наведываться за водой к местному фильтру. Занятие это геморрное, подразумевающее наличие множества квотеров, свободного времени, терпения, и принципов, непозволяющих заказывать воду из Sparkletts, коих качеств у папеньки моего имеется в излишестве, а вот у супружника, наоборот, в жестоком и отчаянном дефиците. Ну не передаются эти пунктики по гендерному признаку.
Когда мы переехали к родителям, одной из обязанностей моего мужа, помимо "не шуметь" и "не сорить", стало ездить за водой. Так как наш Жорик водохлеб, и следовательно нам больше всех надо. Если надо, значит надо, согласился К. И все. Езда за водой превратилась теперь в ритуал. Сперва нужно допроситься. Для этого требуется начать минимум дня за два до того, как иссякнет родник из кулера. А это еще, согласитесь, подгадать надо. Ведь бывает и так - идешь налить Жорику водички в мисочку, а водички то и нет. И муж на работе. И папа с принципами. И я, такая, с lifting capacity of 1 pound, стою как дура, слушаю как Жорик херачит лапой об свою жестянку, требуя влаги. В такой момент мне очень хочется плакать и пить воду из под крана.
Если все же удалось поймать момент, мужа, и иссякший родник, то встает вопрос с квотерами. Начинается дикий бег по лестницам в поисках мелочи на сумму $4.50. Пол часа спустя, зажав драгоценную кучу сребра в лапке, можно выдвигаться. Но нет! Начинает протестовать Жорик, у которого тем временем выработались свои отношения с водными бутылками. Он их, по какой то причине, очень боится, и начинает гавкать, выть, и кидаться на них всякий раз, когда они сходят со своего педестала. Зрелище не для слабонервных. Особенно, когда муж протирает бутылку салфеткой, перед водружением ее на кулер. В такие минуты Жорик заливается таким жалким плачем, что соседи рвутся звонить в комитет по защите животных...
Короче я это все к чему...У нас опять закончилась вода.