Немного о себе и своём интересе к этим темам - 2
Осенью 82-го в начале пятого курса я начал самостоятельно заниматься, как сейчас это называют, медитациями. Стал ежедневно делать глубокое расслабление, по-тарабарски релаксацию. В октябре начались эффекты, я бы назвал их, без тела: не вне - без. Я ощущал себя пустым пространством как бы вовне этого видимого мир, как бы параллельно. Удивило это меня чрезвычайно. Потом пошли побочные эффекты. Обычно я был очень амбициозен и мотивирован, это всё ушло в никуда и бесследно. Все предыдущие стимулы показались мне совершенно никчёмными и глупыми. Как и всё, что двигало человечеством. Я как бы взглянул на общество со стороны. Побочным эффектом стало странное знание и внутренняя убеждённость, что абсолютно вечное и железобетонное советское общество претерпит изменения, и также абсолютно непоколебимая КПСС будет запрещена лет через 9, потом через несколько месяцев, когда я решился обнародовать свои странные бредни, в которые не верил своим дневным сознанием сам, я говорил, что партия будет ликвидирована лет через 8-9, как враг народа. Друзья, старшие товарищи партийцы и обществоведы, как-то не очень меня поняли. Вернее, конечно, совсем не поняли. Уже потом в апреле 91-го я снова по всем ним прошёлся и сказал, что только ленивый не пишет, что КПСС конец в августе-сентябре. Они все как один весело смеялись или просто посмеивались. Правда, я тогда не очень-то верил в такой исход. К середине августа я вернулся из велопробега с американцами, кстати из Сиэтла, по Сибири, и тут оно грянуло. Я был, наверное, удивлён больше остальных. Ну и с тех пор иногда прислушиваюсь к своим внутренним ощущениям. Партийцы те потом по одному приходили ко мне и спрашивали, как жить дальше. А я ошарашенно отвечал, что это они старшие опытные товарищи, и это я их должен спрашивать об этом чисто по возрасту и опыту. Нет, говорили они, ты знаешь, а мы нет. На их дальнейшие вопросы, что будет, я обычно отвечал, что ничего нового в принципе, всё вернётся, к тому, что было в начале перемен. Это их успокаивало.
Там за пустотой яркий или ярчайший свет, образы других миров или сами эти миры. Там хорошо, радостно и счастливо. На Земле тоже хорошо и комфортно, в том числе физически-географически-погодно. Это если людей нет поблизости. Похоже, людей «портили» специально, злонамеренно и целенапревленно всевозможными способами от алкоголя до религий и партсобраний. Люди сбиты с толку и уведены в сторону духовно в дополнение к сокращённой продолжительности жизни.
Сразу же после осенних безтелесных опытов 82-го, к которым одобрительно относятся тибетские ламы, мне едва хватило инерции, чтобы с отличием закончить архитектурный факультет и остаться в аспирантуре. Но потом все карьерные дела закончились. С тех пор я занимаюсь изучением религий практически и изнутри, экстрасенсорикой, эзотерикой, философией, слежу за новохронологическими и другими новинками. Работаю там, где много свободного времени, хотя бы для написания этого, и мало ответственности. Там, где общество не может меня сильно запрячь или напрячь. Всё светлое, доброе и хорошее там - после этого физического существования. Нынешняя жизнь хороша по-своему, я всегда добивался или легко получал то, к чему стремился, но это только отбытие некой добровольной повинности в этом мире.
Свой ранний интерес к авиации я немного удовлетворил, прыгая с парашютом в нашем новосибирском пригороде Бердске и общаясь с парашютистами, десантниками, планеристами, лётчиками и вертолётчиками. Если бы не жёсткие ограничительные правила в ДОСААФ по возрасту, я бы и сам попробовал полетать. Ещё одна практическая проблема с бывшей совковой системой.
Опыт показывает, что какую-то информацию, хотя бы самую общую мировоззренческую из ума в ум, как это называется, напрямую или по цепочке через знакомых, я получаю. Череда событий, не всегда от меня зависящих, привела меня в Сиэтл в 96-м. Как я показал выше, здесь легко можно немного пообщаться с астронавтами, директорами НАСА, космическими туристами, лётчиками, писателями и киношниками-фантастами. Космонавты и российские лётчицы тоже иногда заезжают. Для России тема якобы лунных аполлонов интересна и не закрыта. Даже Максим Калашников недавно не стал оспаривать реальность тех сказочных полётов в одной из своих последних телепрограмм. Как я уже писал, у астронавтов тех аполлонов не то, что в уме нет переживаний с Луны, у них даже на лицах написано, что их там не было. Если присмотреться.
Что это нам даёт практически: Луна, Марс и вероятно остальные планеты показаны нам сильно искажённо. В жизни они какие-то другие. Какие - нужно знать точно, а для фантастики здесь большой простор для манёвра.
О фантастике. Тогда в 83-84-м я за год аспирантуры я подогнал английский и погрузился в притягательный и совершенно обманчивый (как и всё англосаксонское) мир фантастики англоязычной. Немецкую я осваивал ещё в школе и институте. В течение года-двух у меня появилось много новых образов и концепций. Увы, обычно они никуда не ведут - это виртуальный мир, в основном, уже американский. В общем, «всё придумал Черчилль...» и его тутошние последователи.
Продолжая изучать философию и историю вместе с метафизикой и оккультистикой, я как-то естественно переключился на образы другого человечества - космического и с нормальной продолжительностью жизни. Первые годы всё это было очень непривычно и странно, но потом я пообвыкся и новые образы обрастали подробностями. Я всегда считал это чистой фантазией, возможно, темой книг, которые я сяду и напишу на старости лет (т.е. ещё пока не сейчас). Другое общество, история и взаимодействие его с нашим миром проявлялось в моём воображении всё более отчётливо. Сформировалась ещё одна, теперь уже моя виртуальная реальность, отличная от того, что навыдумывали и русские, и американцы и англичане с Уэллсом и его кровожадными марсианами или ещё какие-то умники за ним и за авторшей книг про молодого мага Горшкова. Существующая фантастика - часть нынешнего длинного проекта, уже уходящего в прошлое. А России скоро понадобится своя собственная для проекта будущего.
С раннего детства в своём воображении, как и все люди, вероятно, я ставил себя в центр событий и мысленные эксперименты до мелочей продумывал применительно к тому, чтобы и как я делал в той или иной ситуации. К 87-му году концепция не нашего человечества (вернее тоже нашего, только предыдущего и нынешнего тамошнего) сформировалась и зажила в моём воображении как бы самостоятельной жизнью. С тех пор добавляются сюжеты, образы. Специально я об этом не думаю - само приходит. Только иногда это заменяет мне медитацию или проигрыватель видеодисков и компьютер, когда их нет под рукой. После таких медитаций я чувствую себя особенно хорошо, посвежевшим и бодрым. Сначала появляется ощущение, что я что-то упустил, что есть какая-то важная информация. Потом через некоторое время как бы начинает разворачиваться некий пакет такой информации, как бы сжатый файл, например, о социальном устройстве какой-то части того общества, об устройстве транспортных средств для дальних полётов (не хочу использовать нашу морскую терминологию - корабли там всякие), о тактике и стратегии, о боевых системах, искусстве и архитектуре. Понять всё это в деталях я не могу, начиная домысливать и конструировать своё видение, образы, графику.
Изобразить я это почти не пытался. На рубеже десятилетий 80-х и 90-х я сделал несколько живописных работ, содержание которых удивило меня самого. Независимо от своих внутренне логичных фантазийных образов я просто перенёс на картон нечто спонтанное: получился мир с ярко-красной растительностью, парой солнц и несколькими лунами или одним ярким белым солнцем в другом варианте. Людей я не изобразил, зато там были и живописные развалины и новые сооружения и распланированный ландшафт. В одной работе добавился символ - лежащий на земле разбитый шаттл с надписью «Сибирь», проросший насквозь красными кустами. На горизонте оказались светлые новенькие гигантские пирамиды, рядом с которыми египетские выглядели бы крохами. Слайды этих моих картинок, наверное, сохранились в Новосибирске. Повторить их легко, конечно, но в Америке у меня не было никакого желания взяться за кисть или карандаш - местная малокультурная среда отбивает всякое желание, хотя местные школы пейзажной живописи неплохие. Ещё я изображал голливудских спартанцев и один раз решил написать тогдашний мир также спонтанно. Получилось так: вместо суши море, множество кораблей ровными рядами и только один часовой на высоком обрыве в бронзовой броне и красной форме. Наверное, тот мир был больше морской. Моря и океаны соединяли. Впрочем, и традиционная история об этом немного говорит. Солнце ярко-жёлтое, небо синее, вода лазурно-малахитовая, воздух сухой и прозрачный, люди рослые и сильные, воины есть, а войны нет, вроде - не как в учебниках истории.
В 87-м я серьёзно взялся за ручку и бумагу (компьютеров ещё не было, если кто забыл) и честно начал что-то излагать. На первой странице и остановился. Начинать писать нужно было с главного - с названий, с терминологии того мира, с их понятий, системы мер, алфавита и языка. И всё это нужно было изобрести с нуля. Больше нового, чем в любом фантастическом произведении про наш мир. Там я остановился и с тех пор не продвинулся почти не на шаг. За прошедшие 24 года я прочитал очень много старого и нового на аналогичные темы. Некоторые понятия уже разработаны и широко разошлись. Русский язык и имена вполне подходящи по двум причинам: для формирования новых положительных образов в России и потому, что объективно русский может быть ближе к реальному праязыку реальной працивилизации, допотопной или довоенной.
Борис Ярославцев
7 июня 2011 года
Seattle, WA
Там за пустотой яркий или ярчайший свет, образы других миров или сами эти миры. Там хорошо, радостно и счастливо. На Земле тоже хорошо и комфортно, в том числе физически-географически-погодно. Это если людей нет поблизости. Похоже, людей «портили» специально, злонамеренно и целенапревленно всевозможными способами от алкоголя до религий и партсобраний. Люди сбиты с толку и уведены в сторону духовно в дополнение к сокращённой продолжительности жизни.
Сразу же после осенних безтелесных опытов 82-го, к которым одобрительно относятся тибетские ламы, мне едва хватило инерции, чтобы с отличием закончить архитектурный факультет и остаться в аспирантуре. Но потом все карьерные дела закончились. С тех пор я занимаюсь изучением религий практически и изнутри, экстрасенсорикой, эзотерикой, философией, слежу за новохронологическими и другими новинками. Работаю там, где много свободного времени, хотя бы для написания этого, и мало ответственности. Там, где общество не может меня сильно запрячь или напрячь. Всё светлое, доброе и хорошее там - после этого физического существования. Нынешняя жизнь хороша по-своему, я всегда добивался или легко получал то, к чему стремился, но это только отбытие некой добровольной повинности в этом мире.
Свой ранний интерес к авиации я немного удовлетворил, прыгая с парашютом в нашем новосибирском пригороде Бердске и общаясь с парашютистами, десантниками, планеристами, лётчиками и вертолётчиками. Если бы не жёсткие ограничительные правила в ДОСААФ по возрасту, я бы и сам попробовал полетать. Ещё одна практическая проблема с бывшей совковой системой.
Опыт показывает, что какую-то информацию, хотя бы самую общую мировоззренческую из ума в ум, как это называется, напрямую или по цепочке через знакомых, я получаю. Череда событий, не всегда от меня зависящих, привела меня в Сиэтл в 96-м. Как я показал выше, здесь легко можно немного пообщаться с астронавтами, директорами НАСА, космическими туристами, лётчиками, писателями и киношниками-фантастами. Космонавты и российские лётчицы тоже иногда заезжают. Для России тема якобы лунных аполлонов интересна и не закрыта. Даже Максим Калашников недавно не стал оспаривать реальность тех сказочных полётов в одной из своих последних телепрограмм. Как я уже писал, у астронавтов тех аполлонов не то, что в уме нет переживаний с Луны, у них даже на лицах написано, что их там не было. Если присмотреться.
Что это нам даёт практически: Луна, Марс и вероятно остальные планеты показаны нам сильно искажённо. В жизни они какие-то другие. Какие - нужно знать точно, а для фантастики здесь большой простор для манёвра.
О фантастике. Тогда в 83-84-м я за год аспирантуры я подогнал английский и погрузился в притягательный и совершенно обманчивый (как и всё англосаксонское) мир фантастики англоязычной. Немецкую я осваивал ещё в школе и институте. В течение года-двух у меня появилось много новых образов и концепций. Увы, обычно они никуда не ведут - это виртуальный мир, в основном, уже американский. В общем, «всё придумал Черчилль...» и его тутошние последователи.
Продолжая изучать философию и историю вместе с метафизикой и оккультистикой, я как-то естественно переключился на образы другого человечества - космического и с нормальной продолжительностью жизни. Первые годы всё это было очень непривычно и странно, но потом я пообвыкся и новые образы обрастали подробностями. Я всегда считал это чистой фантазией, возможно, темой книг, которые я сяду и напишу на старости лет (т.е. ещё пока не сейчас). Другое общество, история и взаимодействие его с нашим миром проявлялось в моём воображении всё более отчётливо. Сформировалась ещё одна, теперь уже моя виртуальная реальность, отличная от того, что навыдумывали и русские, и американцы и англичане с Уэллсом и его кровожадными марсианами или ещё какие-то умники за ним и за авторшей книг про молодого мага Горшкова. Существующая фантастика - часть нынешнего длинного проекта, уже уходящего в прошлое. А России скоро понадобится своя собственная для проекта будущего.
С раннего детства в своём воображении, как и все люди, вероятно, я ставил себя в центр событий и мысленные эксперименты до мелочей продумывал применительно к тому, чтобы и как я делал в той или иной ситуации. К 87-му году концепция не нашего человечества (вернее тоже нашего, только предыдущего и нынешнего тамошнего) сформировалась и зажила в моём воображении как бы самостоятельной жизнью. С тех пор добавляются сюжеты, образы. Специально я об этом не думаю - само приходит. Только иногда это заменяет мне медитацию или проигрыватель видеодисков и компьютер, когда их нет под рукой. После таких медитаций я чувствую себя особенно хорошо, посвежевшим и бодрым. Сначала появляется ощущение, что я что-то упустил, что есть какая-то важная информация. Потом через некоторое время как бы начинает разворачиваться некий пакет такой информации, как бы сжатый файл, например, о социальном устройстве какой-то части того общества, об устройстве транспортных средств для дальних полётов (не хочу использовать нашу морскую терминологию - корабли там всякие), о тактике и стратегии, о боевых системах, искусстве и архитектуре. Понять всё это в деталях я не могу, начиная домысливать и конструировать своё видение, образы, графику.
Изобразить я это почти не пытался. На рубеже десятилетий 80-х и 90-х я сделал несколько живописных работ, содержание которых удивило меня самого. Независимо от своих внутренне логичных фантазийных образов я просто перенёс на картон нечто спонтанное: получился мир с ярко-красной растительностью, парой солнц и несколькими лунами или одним ярким белым солнцем в другом варианте. Людей я не изобразил, зато там были и живописные развалины и новые сооружения и распланированный ландшафт. В одной работе добавился символ - лежащий на земле разбитый шаттл с надписью «Сибирь», проросший насквозь красными кустами. На горизонте оказались светлые новенькие гигантские пирамиды, рядом с которыми египетские выглядели бы крохами. Слайды этих моих картинок, наверное, сохранились в Новосибирске. Повторить их легко, конечно, но в Америке у меня не было никакого желания взяться за кисть или карандаш - местная малокультурная среда отбивает всякое желание, хотя местные школы пейзажной живописи неплохие. Ещё я изображал голливудских спартанцев и один раз решил написать тогдашний мир также спонтанно. Получилось так: вместо суши море, множество кораблей ровными рядами и только один часовой на высоком обрыве в бронзовой броне и красной форме. Наверное, тот мир был больше морской. Моря и океаны соединяли. Впрочем, и традиционная история об этом немного говорит. Солнце ярко-жёлтое, небо синее, вода лазурно-малахитовая, воздух сухой и прозрачный, люди рослые и сильные, воины есть, а войны нет, вроде - не как в учебниках истории.
В 87-м я серьёзно взялся за ручку и бумагу (компьютеров ещё не было, если кто забыл) и честно начал что-то излагать. На первой странице и остановился. Начинать писать нужно было с главного - с названий, с терминологии того мира, с их понятий, системы мер, алфавита и языка. И всё это нужно было изобрести с нуля. Больше нового, чем в любом фантастическом произведении про наш мир. Там я остановился и с тех пор не продвинулся почти не на шаг. За прошедшие 24 года я прочитал очень много старого и нового на аналогичные темы. Некоторые понятия уже разработаны и широко разошлись. Русский язык и имена вполне подходящи по двум причинам: для формирования новых положительных образов в России и потому, что объективно русский может быть ближе к реальному праязыку реальной працивилизации, допотопной или довоенной.
Борис Ярославцев
7 июня 2011 года
Seattle, WA