Летопись рода Кулагиных от Леонида Владимировича
Памяти всех моих предков Надёжкиных-Кулагиных, на которых стоит наш Род.
Введение
События в летописи охватывают времена с 1772 года до 1920 года. Территориально события разворачиваются в Мордовии (Алатырский уезд Симбирской губернии), через Тарский уезд Тобольской губернии и заканчиваются в Иссык-Кульской котловине Семиреченской области Пржевальского уезда. Летопись основана на воспоминаниях Сергея Евдокимовича (1894 г.р.), Гавриила Евдокимовича (1897 г.р.), Петра Владимировича (1902 г.р.) Кулагиных.
Часть Первая
Закончилось Пугачевское восстание 1772-75 года. Пугачев Е.И. был казнен в Москве. Салават Юлаев - предводитель башкирского народа был ослеплен и сослан в ссылку на север (был подвергнут наказанию кнутом и клеймению, как государственный преступник, и вместе с отцом был отправлен на вечную каторгу в балтийскую крепость Рогервик (ныне город Палдиски в Эстонии). Разбитые толпы повстанцев разбрелись по лесам и степям, укрываясь от мести царского правительства. Всюду рыскали карательные отряды солдат. Хватали виновных и невиновных, секли лозой, а больше вешали, многим резали уши и языки. Главарь мордовских повстанцев был повешен, а второстепенные главари небольших отрядов, в том числе и Надежкин Даниил, были сосланы в Тобольскую губернию на каторгу на завод, откуда Даниил Надежкин не вернулся. Его сын Василий и всё его потомство, было изгнано из Мордовии со своей земли. Он вынужден был уехать на Волгу в Симбирскую губернию в Алатырский уезд. Устроился Василий Даниилович Надежкин бурлаком: таскал баржи по реке Волге, был грузчиком. Там на Волге он и умер.
Там же прожил свою жизнь и состарился и его сын Николай. Сын Николая - Кирилл жил там же, и был женат на русской девушке дочери бурлака.
В 1847 году у Кирилла родился сын Иван. За ним в 1851 году родился сын Евдоким, а в 1854 году родился сын Егор. Кириллу в это время было под пятьдесят лет.
В это время правительство начинало осваивать земли Средней Азии и Казахстана и приглашать вольных людишек (не крепостных) на переселение. Переселенцам создавались льготные условия и неплохие. Переселенцы освобождались от податей - налогов, выдавалось неограниченное количество земли, как пахотной, так и сенокосной. Разрешалось бесплатно вырубать на строительство лесные угодья, а так же рубить дрова. Кроме этого переселенцы освобождались от солдатчины, то есть солдатской службы сроком на 50 лет. Это было самое главное.
Солдаты в то время служили 25 лет. Служба была смерти страшна. Провожая в солдаты родственники прощались как с умершим. Не так страшна двадцатипятилетняя разлука, как была страшна сама служба: солдат били розгами, палками, шпицрутенами прогоняя через строй стоящих солдат.
Каждый солдат должен виновного ударить палкой или розгой. Если какой солдат ударит слабо, то и его прогоняли самого через строй.
Солдат возвращался домой после службы пешком в 45-летнем возрасте седой, беззубый, потому что жизнь солдата мало чем отличалась от скотской. Избиение солдат не запрещалось, а поощрялось.
В каждом полку была своя церковь. Попы исповедуя солдат проверяли их настроение и внушали, что (они) солдаты Христова войска и, кто больше будет терпеть и умрет, тот (попадет) в царство небесное прямо в рай. Домой солдаты возвращались только крепкие здоровьем. Придя домой попадали в кабалу к тому же помещику, от которого и уходил в солдаты. Если он мог еще работать - работал на барщине, а если не мог работать, то занимался сбором подаяний. Пенсии не получали.
Вот такой солдатчины и боялся Кирилл Надежкин для своих сыновей. А их у него было трое, двое подлежали призыву.
Узнав о льготах, люди потянулись в поисках счастья. За людьми собрался ехать и искать свое счастье и долю в неизвестном краю и Кирилл.
Отец Кирилла в это время был вдов и остался на месте с младшим сыном, у которого была сломана нога и его в солдаты не брали.
Собрался Кирилл и призадумался, как ехать? Путь долгий, своей телеги (повозки) нет. Трое детей и ни копейки денег. Среди переселенцев были и богатые.
Выехали из Симбирской губернии в сторону Тобольска весной 1856 года. Ехали 30 семей на 47 бричках. У кого не было лошадей - шли пешком. Кирилл поехал со своей семьей на корове, впряженную в бричку, на которой ехала жена Анна с малолетними детьми Егором и Яковом. А Кирилл с Иваном и пятилетний Евдоким шли пешком.
Кирилл и Иван помогали богатым пасти лошадей и сторожить ночами. За что им давали кто хлеба, кто других продуктов, а на остановках в селах просили милостыню «Христа ради», чем кормились сами и кормили жену Анну и детей.
Иногда дети богатых переселенцев делились хлебом и картошкой с детьми Кирилла.
Больше всех голодала Анна с малолетними детьми Егором и Яковом. Иногда Иван и Евдоким принесут какой-нибудь пищи, данной им сжалившимися соседями по подводам, а иногда было что и целыми сутками все голодали. Ночами Кирилл и Иван во время остановок охраняли по очереди коней, подводы и спящих переселенцев. Кирилл охранял за других мужиков переселенцев, чтобы больше подработать продуктов для жены Анны и детей.
Анна не просто ехала, а занималась работой: починяла одежду и обувь для чужих детей за хлеб и картошку.
Так ехала семья Кирилла Надёжкина.
Переселенцы зимовали не в одном, а в нескольких поселках, чтобы легче прожить зиму, а весной собирались вместе и ехали дальше. Название сел Кирилл не помнил.
В этих селах Кирилл и Иван нанимались работать к зажиточным крестьянам, а дети Егор и Евдоким взявшись за руки ходили и просили «милостыню».
Анна пряла для крестьянок шерсть, лён. За эту работу Анне давали разную поношенную одежду, которую чинила для своих детей.
Плохо обстояло дело с обувью, поэтому на лапти натягивали лоскуты кожи с пойманных бродячих кошек или собак.
В дороге они провели две зимы, а на третье лето прибыли в Тобольскую губернию Тарский уезд, в какое село не Кирилл, ни его дети не помнили. Только помнил Евдоким, что переезжали реку на пароме. В тех местах было уже не мало сел бывших переселенцев. В каждом селе был староста, выбранный переселенцами, другого начальства переселенцы не знали.
Переселенцев принимали с радостью во всех селах и регистрировали по справкам с места убытия.
Как Кирилл, так и его члены семьи были неграмотными, писать и читать не умели, по этому Кирилл не знал какого содержания дали ему в Симбирске справку, которую он и предъявил. В справке было записано, что "По Указу Его Императорского Величества Надежкин Кирилл, как потомок повстанца Надежкина Даниила лишен всяких земельных наделов и не имел право долго проживать на одном месте".
В какое бы село он не приезжал ему земли не давали, и он оказывался в худшем положении чем в Симбирской губернии, где он зарабатывал на бурлацкой работе и грузил и разгружал баржи, тем и жил.
А здесь работать было негде, кроме как наняться в работники.
Кирилл и старший сын Иван работали по найму на уборке урожая, а восьмилетний Евдоким был на побегушках (куда пошлют, или скажут, что сделать) у старосты.
В Сибири хлеба было много, но в основном рожь. Урожаи были хорошие и жители сел не справлялись сами с уборкой, нанимали безземельных и за уборку платили хлебом/зерном.
Здесь Надёжкины немного приободрились, отдохнули от нищеты и были сыты.
С одеждой было очень плохо.
Все ходили в самотканной одежде из льна, конопли или шерсти.
Анна ночами пряла шерсть и коноплю и тоже зарабатывала. В зимнее время Кирилл помогал Анне, так он тоже научился прясть и ткать, а позже научились и Иван с Евдокимом. Пряли на веретене и самопряхе.
Когда Егору сравнялось 7 лет его тоже отдали старосте села работать за хлеб, а Евдоким уже считался помощником у Кирилла. Егор жил у старосты до отъезда в Семиречье.
Кирилл очень любил мордовскую пищу кулагу (это томленая рожь до темноты, после чего её сушили и мололи на муку (солод) из которого варили кулагу, добавляя сушеные фрукты).
Поскольку Кирилл любил кулагу ему и дали прозвище "Кирилл Кулага", фамилию Надежкины никто из переселенцев не знал. Справку выданную в Симбирской губернии Кирилл никому не показывал. Дети стали себя признавать Кулагиными и не обижались.
Кирилл в Сибири трудился больше, а жил хуже, чем в Симбирске.
Зимой в трескучие морозы ходил с санками в лес за дровами и простыв заболел. Положение оказалось еще хуже. Когда Кирилл болел его заменяли сыновья Иван и Евдоким. Как не трудно было Кириллу, однако он решил ехать в Семиречье и стал готовиться. Решили ехать на корове. Сделал новую телегу: оси сделал дубовыми, колеса выпилил из кругляша. В середине колес для осей вбил железные втулки, сделанные сельским кузнецом, вместо шины вокруг колеса прибил гвоздями распаренную над огнем молодую осину. Деготь для смазки осей телеги научился делать сам из березовой коры. В Сибири земли были мягкие без камней, поэтому колеса служили человеку долго.
Из Тобольска старосте поступила бумага о приглашении добровольцев переселяться в Семиреченскую область где говорили: растет хорошо пшеница, родятся яблоки, груши, урюк и всякие овощи, в том числе дыни и арбузы.
Летом тепло, зимой маломорозно. Кириллу показалось - там райское место.
В 1858 году начали собираться в Семиреченскую область. Будущие переселенцы у старосты брали справки. Пошел к старосте и Кирилл, поскольку у него был в работниках сын Егор. Кирилл справку привезенную из Симбирска старосте не показал, а сказал, что фамилия его Кулагины. На имя Кулагина и была ему выписана справка с указанием всех членов семьи.
На прощание староста сказал:
- Ну дед Кулага, я бы тебе не дал справку, чтобы не терял документов и берёг, но бедно ты живешь, а дети у тебя честные, так уезжай с богом. Желаю Вам всего доброго. Дай бог добраться до Семиречья.
В 1864 году обоз в несколько подвод тронулся по проселочным дорогам в сторону Семиречья, за ними поехал со своей семьей и Кирилл, запретив всем в пути следования упоминать фамилию Надежкины, а кто спросит фамилию говорить Кулагины, а чтобы его никто не разоблачил, Кирилл справку на имя Надежкиных сжёг.
Кирилл очень боялся, чтобы никто их не догнал и не отобрал справку на имя Кулагина и очень берег её, как будущую жизнь.
Выезжая в Семиречье Кирил имел капитал: 20 копеек серебром, кроме этого собираясь в дорогу заготовил много лыка для плетения лаптей и ниток для починки одежды. Мастерская была здесь же на телеге, на остановках плели лапти.
Все шли пешком - за телегой. Ехала только жена Анна и двое детей. Иногда садился больной Кирилл, тогда шла пешком Анна.
Когда подъезжали к селу Евдоким и Егор уходили вперед и просили милостыню для бедных людей. Кто давал кусочек хлеба, кто картошки - денег никто не давал. Посмотрев на их рваную одежду, давали и старые шубейки и другую одежду. В одном селе Егору дали совершенно новый пиджак и рубаху. Оказалось в одной богатой семье умер сын, такого-же возраста как Егор.
Мать умершего сына спросила:
- А как тебя звать мальчик?
-Егоркой.
- А нашего было звать Илюшей, пойдешь к нам жить, будешь нам сыном, мы тебя будем хорошо одевать.
- Не знаю тетя - ответил Егор. - Я приеду к вам, а наши уедут. Как я здесь один буду жить... Отец мой больной, а у мамы еще двое маленьких детей и их нужно кормить.
Отказался Егор.
- Ну если надумаешь, то приходи - сказала хозяйка - на, вот, одежду, поминай нашего Илюшу.
Егор схватил одежду, поклонился в пояс хозяйке и бросился бежать в сторону обоза переселенцев, боясь, чтобы никто не отобрал одежду.
Очень часто Егор брал с собой маленького Якова. Так и питались и одевались Кулагины на пути в Семиречье. Плохо обстояло с обувью. Лаптей намного не хватало - быстро изнашивались, поэтому ноги приходилось обматывать разным тряпьем, сыромятиной и клочками брезента. Дети шли за телегами босиком, ноги подбивались о камни и колючки, от чего ноги пухли. Лыка для лаптей оставалось совсем мало. Дорогой, за околицей одного села нашли дохлую собаку и очень обрадовались. - Ну теперь мы будем обувшие - сказал Кирилл.
Иван снял с собаки шкуру и догнал обоз переселенцев. Шкура собаки очень бережно расходовалась, натягивая поверх лаптей, в середину лаптя набивали старые тряпки, чтобы было мягче.
В Семиречье прибыли поздней осенью 1864 года.
(продолжение в следующих постах)