Цитаты.
В ночь с 25 на 26 августа двадцать два бомбардировщика «Хемпден» и «Веллингтон» отбомбились по Берлину. Рейд походил на укольчик и не нанес почти никакого ущерба противнику, но своими действиями британцы бросили вызов Герману Герингу и его обещаниям народу в тылу. На момент вспышки пожара войны он заявил по радио, что, если хоть один вражеский самолет долетит до Рура, тогда его надо называть «не Геринг, а Мейер». И вот пожалуйста - враг добрался до столицы рейха. Остряки не замедлили отреагировать на происшествие и, помня о страстном увлечении рейхсмаршала охотой, прозвали сирены воздушной тревоги в Берлине и Руре «охотничий рожок Мейера», а его между собой величали «Герман Мейер».
Выступавшие на собраниях нацисты роняли намеки на наличие у Германии нового и очень мощного оружия, разжигая слухи о скором вторжении в Британию. Планерам, вроде тех, что с таким блеском применялись против неприятеля в Норвегии и Бельгии, предстояло доставить к ключевым целям десантников, а тем временем в дело вступили бы новые танки и морские суда, будто уже готовые для операции. Поговаривали об армаде из 2000 пикировщиков «Штука» и громадных новых бомбах; о реактивных самолетах, способных летать со скоростью 1000 километров в час; о смертоносных лучах и о вещах, которые в СД, похоже, сами не понимали и просто докладывали об услышанном, сообщая о «применении жидкого воздуха с “электронной пылью”, вызывающих неслыханные по силе взрывы и распространение жара».
Идея о еврейской «плутократии», делавшей свое черное дело в Лондоне, позволяла нацистскому режиму проводить четкую разницу между борьбой против британского правительства и ненавистью к британскому народу. В Мюнстере журналист Паульхайнц Ванцен отмечал: «Наши политические цели состоят в проведении различия между народом и правительством». Такая англофильская англофобия подчеркивала вещи, в которые и без того верили немцы, не мешая им восхищаться британским «воспитанием духа» и иными достижениями. Студенческие изыскания снабдили пропаганду цитатами именитых «британских авторов, критикующих Британию», таких как Томас Карлейль, Джон Рёскин, Олдос Хаксли и Герберт Уэллс, а также Джордж Оруэлл и Джордж Бернард Шоу. <...> Обращаясь за поддержкой к критикам Британии из числа британцев, пропагандисты Геббельса претендовали на определенную степень объективности, а также на высокоморальные основания, тем временем позволяя немцам и дальше упиваться британской культурой, впитывая и лелея ее в себе как ни в чем не бывало.
В 1940 г. личный состав одной батареи ПВО в Берлине преспокойно совмещал отслеживание бомбардировщиков Королевских ВВС на боевом дежурстве и исполнение ролей в пьесе «Сон в летнюю ночь» - в увольнительных. На протяжении 1930-х гг. Шекспира чаще ставили в Германии, чем в Британии. Гитлер, однажды заметивший, что «ни в одной стране не исполняют Шекспира так же скверно, как в Англии», лично вмешался для снятия запрета на творчество вражеского драматурга после начала войны. Директор Немецкого театра в Берлине Хайнц Гильперт отозвался на бомбежки Британии планом поставить не менее трех пьес Шоу и трех - Шекспира в одном сезоне.
Немцы постепенно привыкали к войне. К концу 1940 г. ущерб от вражеских бомб в Берлине сделался своеобразным туристическим аттракционом - нужно было поскорее сфотографировать разрушения, пока городские службы не привели все в порядок.
Николас Старгардт. "Мобилизованная нация. Германия 1939-1945"