18 лет назад убили двух девушек в Прибайкалье. Сейчас арестованы невиновные.
Если вы думаете, что сюжеты на центральных телеканалах с "расследованиями" ("Честный детектив" и пр.) показывают только при неоспоримых доказательствах, то вы сильно заблуждаетесь.
Это всегда либо заказ на чье-то информационное уничтожение, либо так называемый хайп ради славы и рейтинга.
Итак, 18 лет назад в Кабанском районе Бурятии изнасиловали и убили двух девушек. в 2019 году следствие было возобновлено и были арестованы два милиционера того же Кабанского района.
Об этом написали все федеральные СМИ, а Ксюша Собчак сняла сюжет.
«Не застрять бы в Клюквенной пади...», газета «Байкальские огни», 3 декабря 2020 г.
Открытое письмо Председателю Следственного комитета Российской Федерации Александру Бастрыкину.
Уважаемый Александр Иванович!
Отдаю себе отчет в том, что обращаюсь к одному из самых влиятельных и харизматичных государственных лиц современной России.
Но думаю, что имею право на такую попытку.
Во-первых, речь о тяжелой резонансной истории, которая тянется более 18 лет и неизвестно, когда закончится. Во-вторых, не имею никакой личной заинтересованности в исходе уголовного дела, возбужденного в августе 2002 года по факту обнаружения в местности «Клюквенная падь» Кабанского района Республики Бурятия трупов двух девушек - Екатерины Патеюк и Евгении Шекуновой - со следами насильственной смерти. Точнее, весь мой интерес, как и всех жителей Кабанского района, заключается в том, чтобы преступники были изобличены и понесли заслуженное наказание.
И главная наша надежда на то. Что Вы, как сообщали СМИ. Взяли расследование этого дела под свой личный контроль, поэтому тем более заинтересованы в оперативности и качестве следственного материала. Так же как заинтересованы в том, чтобы аппарат Следственного комитета работал, как хорошие часы.
Извините за пространное вступление, перехожу к сути.
Это дело об упущенных возможностях. Началось все с бездарной работы следователей прокуратуры и даже самих прокуроров. Как можно было при проведении первоначальных следственных действий не зафиксировать должным образом следы автомобиля, обнаруженные недалеко от тел погибших? В результате всё, чем сегодня располагает, насколько нам известно, следствие - это замеры, сделанные с помощью спичечного коробка, да показания оперативных сотрудников, что следы были похожи на «уазовские».
Считаю, что второй большой «косяк» следствия - неиспользованные возможности судебно-медицинских исследований. Получилось так, что через 18 лет после трагедии журналисты районной газеты «Байкальские огни», а не следователи и прокуроры, первыми обратили внимание на характер описанных в заключениях экспертов от 26 августа 2002 года телесных повреждений. У Е.Патеюк - перелом костей лицевого скелета правой скуловой области, костей свода и основания черепа, затылочных костей справа; у Е.Шекуновой - множественный оскольчато-фрагментарный перелом костей лицевого скелета правой скуловой области, костей свода и основания черепа правой теменной области, затылочных костей справа.
К тому же джинсы на одной из жертв «разорваны в области гульфика и по срединному шву, внутреннему шву правой штанины, плавки разорваны спереди, больше справа».
Конечно, для вывода о том, что убийца был левша, необходимо было провести комплексную судебно-медицинскую экспертизу, которая приблизила бы следствие к пониманию того, что произошло с погибшими девушками и значительно бы снизила круг подозреваемых.
Да и дополнительные вопросы к судебно-медицинским экспертам напрашиваются. Например, они указывают, что желудки потерпевших были пусты. Но следствие, насколько нам известно, исходит из того, что убийство произошло во время или непосредственно после застолья. Могли ли остатки пищи сохраниться в желудках потерпевших в течение «не менее двух недель», и если нет - то что в этом случае означает зафиксированное в тех же заключениях - «содержимое кишечника по отделам обычное»?
Странно, что эти вопросы по судебно-медицинским заключениям не возникли у следователей ни в 2002, ни в 2020 годах.
Но самое непонятное для местного сообщества началось около года назад, когда Следственный комитет объявил о раскрытии давнего двойного убийства и задержании подозреваемых: Дмитрия Истомина, работавшего в 2002 году водителем вневедомственной охраны, и Евгения Инкина, тогда - оперативного сотрудника Селенгинского отделения милиции.
Средства массовой информации вдоволь помусолили эту новость. Откуда-то взялось имя полковника милиции Владимира Казадаева. И, хотя Следственный комитет опроверг сведения о его причастности к двойному убийству в Клюквенной пади, дело было сделано. Как оценил недавно региональный выпуск «Московского комсомольца», остановленный карьерный рост Казадаева - «пока единственный результат, достигнутый следственными органами в попытках раскрыть одно из самых резонансных уголовных дел прошлых лет» («МК» в Бурятии!» № 47, стр.9).
Когда спала первая информационная волна, журналисты районной газеты «Байкальские огни» стали собирать и анализировать всю доступную информацию об этом деле. То, что мы узнали, нас поразило, разочаровало, встревожило.
Оказывается, обвинения Истомина и Инкина строятся исключительно на показаниях Екатерины Пономарёвой, которая и очевидцем преступления не была. И показания даёт противоречивые, легко их меняет. Психофизиологическое исследование Пономарёвой с применением полиграфа и айтрекера выявило, что последняя «не обладает информацией о деталях лишения жизней Патеюк и Шекуновой», «в ее поведении выявляются признаки сокрытия и искажения информации об обстоятельствах лишения жизней Патеюк и Шекуновой».
Но следователи как будто бы не заметили этот неутешительный вывод, сделанный их коллегами из управления организации экспертно-криминалистической деятельности ГУ криминалистики СК РФ.
А вот неудачное прохождение аналогичного исследования обвиняемым Истоминым немедленно было использовано для продления ему срока под стражей на три месяца.
Даже если допустить, что Пономарёва говорит правду и только правду, то возникают другие вопросы к следствию. Например: почему столь ценный свидетель не взят под защиту и раздает направо и налево бойкие интервью? Почему, насколько нам известно, не предпринимаются меры по установлению третьего участника предполагаемой преступной группы, которого Пономарёва описывает как «проверяющего из города, бурята по национальности»? Ведь свидетелю угрожает смертельная опасность - чтобы не допустить опознания и разоблачения, этот «проверяющий» может решиться на физическое устранение Пономарёвой.
И таких вопросов можно задать много, начиная хотя бы с этого: где автомашина «Жигули», на которой потерпевшие и преступники, если верить Пономарёвой, выехали в лес?
Конечно, не нам, обывателям, оценивать ход предварительного следствия. Многих обстоятельств мы просто не знаем. Приезжающие из Москвы следователи работают в режиме секретности. Может быть, это и правильно, только помогает ли?
Уверен, что рано или поздно версия Пономарёвой рухнет. А кроме неё, у следствия нет ничего. Дмитрий Истомин, между тем, 17 декабря отметит трагический юбилей - год нахождения под стражей. Последних полгода с ним никаких следственных действий не проводится. Похоже, что следователю просто не о чем с Истоминым говорить …... Когда Дмитрий увидит годовалого сына?
Другая история у второго подозреваемого, Евгения Инкина. Его арестовали 18 декабря 2019 года. 20 апреля 2020 года он освобождён из-под стражи в связи с прекращением в отношении его дела по обвинению в двойном убийстве. 3 июня Иникн был вызван в Москву и по прилёту туда немедлено задержан - оказывается, постановление о прекращении дела отменили. 29 июля Басманный районный суд отказал следователю в аресте Инкина. Ну, если Басманный суд отказывает Следственному комитету, то это, наверное, воспринимается как тревожный звонок. Инкин сидит дома - без работы и денег, но с подпиской о невыезде и надлежащем поведении.
Зато у третьего неустановленного участника «преступной группы», которого называет Пономарёва, всё хорошо. Следствие к немц никакого интереса не проявляет.
Уважаемый Александр Иванович!
В далёкие семидесятые годы я несколько лет работал следователем районной прокуратуры. До сих пор чётко помню, как готовились уголовные дела по так называемым «расстрельным статьям», которые рассматривались областным судом в первой инстанции. Такие дела, можно сказать, шлифовались - не допускались противоречия, неполнота, неряшливость. За время расследования они 2-3 раза проверялись прокурором следствнного отдела областной прокуратуры и возвращались испещрённые карандашными пометками. Не хочется допускать, что такой взыскательный контроль за предварительным следствием нами утерян.
Спасибо за внимание. Надеюсь на Ваши понимание и принципиальность.
С уважением, Сергей Боровик, член Союза журналистов России, ветеран труда.
Это всегда либо заказ на чье-то информационное уничтожение, либо так называемый хайп ради славы и рейтинга.
Итак, 18 лет назад в Кабанском районе Бурятии изнасиловали и убили двух девушек. в 2019 году следствие было возобновлено и были арестованы два милиционера того же Кабанского района.
Об этом написали все федеральные СМИ, а Ксюша Собчак сняла сюжет.
«Не застрять бы в Клюквенной пади...», газета «Байкальские огни», 3 декабря 2020 г.
Открытое письмо Председателю Следственного комитета Российской Федерации Александру Бастрыкину.
Уважаемый Александр Иванович!
Отдаю себе отчет в том, что обращаюсь к одному из самых влиятельных и харизматичных государственных лиц современной России.
Но думаю, что имею право на такую попытку.
Во-первых, речь о тяжелой резонансной истории, которая тянется более 18 лет и неизвестно, когда закончится. Во-вторых, не имею никакой личной заинтересованности в исходе уголовного дела, возбужденного в августе 2002 года по факту обнаружения в местности «Клюквенная падь» Кабанского района Республики Бурятия трупов двух девушек - Екатерины Патеюк и Евгении Шекуновой - со следами насильственной смерти. Точнее, весь мой интерес, как и всех жителей Кабанского района, заключается в том, чтобы преступники были изобличены и понесли заслуженное наказание.
И главная наша надежда на то. Что Вы, как сообщали СМИ. Взяли расследование этого дела под свой личный контроль, поэтому тем более заинтересованы в оперативности и качестве следственного материала. Так же как заинтересованы в том, чтобы аппарат Следственного комитета работал, как хорошие часы.
Извините за пространное вступление, перехожу к сути.
Это дело об упущенных возможностях. Началось все с бездарной работы следователей прокуратуры и даже самих прокуроров. Как можно было при проведении первоначальных следственных действий не зафиксировать должным образом следы автомобиля, обнаруженные недалеко от тел погибших? В результате всё, чем сегодня располагает, насколько нам известно, следствие - это замеры, сделанные с помощью спичечного коробка, да показания оперативных сотрудников, что следы были похожи на «уазовские».
Считаю, что второй большой «косяк» следствия - неиспользованные возможности судебно-медицинских исследований. Получилось так, что через 18 лет после трагедии журналисты районной газеты «Байкальские огни», а не следователи и прокуроры, первыми обратили внимание на характер описанных в заключениях экспертов от 26 августа 2002 года телесных повреждений. У Е.Патеюк - перелом костей лицевого скелета правой скуловой области, костей свода и основания черепа, затылочных костей справа; у Е.Шекуновой - множественный оскольчато-фрагментарный перелом костей лицевого скелета правой скуловой области, костей свода и основания черепа правой теменной области, затылочных костей справа.
К тому же джинсы на одной из жертв «разорваны в области гульфика и по срединному шву, внутреннему шву правой штанины, плавки разорваны спереди, больше справа».
Конечно, для вывода о том, что убийца был левша, необходимо было провести комплексную судебно-медицинскую экспертизу, которая приблизила бы следствие к пониманию того, что произошло с погибшими девушками и значительно бы снизила круг подозреваемых.
Да и дополнительные вопросы к судебно-медицинским экспертам напрашиваются. Например, они указывают, что желудки потерпевших были пусты. Но следствие, насколько нам известно, исходит из того, что убийство произошло во время или непосредственно после застолья. Могли ли остатки пищи сохраниться в желудках потерпевших в течение «не менее двух недель», и если нет - то что в этом случае означает зафиксированное в тех же заключениях - «содержимое кишечника по отделам обычное»?
Странно, что эти вопросы по судебно-медицинским заключениям не возникли у следователей ни в 2002, ни в 2020 годах.
Но самое непонятное для местного сообщества началось около года назад, когда Следственный комитет объявил о раскрытии давнего двойного убийства и задержании подозреваемых: Дмитрия Истомина, работавшего в 2002 году водителем вневедомственной охраны, и Евгения Инкина, тогда - оперативного сотрудника Селенгинского отделения милиции.
Средства массовой информации вдоволь помусолили эту новость. Откуда-то взялось имя полковника милиции Владимира Казадаева. И, хотя Следственный комитет опроверг сведения о его причастности к двойному убийству в Клюквенной пади, дело было сделано. Как оценил недавно региональный выпуск «Московского комсомольца», остановленный карьерный рост Казадаева - «пока единственный результат, достигнутый следственными органами в попытках раскрыть одно из самых резонансных уголовных дел прошлых лет» («МК» в Бурятии!» № 47, стр.9).
Когда спала первая информационная волна, журналисты районной газеты «Байкальские огни» стали собирать и анализировать всю доступную информацию об этом деле. То, что мы узнали, нас поразило, разочаровало, встревожило.
Оказывается, обвинения Истомина и Инкина строятся исключительно на показаниях Екатерины Пономарёвой, которая и очевидцем преступления не была. И показания даёт противоречивые, легко их меняет. Психофизиологическое исследование Пономарёвой с применением полиграфа и айтрекера выявило, что последняя «не обладает информацией о деталях лишения жизней Патеюк и Шекуновой», «в ее поведении выявляются признаки сокрытия и искажения информации об обстоятельствах лишения жизней Патеюк и Шекуновой».
Но следователи как будто бы не заметили этот неутешительный вывод, сделанный их коллегами из управления организации экспертно-криминалистической деятельности ГУ криминалистики СК РФ.
А вот неудачное прохождение аналогичного исследования обвиняемым Истоминым немедленно было использовано для продления ему срока под стражей на три месяца.
Даже если допустить, что Пономарёва говорит правду и только правду, то возникают другие вопросы к следствию. Например: почему столь ценный свидетель не взят под защиту и раздает направо и налево бойкие интервью? Почему, насколько нам известно, не предпринимаются меры по установлению третьего участника предполагаемой преступной группы, которого Пономарёва описывает как «проверяющего из города, бурята по национальности»? Ведь свидетелю угрожает смертельная опасность - чтобы не допустить опознания и разоблачения, этот «проверяющий» может решиться на физическое устранение Пономарёвой.
И таких вопросов можно задать много, начиная хотя бы с этого: где автомашина «Жигули», на которой потерпевшие и преступники, если верить Пономарёвой, выехали в лес?
Конечно, не нам, обывателям, оценивать ход предварительного следствия. Многих обстоятельств мы просто не знаем. Приезжающие из Москвы следователи работают в режиме секретности. Может быть, это и правильно, только помогает ли?
Уверен, что рано или поздно версия Пономарёвой рухнет. А кроме неё, у следствия нет ничего. Дмитрий Истомин, между тем, 17 декабря отметит трагический юбилей - год нахождения под стражей. Последних полгода с ним никаких следственных действий не проводится. Похоже, что следователю просто не о чем с Истоминым говорить …... Когда Дмитрий увидит годовалого сына?
Другая история у второго подозреваемого, Евгения Инкина. Его арестовали 18 декабря 2019 года. 20 апреля 2020 года он освобождён из-под стражи в связи с прекращением в отношении его дела по обвинению в двойном убийстве. 3 июня Иникн был вызван в Москву и по прилёту туда немедлено задержан - оказывается, постановление о прекращении дела отменили. 29 июля Басманный районный суд отказал следователю в аресте Инкина. Ну, если Басманный суд отказывает Следственному комитету, то это, наверное, воспринимается как тревожный звонок. Инкин сидит дома - без работы и денег, но с подпиской о невыезде и надлежащем поведении.
Зато у третьего неустановленного участника «преступной группы», которого называет Пономарёва, всё хорошо. Следствие к немц никакого интереса не проявляет.
Уважаемый Александр Иванович!
В далёкие семидесятые годы я несколько лет работал следователем районной прокуратуры. До сих пор чётко помню, как готовились уголовные дела по так называемым «расстрельным статьям», которые рассматривались областным судом в первой инстанции. Такие дела, можно сказать, шлифовались - не допускались противоречия, неполнота, неряшливость. За время расследования они 2-3 раза проверялись прокурором следствнного отдела областной прокуратуры и возвращались испещрённые карандашными пометками. Не хочется допускать, что такой взыскательный контроль за предварительным следствием нами утерян.
Спасибо за внимание. Надеюсь на Ваши понимание и принципиальность.
С уважением, Сергей Боровик, член Союза журналистов России, ветеран труда.