Летопись рода Кулагиных от Леонида Владимировича (часть 2)
Часть 2
Проезжая по Семиречью, переселенцы видели небольшие поселки с русскими жителями. Избы были саманными под заливку глиняными крышами. Кто был побогаче имели дома, срубленные из бревен и деревянной тесовой крышей. В селах в основном жили казаки и имели обширные дворы, сады и большие пшеничные поля.
Между селами встречались скотоводы казахи и киргизы, пасущие скот: баран и лошадей недалеко от своих юрт. От казаков переселенцы узнали, что казахи и киргизы постоянно кочуют по степи со скотом, не имея постоянного места, и землепашеством не занимаются. Пищей у них было в основном мясо и молоко. Очень гостеприимные, каждого встречного или приехавшего стараются угостить.
В одном из поселков, который называется казачьей станицей Узун-Агач (Узынагаш Алма-Атинской обл., в 43 км к западу от Алма-Аты, прежнее Казанско-Богородское ) Кулагины остались зимовать.
Церковь станицы Узун-Агач (настоящее время)
Из станицы были видны высокие горы, покрытые белым снегом, а ниже чернел лес. Некоторые переселенцы поехали дальше. Кулагины остались в станице: нужно было чем-то питаться и кормить корову. Нужно было подзаработать.
Квартиру нашли быстро у одного казака. Стояла старая развалюха и её-то Кулагины отремонтировали и остались зимовать.
Иван устроился работником у старой вдовы-казачки, у которой был большой дом, много построек и скота, а работать было некому. Казачка отдала Ивану мужнину одежду. Иван был рослым, высоким и красивым парнем и учился хозяйствовать под руководством хозяйки.
За честный, хороший труд Иван понравился хозяйке и она приодела его так, как одевались до службы казачата. Многие молодые казачки засматривались на красивого Ивана, но сердце его покорила племянница хозяйки Устинька, которая часто приходила к тетке, где и познакомилась с Иваном.
Ранней весной Устинька стала просить тетку поговорить с ее матерью, чтобы она отдала ее замуж за Ивана и пригрозила, если не отдаст, то она сама уедет с Иваном на новые земли. Мать Устиньки пришла посмотреть на Ивана, и поговорив с сестрой дала согласие на брак Устиньки с Иваном.
15 марта 1865 года в церкви с.Узун-Агач их обвенчал полупьяный поп, не спросив у Ивана никаких документов.
Кирил и Евдоким работали, где была работа у казаков, долгими зимними вечерами помогали Анне и Егору прясть пряжу.
Корова осталась яловая, да и кормить ее было нечем, поэтому ее продали. Сена у казаков было очень мало, хотя травы было много. Сами казаки были не охотники трудится. В основном у них работали жены, наемные работники из казахов, киргиз и бедных казаков.
Весной 1869 года Кулагины стали собираться ехать дальше. Старые казаки им порекомендовали Каракольский уезд. Где был этот уезд, Кулагины не знали, но собирались.
На заработанные деньги, проданную корову и часть помог Иван, Кирилл купил лошадь и еще осталось денег 5 рублей серебром на другие расходы.
Хозяйка Ивана уговаривала его остаться с Устинькой у нее на хозяйстве, но Иван отговаривался обещая хозяйке, что если ему не понравится на новых землях они с Устинькой вернутся назад к ней.
Еще Ивану не хотелось оставаться по той причине, что он видел и слышал как казачьи парни унижали его, обзывая мужиком, лапотником, бараном. Это не могло не оставить след в его душе, быть вечно осмеянным и униженным.
26 марта 1869 года переселенцы жившие в станице Узун-Агач поехали длинным обозом дальше на хорошие земли, искать свою долю, счастливую жизнь.
Сейчас Кулагины чувствовали себя лучше. Живя среди казаков они приоделись, запаслись сухарями, вместо бывшей коровы, была куплена лошадь, заработали хоть и старой, но не рваной одежонки. Всем, кто старше Евдокима, в том числе и ему, купили новые штаны. Сноху Устиньку стали называть Устиньей.
Ехали больше, чем шли пешком - была своя настоящая бричка на деревянном ходу (были деревянные оси) с настоящими ошипкованными железом колеса. Под бричкой были привязано деревянное ведро с дегтем, которым смазывали оси телеги, после каждого скрипения.
Кирилл приглядывался к земле по которой ехали, распростертой по обеим сторонам дороги, к горам, возвышающимся с левой стороны с белыми снежными шапками, сверкающими на солнце, к лесам, тянущимися черной непрерывной лентой, опоясывающей горы.
На равнине повсюду в селах встречались фруктовые сады, в основном яблоневые. Земли были суглинистые, по скошенной прошлогодней жниве было видно, что плодородная, не везде используемая, местами попадались пустынные места, где по обеим сторонам дороги простиралась равнина с росшим с белыми верхушками чуйника (Чий, или ахнатерум). Солнце палило невыносимо и ввысь наполняли парившие высоко в голубом небе орлы, да перебегавшие часто дорогу, не виданные доселе переселенцами суслики, черно-красные красивые фазаны в поисках тени и еды.
Кириллу нравились заселенные сёлами места и богатая жизнь хлебопашцев, но ему хотелось уехать куда-то еще дальше и дальше, где никто бы не встретился из знавших Надёжкиных и не отобрали бы документ жизни - справку на фамилию Кулагины.
Подъехали к городу Верный (ныне Алма-Ата), раскинувшемуся у подножия гор. Город, в основном на окраине, состоял из глинобитных и саманных домиков, утопающих в зелени. В город Верный не заехали. Обоз переселенцев остановился на окраине города. Некоторые переселенцы ходили смотреть город, кишащий разноплеменным населением с богатым восточным базаром и купеческими магазинами,. Там жили: русские, казахи, татары, сарты (узбеки).
Кирилл строго запретил своим ходить в город, думал, что здесь уже известно, что они не Кулагины и разыскиваются, и считал подальше держаться от всякой беды.
Чем дальше отъезжали от города Верного, тем лучше чувствовал себя Кирилл.
Однажды, на остановке была очередь пасти лошадей Евдокиму и его товарищу одногодку. Чтобы не замарать штаны, Евдоким снял их и положил на камень. А когда лошадей накормили и время пришло ехать дальше, мужчины начали кричать мальчишкам, чтобы они гнали быстрее лошадей. Мальчишки сели на лошадей, а остальных погнали к бричкам. Отъехав с полверсты все обратили внимание, что Евдоким побежал назад к тому месту, где они пасли лошадей. Люди не могли понять в чем дело, остановили обоз. Брат Иван хотел было уже бежать за ним в погоню. В это время Евдоким вернулся назад и бежал к обозу. Тут выяснилось, что на том месте, где они пасли лошадей, он забыл штаны. Над ним стали смеяться и во время пути часто спрашивали: - "Алдошка, штаны не потерял?". Евдоким был самым серьезным мальчиком во всей семье.
Обоз не торопился и часто останавливался. Однажды, во время остановки, еще с вечера заметили зеленую большую полосу, а на ней лежало что-то бело-полосатое. Ребята решили узнать, что это такое и ночью пошли на зеленое поле и принесли несколько шаров. Раскололи, покушали, они оказались очень сладкими. Покушали и взрослые. Никто никогда этого не видел и не кушал. Это были арбузы.
Утром, когда тронулся обоз, Егор и Евдоким решили пойти на поле и нарвать ещё. Когда они ушли никто в обозе не заметил. Подбежали к полю и увидели на другом конце стоял шалаш, около которого сидел старик и лежала собака. На поле что-то росло другое, желтое и продолговатое, ребята сорвали по одному и повернули обратно догонять обоз.
Сидящий старик поняв, что у него воруют, натравил собаченку, которая, догнав ребят начала лаять и кидаться. Подошел старик и увидел, что ребята украли тыкву. Ему стало жаль ребят. Он подумал: "Видно из обоза голодные дети"... и, отогнав собаку сказал: - Несите и скажите, что тыкву сторож дал.
Тыква была большая и Евдокиму было нести тяжело. Обоз все удалялся дальше.
Первой на отсутствие ребят обратила внимание мать Анна. Сказала Кириллу, который догнал Ивана, но и там ребят не оказалось. Начали судить рядить: -Куда могли деться ребята? Не утерял ли опять Алдошка свои штаны и побежал с Егоркой искать - сказал Кирилл, и хотел идти назад, но мужики посоветовали ему сесть на лошадь и съездить.
Кирилл никогда верхом на лошади не ездил и, когда сел на лошадь, ухватился за поводья, ударил лошадь ногами по бокам. Лошадь побежала вскач. Кирилл бросил поводья, ухватился за гриву руками и не проскочив несколько метров, свалился в траву и сильно ушибся. Мужчины подняли смех.
Анна закричала:
- Ой, убился, - и побежала с Иваном к Кириллу.
Евдоким и Егор в это время кряхтя несли большую желтую тыкву. Егору очень хотелось покушать, и потом принести маме и просил Евдокима: - Алдоша, давай разобъём и покушаем. Я очень устал, у меня поджилки трясутся. Поедим, а остальное понесем. Легче нести будет.
- Давай, - согласился Евдоким и ударил тыкву о землю. Тыква раскололась на три части. Евдоким и Егор жадно начали снять тыкву. Евдоким сразу понял, что это что-то не такое, как вчерашнее. Ребята бросили свою ношу и побежали догонять далеко ушедший обоз переселенцев.
В обозе испугались отсутствию ребят и получился переполох. Иван с Устиньей назад к тому месту, где ночевали ночь. Пробежав версты две увидели шедших ребят, они были уставшие и еле шли и очень хотели пить, а воды нигде не было. Евдоким нес небольшой кусочек тыквы для мамы. В обоз пришли близко к обеду. Лошади были отпряжены и паслись около дороги, а люди разбрелись по степи, знакомясь с местностью. Дети остались не наказанными потому, что были сильно уставшими, жаль на них было смотреть, немного поругали и поехали дальше.
Кирил, после того как упал с лошади чувствовал себя плохо, заболел, пешком идти не мог, и его везли на бричке.
Вечером перед закатом солнца обоз переселенцев перевалил Курдайский перевал и оказались в Пишпекском уезде. Переехав реку Чу переселенцы разделились на части: часть поехала в сторону Пишпека (г.Фрунзе, ныше г.Бишкек), остальные поехали в благодатную Каракольскую долину. Куда поехал и Кирилл со своей семьей.
Подъехали к высоким крутым горам, где по дну ущелья текла быстрая, пенистая река. Реку называли Чу, а ущелье Уланское.
По Уланскому ущелью тележной дороги не было. По правой стороне вилась по косогору верховая тропинка, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз прямо к реке Чу.
Ехали обозом большим числом семей, не отставая друг от друга. На более опасных местах проводили телеги по одиночке, все слезали, в телеге оставались только вещи, гурьбой поддерживая чтобы телега не перевернулась или не скатилась в пропасть в пенистый и бурлящий Чуй. С горы колеса телеги тормозились веревками, а на гору подпрягали еще несколько лошадей. Люди все шли пешком.
Анна в опасных местах боялась за малолетних детей, чтобы они не упали в реку, с этой целью привязала за руки веревкой и шла вперед, не выпуская из рук другой конец веревки. Чтобы проехать Уланское (ныне Боомское) ущелье переселенцам потребовалось четыре дня.