Конь, колесо и колесница, или Как предки русских создали современный мир (начало)
Оригинал взят уaquilaaquilonisв Конь, колесо и колесница, или Как предки русских создали современный мир (начало)
КОНЬ
После окончания Валдайского оледенения около 11 тысяч лет до н.э. на юге Русской равнины образовался пояс степной растительности с островками лесов в речных долинах. Севернее её располагалась лесостепь, поросшая берёзой, сосной, ивой, орешником, вязом и дубом. Животный мир представляли дикие лошади, дикие быки, северные и благородные олени, сайгаки, кабаны, рыси, медведи, лисы, волки, собаки, бобры, зайцы. Северокроманьоидные обитатели Русской равнины эпохи мезолита (11 000-6000 гг.), по всей видимости, в основном произошли от позднепалеолитических людей, живших в этих же местах до оледенения. Население было редким, селилось главным образом в долинах рек и по берегам озёр и занималось собирательством, охотой и рыболовством.
Начало неолитической производящей экономики на Русской равнине относится шестому тысячелетию до н.э. Первые животноводы и земледельцы пришли в южнорусские степи из долины Дуная. Ими были носители Кришской культуры, которые около 5800-5700 гг. расселились к востоку от Карпат. Вместе с кришцами пришли коровы, овцы и козы, первоначально одомашненные в Анатолии и затем распространившиеся с неолитическими земледельцами в Грецию и дальше на север. Из земледельческих культур кришцы возделывали пшеницу и бобы, одомашненные на Ближнем Востоке, а также европейские ячмень и просо.
Обширные пространства на юге Русской равнины от правобережья Днепра до левобережья Волги в это время занимал пояс родственных мезолитическо-субнеолитических культур. Их носители всё ещё были охотниками и собирателями, однако уже были знакомы с керамикой. Первым около 7000-6500 гг. обожжённые глиняные горшки стало производить население Елшанской культуры в Среднем Поволжье (Самарская и Ульяновская области), которая, таким образом, является самой древней керамической культурой в Европе. Оттуда производство керамики стало постепенно проникать на юг и запад и к 6200-6000 гг. широко распространилось среди обитателей южнорусских степей.
Первыми из них с производящей экономикой кришцев столкнулись носители Буго-Днестровской культуры, через которых навыки скотоводства и земледелия начали распространяться далее на восток. После 5200 г. Кришскую культуру сменила культура Кукутени-Триполье, распространившаяся с юго-запада в долины Днестра и Южного Буга. Буго-Днестровская культура была ею полностью поглощена.
Восточными соседями буго-днестровцев были племена Днепро-Донецкой культуры, известные своими могильниками Васильевка, Волошское и Мариевка, располагавшимися у днепровских порогов. Главными занятиями носителей первого этапа Днепро-Донецкой культуры (5700-5200 гг.) были охота (на дикую лошадь, благородного оленя, косулю, кабана, бобра), рыболовство и собирательство. В 5200-5000 гг. под западными влияниями в их образе жизни происходят существенные перемены. В захоронениях у днепровских порогов начинают появляться кости домашних коров, овец и коз.
От Днепра новая животноводческая экономика продолжила своё победное шествие на восток. К 4700-4600 гг. одомашненные коровы, овцы и козы достигли волжско-уральских степей. Результатом этого стало возникновение обширной экономической, культурной и этноязыковой общности, простиравшейся от Чёрного моря на юге до границы леса и степи на севере и от Днепра на западе до реки Урал на востоке, за которой обитали племена Атбасарской культуры, по-прежнему остававшиеся охотниками и собирателями. Вслед за появлением мелкого рогатого скота началось производство шерсти. Земледелие распространялось заметно медленнее, чем животноводство. К востоку от Днепра его следы появляются, по-видимому, не раньше 4200 г.
Экономическая революция породила революцию социальную. В южнорусских степях, ранее характеризовавшихся единообразно бедным погребальным инвентарём, появляются захоронения, отличающиеся исключительным богатством. Они принадлежали племенным вождям (ПИЕ *weik-potis, *reg'-), сосредоточившим в своих руках крупные стада скота. Знаками их власти были каменные булавы и ожерелья из кабаньих клыков. Также в захоронениях вождей, разбросанных от Днепра до Волги, находят тысячи бусин из ракушек и импортные украшения из хрусталя, порфира, золота и меди. Медь, обработка которой началась на Балканах около 5000 г., стала поступать в южнорусские степи примерно с 4600 г.
Северо-восточный фланг указанной общности образовывала Самарская культура на Средней Волге. Чрезвычайная важность Самарской культуры заключается в том, что к ней относятся первые в мире свидетельства о приручении коня. Эти свидетельства были обнаружены в раскопанном в 1972 г. могильнике у села Съезжее в Богатовском районе Самарской области. Могильник, сооружённый в лесостепи на берегу реки Самары около 5000 г., содержал шесть отдельных и одно тройное захоронение. Над самым богатым из них, расположенным в центре погребальной площадки, были положены два конских черепа, посыпанные охрой. Рядом находилось ещё одно место жертвоприношения коней и быков. Съезжинский могильник, таким образом, содержит первые в истории конские жертвоприношения. Кроме того, в нём были обнаружены два вырезанных из кости изображения коней с отверстиями для крепления, наряду с такими же изображениями быков.
Вырезанные из кости фигурки коней из Съезжинского могильника
Около 4700 г. Самарская культура сменилась Хвалынской культурой, распространившейся в Самарской области и южнее до Каспия. В Хвалынском могильнике (4700-4600 гг.) на 158 захоронений людей археологи обнаружили останки 52 (или 70) коз и овец, 23 коров и 11 коней. Впервые в захоронениях были оставлены только конские черепа и задние конечности, что впоследствии стало общераспространённой традицией в степях. Хвалынский могильник содержал чрезвычайное богатство инвентаря, включая множество медных изделий (в основном местного производства, но и несколько импортов с Балкан), а также каменный скипетр, предположительно в виде конской головы.
Погребение племенного вождя из Хвалынского могильника
Каменный скипетр, топоры и украшения из Хвалынского могильника
Нахождение в хвалынских захоронениях останков коней вместе с останками таких очевидно одомашненных животных, как коровы, овцы и козы, свидетельствует о том, что конь к тому времени был уже приручён хвалынцами, либо же ещё раньше их предшественниками - самарцами. Исследования генетиков установили, что по митохондриальной ДНК современные лошади происходят по меньшей мере от 77 кобыл, в то время как по Y-хромосоме все они очень однородны, т.е., возможно, их прародителем является один-единственный некогда приручённый людьми жеребец. Теперь мы можем сказать, когда и где произошло это приручение, - около начала V тысячелетия до н.э. в областях по Средней и Нижней Волге. Как же и почему это случилось?
Ареал обитания непарнокопытных семейства лошадиных резко сузился около 14-10 тысяч лет назад, когда излюбленные ими степи ледникового периода на большей части северного полушария сменились густыми лесами. В Северной Америке они вымерли полностью, а в Евразии выжили только в центре континента и в небольших изолированных очагах в Европе, в Анатолии и на Кавказе. В Иране, Месопотамии и на землях Плодородного полумесяца лошади исчезли, оставив этот ареал онаграм и ослам. В Анатолии в VIII-VII тысячелетиях до н.э. следов охоты на лошадь почти нет, основными эквидами в пищевом рационе неолитических обитателей Чатал-Гуюка были Equus hydruntinus и Equus hemionus - похожие на ослов более мелкие представители семейства лошадиных. Мезолитические обитатели Северной и Западной Европы иногда охотились на лошадь, но в их мясном рационе она редко где составляла более 5%. В этот же период на мезолитических и ранненеолитических стоянках в южнорусских степях кости дикой лошади регулярно составляют более 40% всех костей животных. Близкое знакомство местных племён с лошадью сделало возможным её приручение.
Количество костей дикой лошади на археологических памятниках около 5000 г. до н.э.
Как уже говорилось выше, примерно до 5200 г. до н.э. основным занятием населения юга Русской равнины была охота, в том числе на эквидов. Из них наибольшее распространение имела дикая лошадь (Equus ferus), представленная двумя подвидами - тарпаном и таки (лошадью Пржевальского). Также в степях к северу от Чёрного моря водилась более мелкая Equus hydruntinus, истреблённая между 4000 и 3000 гг. Далее к востоку, возле Каспийского моря, обитал онагр (Equus hemionus).
Так выглядел Equus hydruntinus
Предком современной одомашненной лошади стал тарпан. Слово, которым называли его праиндоевропейцы (*ekwos), было произведено ими от корня со значением «быстрый». Первые следы приручения коня на памятниках Самарской и Хвалынской культур относятся к периоду между 5000 и 4700-4600 гг. К тому времени носители этих культур уже несколько столетий имели дело с домашними коровами, овцами и козами. Приручение лошади стало возможным благодаря применению к ней навыков обращения с уже одомашненным скотом. Первые коневоды на Средней и Нижней Волге видели в лошади отнюдь не средство передвижения, а источник дешёвого мяса на зиму. Прокормить в зимний период лошадь гораздо легче, чем крупный и мелкий рогатый скот, потому что она может сама откапывать из-под снега траву копытами, а также разбивать ими лёд, чтобы напиться. Естественно, наиболее актуально это было как раз для областей распространения Самарской и Хвалынской культур с их суровыми зимами.
Так выглядели дикие лошади - тарпаны
Вслед за использованием коня в качестве источника еды последовало его использование для верховой езды. Когда именно это случилось, мы точно не знаем, но по косвенным данным можем предположить, что около 4500 г. Конные пастухи способны пасти в разы более крупные стада, чем пешие, поэтому начало верховой езды должно было привести к росту стад и потребности в новых пастбищах для них, которые было невозможно приобрести без захватнических войн. И именно в середине пятого столетия начинается бурная экспансия хвалынцев.
Около 4500 г. Днепро-Донецкая культура сменяется новой - Среднестоговской, которая обнаруживает явные черты сходства с Хвалынской. Это сходство проявляется в керамике, погребениях на спине с подогнутыми ногами головой на восток или северо-восток, зачастую окружённых кругом из камней с земляной или каменной насыпью (первые курганы), переходе от коллективных захоронениях к индивидуальным и т.д. По сравнению с днепро-донецкими, на среднестоговских поселениях в 2 раза больше конских костей (в среднем 54%). Отмечаются изменения и в антропологии - черепа среднестоговцев более грацильны, чем массивные днепро-донецкие, и сходны с хвалынскими. Таким образом, есть все основания говорить о вторжении на Днепр племён из волжско-донского региона, по всей видимости, верхом на лошадях.
Мужчина и женщина Среднестоговской культуры
За Днепром их экспансия продолжилась на юго-запад вдоль черноморского побережья. В 4200-3900 гг. сгорели и были покинуты более 600 поселений земледельческих культур Гумельница, Караново VI и Варна в долине нижнего Дуная и Восточной Болгарии. Иногда причину этого видят в похолодании, имевшем место в Юго-Восточной Европе на рубеже пятого и четвёртого тысячелетий. Похолодание, безусловно, ослабило земледельческие экономики Старой Европы, однако оно не отменяет и разрушительного воздействия на них степных пришельцев.
Около 4200 г. в дельту Дуная с севера вторглись всадники, под напором которых земледельцы местной Болградской культуры покинули места своего обитания. Пришельцы создали археологический горизонт Суворово-Новоданиловка. Своих мёртвых они хоронили на спине с подогнутыми ногами и возводили над ними небольшие курганы, часто окружённые кольцом из камней или кромлехом. В наиболее богатых захоронениях присутствуют знаки власти - каменные палицы в виде конских голов по образцу тех, которые впервые появились в Самарской культуре около 5000 г.
Каменные скипетры в виде конских голов культуры Суворово-Новоданиловка
После 4000 г. по всему нижнему Дунаю распространяются небольшие укреплённые поселения типа Чернаводэ. В этот же период в долине нижнего и среднего Дуная в составе стад впервые появляются кони. Среди керамики культуры Чернаводэ встречаются своеобразные кружки с двумя ручками, в которых видят первое свидетельство об употреблении опъяняющих напитков - по всей видимости, мёда.
Наиболее правдоподобно отождествление племён, создавших культуры Суворово-Новоданиловка и Чернаводэ, с носителями праанатолийского языка, первыми отделившимися от индоевропейской общности. В записанных много позднее хеттских молитвах солнечный бог Сиус (ПИЕ *Deiwos) описывался встающим из-за моря, что отражает эпоху, когда языковые предки хеттов жили на западном черноморском побережье.
Примерно к 3600 г. культура Чернаводэ I развилась в Чернаводэ III, родственную Баден-Болераз (3600-3200 гг.) - крупному и влиятельному культурному горизонту с центром в Венгрии, ответственному за распространение коневодства в Средней Европе. В 3500-3000 гг. кони стали появляться в больших количествах на поселениях за пределами южнорусских степей. Так, около 3000 г. кости лошади составляли до 10-20% на поселении Бернберг в Центральной Германии и более 20% на поселении Гальгенберг в Баварии. В Гальгенберге разводили мелкую местную породу коней наряду с более крупной - вероятно, импортированной из степи.
Первой культурой на восток от реки Урал, усвоившей от индоевропейцев навыки верховой езды, была Ботайская в Северном Казахстане (3700-3000 гг.). Основным занятием её носителей была загонная охота на диких лошадей верхом на лошадях одомашненных. На зубах коней с ботайских поселений были обнаружены древнейшие следы от удил, в связи с чем ботайцам зачастую отдаётся приоритет в приручении лошади в целом. Подобная точка зрения несостоятельна. До 3700 г. на этих землях была распространена Атбасарская культура мезолитических охотников и собирателей, не имевших никакого опыта обращения с одомашненными животными. К тому времени западные соседи ботайцев держали приручённых лошадей уже в течение примерно тысячелетия. Внезапное появление у племён Ботайской культуры верховой езды может быть объяснено только индоевропейским влиянием.
Именно около 3700 г. часть позднехвалынского населения из волжско-уральского региона мигрировала через степи Северного Казахстана на 2000 км на восток, создав на западе Горного Алтая Афанасьевскую культуру. Осуществить столь далёкую миграцию и впоследствии поддерживать регулярную связь с оставшимися на прародине соплеменниками они могли только при наличии у них одомашненных лошадей. В ходе этой миграции, во время нахождения будущих афанасьевцев в североказахстанских степях, обитавшие там ботайцы и научились у них верховой езде. На Алтай выходцы из волжско-уральского региона принесли позднехвалынскую материальную культуру, включая полностью развитый курганный похоронный обряд.
Афанасьевцы идеально подходят на роль предков тохар, очень архаичный изолированный индоевропейский язык которых (точнее, 2-3 родственных языка) засвидетельствован письменными памятниками V-VIII вв. н.э. из Синьцзяна. В качестве связующего звена между афанасьевцами и тохарами рассматривают население Таримского бассейна, оставившее известные мумии европеоидного типа со светлыми волосами (ок. 1900-200 гг. до н.э.). Судя по фресковым изображениям тохар, среди них тоже был распространён северноевропейский расовый тип. Свидетельства антропологии теперь подтверждаются и данными генетики. Проведённое в 2009 г. исследование древнейшего (ок. 2000 г. до н.э.) слоя одного из таримских кладбищ выявило, что все семь мужчин, останки которых удалось проанализировать, имели индоевропейскую мужскую гаплогруппу R1a1a.
Изображения тохар
Таримский погребальный обряд был сходен с афанасьевским - в обоих случаях мёртвых хоронили на спине с поджатыми ногами в обложенных камнем ямах. Кроме того, солнечный знак, украшающий каменные стены позднеафанасьевских могил, был обнаружен на щеке одной из таримских мумий, относящейся примерно к 1200 г. до н.э.
Таримская мумия с вытатуированным афанасьевским солнечным знаком
Представляется, что около 2500 г., по-видимому, под давлением племён Окунёвской культуры, афанасьевцы покинули Алтай и двинулись со своими стадами на юг. Около 2000 г. они пересекли Тяньшань и поселились в северных оазисах Таримского бассейна, где их далёкими потомками были люди, оставившие нам тохарские тексты.
Теперь вернёмся на некоторое время назад и рассмотрим второе из великих индоевропейских изобретений.
КОЛЕСО
Сначала обратимся к данным лингвистики. Для праиндоевропейского языка засвидетельствована богатая лексика, связанная с колёсным транспортом. Это, прежде всего, два корня со значением «колесо» (ПИЕ *kwekwlos и *rot-eh2-), а также корни со значениями «ось» (ПИЕ *aks-), «дышло» (ПИЕ *h2ihs-) и «везти» (ПИЕ *vegheti). Слово, прямым потомком которого является русское «колесо», произошло от праиндоевропейского корня *kwel- - «вертеться». Все остальные слова из этого набора тоже имеют достоверно праиндоевропейское происхождение. Почти все они принадлежат к основам на -о, которые появились на поздней стадии развития праиндоевропейского языка, только слово «ось» принадлежит к более старым основам на -n и происходит от корня с первоначальным значением «плечо». Таким образом, праиндоевропейцы были знакомы с колёсами и повозками и называли их словами своего собственного языка, а не заимствованными.
Распределение в индоевропейских языках слов, связанных с колёсными повозками
Единственным исключением являются анатолийские языки, в которых засвидетельствовано только слово со значением «дышло» (*ei-/*oi-), однако и оно могло первоначально означать не дышло, а соху. Данные лингвистики полностью подтверждают раннее отделение праанатолийцев от остальных индоевропейцев - в конце V тысячелетия, когда колёс и повозок, а следовательно, и обозначавших их слов ещё не существовало.
Теперь рассмотрим данные археологии, которые свидетельствуют о появлении и распространении колёсного транспорта на пространствах Восточной и Центральной Европы примерно с 3500 г. до н.э.
Самое древнее изображение колёсной повозки в мире было обнаружено на поселении культуры Воронковидных кубков в Броночице (Южная Польша), относящемся к 3500-3350 гг. до н.э. Четырёхколёсная повозка с дышлом и хомутом была изображена на глиняном горшке, найденном в выгребной яме. Найденная там же коровья кость дала среднюю радиокарбонную дату 3500 г. до н.э. Ещё одно изображение повозки - с колесом, ярмом и упряжным животным - было обнаружено на металлическом котле из кургана у посёлка Эвдик близ устья Волги. Курган принадлежал Новосвободненской культуре 3500-3100 гг.
Древнейшие изображения повозок
(а) Бронзовый котёл из кургана у посёлка Эвдик
(b) Глиняный горшок из Броночице
Древнейшие в мире модели колёсных повозок, сделанные из глины, были найдены в двух погребениях поздней Баденской культуры в Будакалаше и Сигетсентмартоне (Восточная Венгрия), которые датируют 3300-3100 гг. Кроме того, в нескольких позднебаденских захоронениях имеются принесённые в жертву пары волов - по всей видимости, упряжки повозок. В 3200-2700 гг. археологи отмечают распространение колёсного транспорта из области Баденской культуры в область культуры Шаровидных амфор в южной и средней Польше.
Глиняная модель колёсной повозки из Будакалаша
Самые ранние целые колёсные повозки были найдены в южнорусских курганных захоронениях. Всего в курганах южнорусских степей были обнаружены остатки примерно 250 повозок, датируемых концом IV - III тыс. Повозки были около 1 м в ширину и 2 м в длину, колёса имели 50-80 см в диаметре, некоторые из них были цельными, большинство же делались из двух-трёх скреплённых частей. В захоронения повозки обычно укладывались в разобранном виде, колёса ставились по углам могилы. Самые ранние радиокарбонные даты степных захоронений с повозками - 3300-2800 гг.
Древнейшие повозки южнорусских степей
На поселении Хоргенской культуры в Прессехаусе (Швейцария) было найдено колесо, которое по дендрохронологическим данным датируется временем около 3200 г. Примечательно, что в Швейцарии и Германии отверстия в колёсах для крепления оси были квадратными, ось вращалась вместе с колёсами, а в степном регионе (а также в Нидерландах и Дании) отверстия были круглыми, ось крепилась к корпусу повозки. Это свидетельствует о том, что различные европейские традиции изготовления повозок возникли уже до 3200 г.
Обратимся теперь к Ближнему Востоку. Самые ранние данные о колёсном транспорте в этом регионе происходят из города Урука. В нём на участке храма Эанны на уровне IVa (конец позднего Урука) археологи обнаружили 3900 табличек с древнейшими в истории текстами. На них имеются 38 пиктограмм бесколёсной волокуши и 3 пиктограммы колёсной повозки. Согласно радиокарбонной датировке, дерево для крыши храма умерло около 3500-3300 гг. до н.э. Сам храм мог сгореть на 1-2 столетия позже, т.е. около 3300-3100 гг. Таким образом, в этот период колёсные повозки в Шумере были большой редкостью, абсолютно преобладали пока запряжённые волами волокуши. В Восточной Европе колесо в это время было уже распространено повсеместно.
Древнейшие письменные символы, обозначающие повозку, на глиняных табличках из шумерского города Урука
Данные археологии подтверждаются данными лингвистики. Колесо в шумерском языке называлось словом gigir. Очень похожими словами называлось колесо в семитском (*galgal) и картвельском (*grgar). Все эти слова являются заимствованиями из праиндоевропейского *kwekwlos, которое, как мы помним, было создано на основе собственного индоевропейского корня. Таким образом, все данные свидетельствуют о том, что колесо было изобретено праиндоевропейцами и потом заимствовано ближневосточными народами вместе с обозначающим его словом. Путь заимствования мог пролегать как через Балканы и Анатолию (археологи отмечают сходство керамики Баденской культуры с керамикой Северо-Западной Анатолии), так и через Кавказ.
Появление в южнорусских степях около 3500 г. колёсных повозок вызвало существенные изменения в экономике их населения. Повозки, на которых можно было перевозить в больших количествах продукты питания и воду, сделали доступными для хозяйственного освоения области, лежавшие вдалеке от речных долин. Существенно увеличилась площадь пастбищ, что вызвало многократный рост стад, за которым последовал рост благосостояния и демографический взрыв.
Новое пастушеское хозяйство на основе колёсного транспорта привело к возникновению около 3300 г. из поздней Хвалынской культуры Ямной культуры бронзового века (3300-2500 гг.), с которой лингвисты связывают поздний период классического праиндоевропейского языка. Возникнув на Нижней Волге, Ямная культура быстро распространилась на огромных пространствах от Днепра до Урала. Как и их предшественники, ямники хоронили своих мёртвых на спине с поджатыми коленями, посыпанными охрой, головой на восток или северо-восток. В погребениях помещались повозки и части туш коней, коров и овец. Над захоронениями племенных вождей возводились курганы и воздвигались антропоморфные каменные стелы. У ямников была высокоразвитая металлургия - производились изделия из бронзы (топоры, кинжалы и пр.), а также из железа (задолго до того, как обработка железа началась на Ближнем Востоке).
Определяющей чертой Ямной культуры была её подвижность. В этот период в области от Дона до Урала исчезают как долгосрочные поселения, так и отпечатки зёрен на посуде, что свидетельствует об отказе восточных ямников от земледелия и их почти полном переходе к кочевому скотоводству. В более западных областях, хоть и в меньшем объёме, но продолжают встречаться долгосрочные поселения и следы земледелия. Показательно, что в индо-иранских языках отсутствуют многие индоевропейские корни, касающиеся занятий земледелием. Отличие восточных ямников в образе жизни от своих более западных соплеменников отражает начавшееся выделение индо-иранской ветви.
Рост населения вызвал экспансию ямников, облегчённую преимуществами, которые им обеспечивал над оседлыми земледельцами их подвижный военизированный образ жизни.
Около 3300-3200 гг. ямники, вступившие у устья Днестра во взаимодействие с трипольцами, создали Усатовскую культуру. В отличие от более западных земледельческих культур, Триполье сумело пережить кризис рубежа пятого-четвёртого тысячелетий и даже распространиться на восток к долине Днепра. В 3700-3400 гг. Трипольская культура пережила пик своего расцвета. В это время на её территории находились самые большие поселения в мире - некоторые из них превышали 400 гектаров, что было в два раза больше одновременных им крупнейших месопотамских поселений. Однако, в отличие от месопотамских, они так никогда и не развились в настоящие города - в них не обнаружено никаких следов административных зданий, храмов или укреплений.
Как и все другие ямники, усатовцы хоронили своих мёртвых в курганах в сопровождении бронзовых топоров и кинжалов. Основу экономики составляло скотоводство, в стадах преобладал крупный и мелкий рогатый скот и лошади. Почти вся керамика Усатовской культуры имеет трипольское происхождение - по всей видимости, именно ею усатовцы собирали дань с покорённых трипольских селян. Под влиянием последних к усатовцам проникло культивирование пшеницы, овса и проса, что является первым свидетельством о выращивании зерновых в днестровских степях. Племена усатовской культуры постепенно распространялись к устьям Прута и Дуная, а также вверх по долине Днестра, достигнув Южной Польши, где под их влиянием культура Воронковидных кубков эволюционировала в культуру Шнуровой керамики.
Раскрашенные охрой черепа из могильников Усатовской культуры
Помимо усатовцев, другие группы ямников также активно мигрировали на запад, северо-запад и юго-запад. Один из миграционных потоков вёл в долину нижнего Дуная и Карпатский бассейн, где пришельцы ассимилировали земледельческую культуру Коцофени. Судя по их курганным захоронениям, большинство завоевателей осело в Восточной Венгрии, Северо-Западной Болгарии и Юго-Западной Румынии. Примечательно, что в одном из ямных погребений в Гурбанешти (Румыния) был найден глиняный сосуд со сгоревшими семенами конопли, что является самым ранним свидетельством использования этого наркотического средства, засвидетельствованного впоследствии у обитателей южнорусских степей.
В ямниках, осевших в Венгрии, предположительно видят языковых предков италиков и кельтов, позднее создавших в Центральной Европе культуру Полей погребальных урн (1300-750 гг.), из которой впоследствии выделились протоиталийская культура Вилланова (1100-700 гг.) и протокельтская культура Гальштат (900-400 гг.).
Около 2500 г. на месте Ямной культуры возник горизонт из нескольких родственных культур, западную часть которого занимала Катакомбная культура. Наиболее правдоподобно отождествление её носителей с языковыми предками греков, армян, фригийцев и палеобалканских индоевропейцев. Ранняя форма греческого засвидетельствована в Греции примерно с 1650 г., когда в Микенах появляются роскошные царские захоронения. Микенская культура имеет явные черты сходства с Катакомбной в вооружении, конской сбруе и пр. Кроме того, погребальные маски микенских царей имеют свои прототипы в ингульском варианте Катакомбной культуры (2500-2000 гг.).
Как уже упоминалось, проникновение ямников на северо-запад привело к появлению к востоку от Карпат культурного горизонта Шнуровой керамики/Боевых топоров, в населении которого видят предков германцев, балтов и славян. Культуры Шнуровой керамики начали распространяться в Центральной и Восточной Европе около 2900-2700 гг. Их носители вели подвижный пастушеский образ жизни, основанный на использовании коней и повозок. Постоянных поселений почти не было. Их каменные топоры и посуда с оттисками шнура для хмельных напитков имели свои прототипы в польском варианте культуры Воронковидных кубков. В целом материальная культура шнуровиков многое наследовала от доямных племён Центральной Европы, в то время как их образ жизни был почти целиком заимствован у ямников.
Шнуровая Среднеднепровская культура (2800-1800 гг.) стала первой животноводческой пастушеской культурой, проникшей в леса к северу от степей. Основу стад среднеднепровцев составлял крупный рогатый скот, овцы и свиньи. Расселяясь со стороны Карпат и Польши, носители Среднеднепровской культуры около 2600 г. положили конец существованию позднетрипольской культуры, после чего продвинулись вверх по Днепру и Десне в Беларусь. Среднеднепровцы практиковали как ингумации, так и кремации, как курганные, так и бескурганные захоронения, однако в их керамике, оружии и других предметах материальной культуры было заметно ямное влияние.
Западной соседкой Среднеднепровской была шнуровая Фатьяновская культура, сменившая в Центральной России Волосовскую культуру охотников и собирателей. Хозяйство фатьяновцев было таким же пастушеским, как и среднеднепровцев. Археологи обнаружили очень мало фатьяновских поселений, но более 300 крупных могильников с бескурганными захоронениями на холмах над реками. Распространяясь вниз по Волге, фатьяновцы открыли в западных предгорьях Урала месторождения медных руд и создали долгосрочные поселения на нижней Каме, которая стала металлургическим центром всей фатьяновской области, зачастую выделяемым в отдельную Балановскую культуру.
Мужчина и женщина Фатьяновской культуры
Южной соседкой Фатьяновской и Балановской культур была Абашевская культура, входившая в состав протоиндоиранской общности, в рамках которой было сделано третье из великих индоевропейских изобретений.
Окончание
КОНЬ
После окончания Валдайского оледенения около 11 тысяч лет до н.э. на юге Русской равнины образовался пояс степной растительности с островками лесов в речных долинах. Севернее её располагалась лесостепь, поросшая берёзой, сосной, ивой, орешником, вязом и дубом. Животный мир представляли дикие лошади, дикие быки, северные и благородные олени, сайгаки, кабаны, рыси, медведи, лисы, волки, собаки, бобры, зайцы. Северокроманьоидные обитатели Русской равнины эпохи мезолита (11 000-6000 гг.), по всей видимости, в основном произошли от позднепалеолитических людей, живших в этих же местах до оледенения. Население было редким, селилось главным образом в долинах рек и по берегам озёр и занималось собирательством, охотой и рыболовством.
Начало неолитической производящей экономики на Русской равнине относится шестому тысячелетию до н.э. Первые животноводы и земледельцы пришли в южнорусские степи из долины Дуная. Ими были носители Кришской культуры, которые около 5800-5700 гг. расселились к востоку от Карпат. Вместе с кришцами пришли коровы, овцы и козы, первоначально одомашненные в Анатолии и затем распространившиеся с неолитическими земледельцами в Грецию и дальше на север. Из земледельческих культур кришцы возделывали пшеницу и бобы, одомашненные на Ближнем Востоке, а также европейские ячмень и просо.
Обширные пространства на юге Русской равнины от правобережья Днепра до левобережья Волги в это время занимал пояс родственных мезолитическо-субнеолитических культур. Их носители всё ещё были охотниками и собирателями, однако уже были знакомы с керамикой. Первым около 7000-6500 гг. обожжённые глиняные горшки стало производить население Елшанской культуры в Среднем Поволжье (Самарская и Ульяновская области), которая, таким образом, является самой древней керамической культурой в Европе. Оттуда производство керамики стало постепенно проникать на юг и запад и к 6200-6000 гг. широко распространилось среди обитателей южнорусских степей.
Первыми из них с производящей экономикой кришцев столкнулись носители Буго-Днестровской культуры, через которых навыки скотоводства и земледелия начали распространяться далее на восток. После 5200 г. Кришскую культуру сменила культура Кукутени-Триполье, распространившаяся с юго-запада в долины Днестра и Южного Буга. Буго-Днестровская культура была ею полностью поглощена.
Восточными соседями буго-днестровцев были племена Днепро-Донецкой культуры, известные своими могильниками Васильевка, Волошское и Мариевка, располагавшимися у днепровских порогов. Главными занятиями носителей первого этапа Днепро-Донецкой культуры (5700-5200 гг.) были охота (на дикую лошадь, благородного оленя, косулю, кабана, бобра), рыболовство и собирательство. В 5200-5000 гг. под западными влияниями в их образе жизни происходят существенные перемены. В захоронениях у днепровских порогов начинают появляться кости домашних коров, овец и коз.
От Днепра новая животноводческая экономика продолжила своё победное шествие на восток. К 4700-4600 гг. одомашненные коровы, овцы и козы достигли волжско-уральских степей. Результатом этого стало возникновение обширной экономической, культурной и этноязыковой общности, простиравшейся от Чёрного моря на юге до границы леса и степи на севере и от Днепра на западе до реки Урал на востоке, за которой обитали племена Атбасарской культуры, по-прежнему остававшиеся охотниками и собирателями. Вслед за появлением мелкого рогатого скота началось производство шерсти. Земледелие распространялось заметно медленнее, чем животноводство. К востоку от Днепра его следы появляются, по-видимому, не раньше 4200 г.
Экономическая революция породила революцию социальную. В южнорусских степях, ранее характеризовавшихся единообразно бедным погребальным инвентарём, появляются захоронения, отличающиеся исключительным богатством. Они принадлежали племенным вождям (ПИЕ *weik-potis, *reg'-), сосредоточившим в своих руках крупные стада скота. Знаками их власти были каменные булавы и ожерелья из кабаньих клыков. Также в захоронениях вождей, разбросанных от Днепра до Волги, находят тысячи бусин из ракушек и импортные украшения из хрусталя, порфира, золота и меди. Медь, обработка которой началась на Балканах около 5000 г., стала поступать в южнорусские степи примерно с 4600 г.
Северо-восточный фланг указанной общности образовывала Самарская культура на Средней Волге. Чрезвычайная важность Самарской культуры заключается в том, что к ней относятся первые в мире свидетельства о приручении коня. Эти свидетельства были обнаружены в раскопанном в 1972 г. могильнике у села Съезжее в Богатовском районе Самарской области. Могильник, сооружённый в лесостепи на берегу реки Самары около 5000 г., содержал шесть отдельных и одно тройное захоронение. Над самым богатым из них, расположенным в центре погребальной площадки, были положены два конских черепа, посыпанные охрой. Рядом находилось ещё одно место жертвоприношения коней и быков. Съезжинский могильник, таким образом, содержит первые в истории конские жертвоприношения. Кроме того, в нём были обнаружены два вырезанных из кости изображения коней с отверстиями для крепления, наряду с такими же изображениями быков.
Вырезанные из кости фигурки коней из Съезжинского могильника
Около 4700 г. Самарская культура сменилась Хвалынской культурой, распространившейся в Самарской области и южнее до Каспия. В Хвалынском могильнике (4700-4600 гг.) на 158 захоронений людей археологи обнаружили останки 52 (или 70) коз и овец, 23 коров и 11 коней. Впервые в захоронениях были оставлены только конские черепа и задние конечности, что впоследствии стало общераспространённой традицией в степях. Хвалынский могильник содержал чрезвычайное богатство инвентаря, включая множество медных изделий (в основном местного производства, но и несколько импортов с Балкан), а также каменный скипетр, предположительно в виде конской головы.
Погребение племенного вождя из Хвалынского могильника
Каменный скипетр, топоры и украшения из Хвалынского могильника
Нахождение в хвалынских захоронениях останков коней вместе с останками таких очевидно одомашненных животных, как коровы, овцы и козы, свидетельствует о том, что конь к тому времени был уже приручён хвалынцами, либо же ещё раньше их предшественниками - самарцами. Исследования генетиков установили, что по митохондриальной ДНК современные лошади происходят по меньшей мере от 77 кобыл, в то время как по Y-хромосоме все они очень однородны, т.е., возможно, их прародителем является один-единственный некогда приручённый людьми жеребец. Теперь мы можем сказать, когда и где произошло это приручение, - около начала V тысячелетия до н.э. в областях по Средней и Нижней Волге. Как же и почему это случилось?
Ареал обитания непарнокопытных семейства лошадиных резко сузился около 14-10 тысяч лет назад, когда излюбленные ими степи ледникового периода на большей части северного полушария сменились густыми лесами. В Северной Америке они вымерли полностью, а в Евразии выжили только в центре континента и в небольших изолированных очагах в Европе, в Анатолии и на Кавказе. В Иране, Месопотамии и на землях Плодородного полумесяца лошади исчезли, оставив этот ареал онаграм и ослам. В Анатолии в VIII-VII тысячелетиях до н.э. следов охоты на лошадь почти нет, основными эквидами в пищевом рационе неолитических обитателей Чатал-Гуюка были Equus hydruntinus и Equus hemionus - похожие на ослов более мелкие представители семейства лошадиных. Мезолитические обитатели Северной и Западной Европы иногда охотились на лошадь, но в их мясном рационе она редко где составляла более 5%. В этот же период на мезолитических и ранненеолитических стоянках в южнорусских степях кости дикой лошади регулярно составляют более 40% всех костей животных. Близкое знакомство местных племён с лошадью сделало возможным её приручение.
Количество костей дикой лошади на археологических памятниках около 5000 г. до н.э.
Как уже говорилось выше, примерно до 5200 г. до н.э. основным занятием населения юга Русской равнины была охота, в том числе на эквидов. Из них наибольшее распространение имела дикая лошадь (Equus ferus), представленная двумя подвидами - тарпаном и таки (лошадью Пржевальского). Также в степях к северу от Чёрного моря водилась более мелкая Equus hydruntinus, истреблённая между 4000 и 3000 гг. Далее к востоку, возле Каспийского моря, обитал онагр (Equus hemionus).
Так выглядел Equus hydruntinus
Предком современной одомашненной лошади стал тарпан. Слово, которым называли его праиндоевропейцы (*ekwos), было произведено ими от корня со значением «быстрый». Первые следы приручения коня на памятниках Самарской и Хвалынской культур относятся к периоду между 5000 и 4700-4600 гг. К тому времени носители этих культур уже несколько столетий имели дело с домашними коровами, овцами и козами. Приручение лошади стало возможным благодаря применению к ней навыков обращения с уже одомашненным скотом. Первые коневоды на Средней и Нижней Волге видели в лошади отнюдь не средство передвижения, а источник дешёвого мяса на зиму. Прокормить в зимний период лошадь гораздо легче, чем крупный и мелкий рогатый скот, потому что она может сама откапывать из-под снега траву копытами, а также разбивать ими лёд, чтобы напиться. Естественно, наиболее актуально это было как раз для областей распространения Самарской и Хвалынской культур с их суровыми зимами.
Так выглядели дикие лошади - тарпаны
Вслед за использованием коня в качестве источника еды последовало его использование для верховой езды. Когда именно это случилось, мы точно не знаем, но по косвенным данным можем предположить, что около 4500 г. Конные пастухи способны пасти в разы более крупные стада, чем пешие, поэтому начало верховой езды должно было привести к росту стад и потребности в новых пастбищах для них, которые было невозможно приобрести без захватнических войн. И именно в середине пятого столетия начинается бурная экспансия хвалынцев.
Около 4500 г. Днепро-Донецкая культура сменяется новой - Среднестоговской, которая обнаруживает явные черты сходства с Хвалынской. Это сходство проявляется в керамике, погребениях на спине с подогнутыми ногами головой на восток или северо-восток, зачастую окружённых кругом из камней с земляной или каменной насыпью (первые курганы), переходе от коллективных захоронениях к индивидуальным и т.д. По сравнению с днепро-донецкими, на среднестоговских поселениях в 2 раза больше конских костей (в среднем 54%). Отмечаются изменения и в антропологии - черепа среднестоговцев более грацильны, чем массивные днепро-донецкие, и сходны с хвалынскими. Таким образом, есть все основания говорить о вторжении на Днепр племён из волжско-донского региона, по всей видимости, верхом на лошадях.
Мужчина и женщина Среднестоговской культуры
За Днепром их экспансия продолжилась на юго-запад вдоль черноморского побережья. В 4200-3900 гг. сгорели и были покинуты более 600 поселений земледельческих культур Гумельница, Караново VI и Варна в долине нижнего Дуная и Восточной Болгарии. Иногда причину этого видят в похолодании, имевшем место в Юго-Восточной Европе на рубеже пятого и четвёртого тысячелетий. Похолодание, безусловно, ослабило земледельческие экономики Старой Европы, однако оно не отменяет и разрушительного воздействия на них степных пришельцев.
Около 4200 г. в дельту Дуная с севера вторглись всадники, под напором которых земледельцы местной Болградской культуры покинули места своего обитания. Пришельцы создали археологический горизонт Суворово-Новоданиловка. Своих мёртвых они хоронили на спине с подогнутыми ногами и возводили над ними небольшие курганы, часто окружённые кольцом из камней или кромлехом. В наиболее богатых захоронениях присутствуют знаки власти - каменные палицы в виде конских голов по образцу тех, которые впервые появились в Самарской культуре около 5000 г.
Каменные скипетры в виде конских голов культуры Суворово-Новоданиловка
После 4000 г. по всему нижнему Дунаю распространяются небольшие укреплённые поселения типа Чернаводэ. В этот же период в долине нижнего и среднего Дуная в составе стад впервые появляются кони. Среди керамики культуры Чернаводэ встречаются своеобразные кружки с двумя ручками, в которых видят первое свидетельство об употреблении опъяняющих напитков - по всей видимости, мёда.
Наиболее правдоподобно отождествление племён, создавших культуры Суворово-Новоданиловка и Чернаводэ, с носителями праанатолийского языка, первыми отделившимися от индоевропейской общности. В записанных много позднее хеттских молитвах солнечный бог Сиус (ПИЕ *Deiwos) описывался встающим из-за моря, что отражает эпоху, когда языковые предки хеттов жили на западном черноморском побережье.
Примерно к 3600 г. культура Чернаводэ I развилась в Чернаводэ III, родственную Баден-Болераз (3600-3200 гг.) - крупному и влиятельному культурному горизонту с центром в Венгрии, ответственному за распространение коневодства в Средней Европе. В 3500-3000 гг. кони стали появляться в больших количествах на поселениях за пределами южнорусских степей. Так, около 3000 г. кости лошади составляли до 10-20% на поселении Бернберг в Центральной Германии и более 20% на поселении Гальгенберг в Баварии. В Гальгенберге разводили мелкую местную породу коней наряду с более крупной - вероятно, импортированной из степи.
Первой культурой на восток от реки Урал, усвоившей от индоевропейцев навыки верховой езды, была Ботайская в Северном Казахстане (3700-3000 гг.). Основным занятием её носителей была загонная охота на диких лошадей верхом на лошадях одомашненных. На зубах коней с ботайских поселений были обнаружены древнейшие следы от удил, в связи с чем ботайцам зачастую отдаётся приоритет в приручении лошади в целом. Подобная точка зрения несостоятельна. До 3700 г. на этих землях была распространена Атбасарская культура мезолитических охотников и собирателей, не имевших никакого опыта обращения с одомашненными животными. К тому времени западные соседи ботайцев держали приручённых лошадей уже в течение примерно тысячелетия. Внезапное появление у племён Ботайской культуры верховой езды может быть объяснено только индоевропейским влиянием.
Именно около 3700 г. часть позднехвалынского населения из волжско-уральского региона мигрировала через степи Северного Казахстана на 2000 км на восток, создав на западе Горного Алтая Афанасьевскую культуру. Осуществить столь далёкую миграцию и впоследствии поддерживать регулярную связь с оставшимися на прародине соплеменниками они могли только при наличии у них одомашненных лошадей. В ходе этой миграции, во время нахождения будущих афанасьевцев в североказахстанских степях, обитавшие там ботайцы и научились у них верховой езде. На Алтай выходцы из волжско-уральского региона принесли позднехвалынскую материальную культуру, включая полностью развитый курганный похоронный обряд.
Афанасьевцы идеально подходят на роль предков тохар, очень архаичный изолированный индоевропейский язык которых (точнее, 2-3 родственных языка) засвидетельствован письменными памятниками V-VIII вв. н.э. из Синьцзяна. В качестве связующего звена между афанасьевцами и тохарами рассматривают население Таримского бассейна, оставившее известные мумии европеоидного типа со светлыми волосами (ок. 1900-200 гг. до н.э.). Судя по фресковым изображениям тохар, среди них тоже был распространён северноевропейский расовый тип. Свидетельства антропологии теперь подтверждаются и данными генетики. Проведённое в 2009 г. исследование древнейшего (ок. 2000 г. до н.э.) слоя одного из таримских кладбищ выявило, что все семь мужчин, останки которых удалось проанализировать, имели индоевропейскую мужскую гаплогруппу R1a1a.
Изображения тохар
Таримский погребальный обряд был сходен с афанасьевским - в обоих случаях мёртвых хоронили на спине с поджатыми ногами в обложенных камнем ямах. Кроме того, солнечный знак, украшающий каменные стены позднеафанасьевских могил, был обнаружен на щеке одной из таримских мумий, относящейся примерно к 1200 г. до н.э.
Таримская мумия с вытатуированным афанасьевским солнечным знаком
Представляется, что около 2500 г., по-видимому, под давлением племён Окунёвской культуры, афанасьевцы покинули Алтай и двинулись со своими стадами на юг. Около 2000 г. они пересекли Тяньшань и поселились в северных оазисах Таримского бассейна, где их далёкими потомками были люди, оставившие нам тохарские тексты.
Теперь вернёмся на некоторое время назад и рассмотрим второе из великих индоевропейских изобретений.
КОЛЕСО
Сначала обратимся к данным лингвистики. Для праиндоевропейского языка засвидетельствована богатая лексика, связанная с колёсным транспортом. Это, прежде всего, два корня со значением «колесо» (ПИЕ *kwekwlos и *rot-eh2-), а также корни со значениями «ось» (ПИЕ *aks-), «дышло» (ПИЕ *h2ihs-) и «везти» (ПИЕ *vegheti). Слово, прямым потомком которого является русское «колесо», произошло от праиндоевропейского корня *kwel- - «вертеться». Все остальные слова из этого набора тоже имеют достоверно праиндоевропейское происхождение. Почти все они принадлежат к основам на -о, которые появились на поздней стадии развития праиндоевропейского языка, только слово «ось» принадлежит к более старым основам на -n и происходит от корня с первоначальным значением «плечо». Таким образом, праиндоевропейцы были знакомы с колёсами и повозками и называли их словами своего собственного языка, а не заимствованными.
Распределение в индоевропейских языках слов, связанных с колёсными повозками
Единственным исключением являются анатолийские языки, в которых засвидетельствовано только слово со значением «дышло» (*ei-/*oi-), однако и оно могло первоначально означать не дышло, а соху. Данные лингвистики полностью подтверждают раннее отделение праанатолийцев от остальных индоевропейцев - в конце V тысячелетия, когда колёс и повозок, а следовательно, и обозначавших их слов ещё не существовало.
Теперь рассмотрим данные археологии, которые свидетельствуют о появлении и распространении колёсного транспорта на пространствах Восточной и Центральной Европы примерно с 3500 г. до н.э.
Самое древнее изображение колёсной повозки в мире было обнаружено на поселении культуры Воронковидных кубков в Броночице (Южная Польша), относящемся к 3500-3350 гг. до н.э. Четырёхколёсная повозка с дышлом и хомутом была изображена на глиняном горшке, найденном в выгребной яме. Найденная там же коровья кость дала среднюю радиокарбонную дату 3500 г. до н.э. Ещё одно изображение повозки - с колесом, ярмом и упряжным животным - было обнаружено на металлическом котле из кургана у посёлка Эвдик близ устья Волги. Курган принадлежал Новосвободненской культуре 3500-3100 гг.
Древнейшие изображения повозок
(а) Бронзовый котёл из кургана у посёлка Эвдик
(b) Глиняный горшок из Броночице
Древнейшие в мире модели колёсных повозок, сделанные из глины, были найдены в двух погребениях поздней Баденской культуры в Будакалаше и Сигетсентмартоне (Восточная Венгрия), которые датируют 3300-3100 гг. Кроме того, в нескольких позднебаденских захоронениях имеются принесённые в жертву пары волов - по всей видимости, упряжки повозок. В 3200-2700 гг. археологи отмечают распространение колёсного транспорта из области Баденской культуры в область культуры Шаровидных амфор в южной и средней Польше.
Глиняная модель колёсной повозки из Будакалаша
Самые ранние целые колёсные повозки были найдены в южнорусских курганных захоронениях. Всего в курганах южнорусских степей были обнаружены остатки примерно 250 повозок, датируемых концом IV - III тыс. Повозки были около 1 м в ширину и 2 м в длину, колёса имели 50-80 см в диаметре, некоторые из них были цельными, большинство же делались из двух-трёх скреплённых частей. В захоронения повозки обычно укладывались в разобранном виде, колёса ставились по углам могилы. Самые ранние радиокарбонные даты степных захоронений с повозками - 3300-2800 гг.
Древнейшие повозки южнорусских степей
На поселении Хоргенской культуры в Прессехаусе (Швейцария) было найдено колесо, которое по дендрохронологическим данным датируется временем около 3200 г. Примечательно, что в Швейцарии и Германии отверстия в колёсах для крепления оси были квадратными, ось вращалась вместе с колёсами, а в степном регионе (а также в Нидерландах и Дании) отверстия были круглыми, ось крепилась к корпусу повозки. Это свидетельствует о том, что различные европейские традиции изготовления повозок возникли уже до 3200 г.
Обратимся теперь к Ближнему Востоку. Самые ранние данные о колёсном транспорте в этом регионе происходят из города Урука. В нём на участке храма Эанны на уровне IVa (конец позднего Урука) археологи обнаружили 3900 табличек с древнейшими в истории текстами. На них имеются 38 пиктограмм бесколёсной волокуши и 3 пиктограммы колёсной повозки. Согласно радиокарбонной датировке, дерево для крыши храма умерло около 3500-3300 гг. до н.э. Сам храм мог сгореть на 1-2 столетия позже, т.е. около 3300-3100 гг. Таким образом, в этот период колёсные повозки в Шумере были большой редкостью, абсолютно преобладали пока запряжённые волами волокуши. В Восточной Европе колесо в это время было уже распространено повсеместно.
Древнейшие письменные символы, обозначающие повозку, на глиняных табличках из шумерского города Урука
Данные археологии подтверждаются данными лингвистики. Колесо в шумерском языке называлось словом gigir. Очень похожими словами называлось колесо в семитском (*galgal) и картвельском (*grgar). Все эти слова являются заимствованиями из праиндоевропейского *kwekwlos, которое, как мы помним, было создано на основе собственного индоевропейского корня. Таким образом, все данные свидетельствуют о том, что колесо было изобретено праиндоевропейцами и потом заимствовано ближневосточными народами вместе с обозначающим его словом. Путь заимствования мог пролегать как через Балканы и Анатолию (археологи отмечают сходство керамики Баденской культуры с керамикой Северо-Западной Анатолии), так и через Кавказ.
Появление в южнорусских степях около 3500 г. колёсных повозок вызвало существенные изменения в экономике их населения. Повозки, на которых можно было перевозить в больших количествах продукты питания и воду, сделали доступными для хозяйственного освоения области, лежавшие вдалеке от речных долин. Существенно увеличилась площадь пастбищ, что вызвало многократный рост стад, за которым последовал рост благосостояния и демографический взрыв.
Новое пастушеское хозяйство на основе колёсного транспорта привело к возникновению около 3300 г. из поздней Хвалынской культуры Ямной культуры бронзового века (3300-2500 гг.), с которой лингвисты связывают поздний период классического праиндоевропейского языка. Возникнув на Нижней Волге, Ямная культура быстро распространилась на огромных пространствах от Днепра до Урала. Как и их предшественники, ямники хоронили своих мёртвых на спине с поджатыми коленями, посыпанными охрой, головой на восток или северо-восток. В погребениях помещались повозки и части туш коней, коров и овец. Над захоронениями племенных вождей возводились курганы и воздвигались антропоморфные каменные стелы. У ямников была высокоразвитая металлургия - производились изделия из бронзы (топоры, кинжалы и пр.), а также из железа (задолго до того, как обработка железа началась на Ближнем Востоке).
Определяющей чертой Ямной культуры была её подвижность. В этот период в области от Дона до Урала исчезают как долгосрочные поселения, так и отпечатки зёрен на посуде, что свидетельствует об отказе восточных ямников от земледелия и их почти полном переходе к кочевому скотоводству. В более западных областях, хоть и в меньшем объёме, но продолжают встречаться долгосрочные поселения и следы земледелия. Показательно, что в индо-иранских языках отсутствуют многие индоевропейские корни, касающиеся занятий земледелием. Отличие восточных ямников в образе жизни от своих более западных соплеменников отражает начавшееся выделение индо-иранской ветви.
Рост населения вызвал экспансию ямников, облегчённую преимуществами, которые им обеспечивал над оседлыми земледельцами их подвижный военизированный образ жизни.
Около 3300-3200 гг. ямники, вступившие у устья Днестра во взаимодействие с трипольцами, создали Усатовскую культуру. В отличие от более западных земледельческих культур, Триполье сумело пережить кризис рубежа пятого-четвёртого тысячелетий и даже распространиться на восток к долине Днепра. В 3700-3400 гг. Трипольская культура пережила пик своего расцвета. В это время на её территории находились самые большие поселения в мире - некоторые из них превышали 400 гектаров, что было в два раза больше одновременных им крупнейших месопотамских поселений. Однако, в отличие от месопотамских, они так никогда и не развились в настоящие города - в них не обнаружено никаких следов административных зданий, храмов или укреплений.
Как и все другие ямники, усатовцы хоронили своих мёртвых в курганах в сопровождении бронзовых топоров и кинжалов. Основу экономики составляло скотоводство, в стадах преобладал крупный и мелкий рогатый скот и лошади. Почти вся керамика Усатовской культуры имеет трипольское происхождение - по всей видимости, именно ею усатовцы собирали дань с покорённых трипольских селян. Под влиянием последних к усатовцам проникло культивирование пшеницы, овса и проса, что является первым свидетельством о выращивании зерновых в днестровских степях. Племена усатовской культуры постепенно распространялись к устьям Прута и Дуная, а также вверх по долине Днестра, достигнув Южной Польши, где под их влиянием культура Воронковидных кубков эволюционировала в культуру Шнуровой керамики.
Раскрашенные охрой черепа из могильников Усатовской культуры
Помимо усатовцев, другие группы ямников также активно мигрировали на запад, северо-запад и юго-запад. Один из миграционных потоков вёл в долину нижнего Дуная и Карпатский бассейн, где пришельцы ассимилировали земледельческую культуру Коцофени. Судя по их курганным захоронениям, большинство завоевателей осело в Восточной Венгрии, Северо-Западной Болгарии и Юго-Западной Румынии. Примечательно, что в одном из ямных погребений в Гурбанешти (Румыния) был найден глиняный сосуд со сгоревшими семенами конопли, что является самым ранним свидетельством использования этого наркотического средства, засвидетельствованного впоследствии у обитателей южнорусских степей.
В ямниках, осевших в Венгрии, предположительно видят языковых предков италиков и кельтов, позднее создавших в Центральной Европе культуру Полей погребальных урн (1300-750 гг.), из которой впоследствии выделились протоиталийская культура Вилланова (1100-700 гг.) и протокельтская культура Гальштат (900-400 гг.).
Около 2500 г. на месте Ямной культуры возник горизонт из нескольких родственных культур, западную часть которого занимала Катакомбная культура. Наиболее правдоподобно отождествление её носителей с языковыми предками греков, армян, фригийцев и палеобалканских индоевропейцев. Ранняя форма греческого засвидетельствована в Греции примерно с 1650 г., когда в Микенах появляются роскошные царские захоронения. Микенская культура имеет явные черты сходства с Катакомбной в вооружении, конской сбруе и пр. Кроме того, погребальные маски микенских царей имеют свои прототипы в ингульском варианте Катакомбной культуры (2500-2000 гг.).
Как уже упоминалось, проникновение ямников на северо-запад привело к появлению к востоку от Карпат культурного горизонта Шнуровой керамики/Боевых топоров, в населении которого видят предков германцев, балтов и славян. Культуры Шнуровой керамики начали распространяться в Центральной и Восточной Европе около 2900-2700 гг. Их носители вели подвижный пастушеский образ жизни, основанный на использовании коней и повозок. Постоянных поселений почти не было. Их каменные топоры и посуда с оттисками шнура для хмельных напитков имели свои прототипы в польском варианте культуры Воронковидных кубков. В целом материальная культура шнуровиков многое наследовала от доямных племён Центральной Европы, в то время как их образ жизни был почти целиком заимствован у ямников.
Шнуровая Среднеднепровская культура (2800-1800 гг.) стала первой животноводческой пастушеской культурой, проникшей в леса к северу от степей. Основу стад среднеднепровцев составлял крупный рогатый скот, овцы и свиньи. Расселяясь со стороны Карпат и Польши, носители Среднеднепровской культуры около 2600 г. положили конец существованию позднетрипольской культуры, после чего продвинулись вверх по Днепру и Десне в Беларусь. Среднеднепровцы практиковали как ингумации, так и кремации, как курганные, так и бескурганные захоронения, однако в их керамике, оружии и других предметах материальной культуры было заметно ямное влияние.
Западной соседкой Среднеднепровской была шнуровая Фатьяновская культура, сменившая в Центральной России Волосовскую культуру охотников и собирателей. Хозяйство фатьяновцев было таким же пастушеским, как и среднеднепровцев. Археологи обнаружили очень мало фатьяновских поселений, но более 300 крупных могильников с бескурганными захоронениями на холмах над реками. Распространяясь вниз по Волге, фатьяновцы открыли в западных предгорьях Урала месторождения медных руд и создали долгосрочные поселения на нижней Каме, которая стала металлургическим центром всей фатьяновской области, зачастую выделяемым в отдельную Балановскую культуру.
Мужчина и женщина Фатьяновской культуры
Южной соседкой Фатьяновской и Балановской культур была Абашевская культура, входившая в состав протоиндоиранской общности, в рамках которой было сделано третье из великих индоевропейских изобретений.
Окончание