монолог таксиста
Монолог таксиста, с которым я застрял в длинной пробке в Эйлате.
"Ты наверное из центра страны? Из Ришон ле-Циона? Не поверишь, я пару недель назад вез мужика из Эйлата в Ришон ле-Цион и обратно. В ночь с пятницы на субботу: четыре часа туда, четыре часа подремать там, пока он говорил с полицией, четыре часа обратно. У него магазин взломали в торговом центре, и без его личного присутствия нельзя было открыть дело и получить от полиции разрешение открыть магазин заново. Уладил это и тут же вернулся в Эйлат к семье, в отпуск. Сколько ему это стоило? Ты ведь не из налогового управления, правда? 1500 шекелей, наличными без квитанции."
"Но это было не в прошлую субботу, не подумай. В прошлую субботу был пасхальный седер, тогда меня из дому ни за какие деньги нельзя было выманить. Все собрались вместе у нас, дети, внуки... Сколько внуков? Десятеро пока что. Это от четверых детей, а всего детей шестеро. Марокканские евреи любят, когда много детей. Моя семья только наполовину марокканская, жена у меня из Польши, но все равно. Три пары близнецов! После двоих первенцев жена мне сказала, ну хватит, пожалуй, а я ей говорю: роди мне дочь, и тогда остановимся. Ну после трех пар близнецов-сыновей я уже сам первый сказал, все, хватит."
"Эх, если бы все дети были тут рядом в Эйлате... Нет, старшие в Стейтен-Айленде, средние в Лондоне, и только младшие здесь пока. Но младшие вообще как-то вышли козлами отпущения. Все дети у меня доктора, и только эти двое нет. Старшие, которые в Стейтен-Айленде - кардиолог и радиолог. Средние в Лондоне - оба гинекологи. А младшие вдруг неожиданно в адвокаты пошли. И хотят сейчас в частную практику идти, а я против. Они говорят, ну папа, там намного больше денег. А что если они будут какого-то убийцу или насильника в суде защищать? Как я людям в глаза смотреть буду? Есть вещи важнее, чем деньги."
"Все остальные родственники? Да нет, какое в Эйлате, они все в Марокко. Я ж один оттуда в Израиль приехал, сделал алию в 70-м году, мне только 17 исполнилось. Родители и братья до сих пор там. Да, конечно, мы видимся, постоянно летаем в гости. Нет, они не говорят на иврите, конечно. На арабском и французском. Ничего, мои дети нормально с ними общаются. У нас в семье дети выучили иврит, арабский, француский, английский и польский. По-польски жена с ними говорила, а по-французски мы оба."
"Как случилось, что я один приехал в Израиль... В общем, дело было так, нам в школе в Марокко показали фильм про сионизм и Израиль. А в классе было двое евреев всего, я и мой друг Пини. И вот закончился урок, я поворачиваюсь к Пини и говорю ему: Пини, у тебя вообще загранпаспорт есть? Пини говорит, ну да. Я говорю, и у меня есть, так может того? Пини говорит, ну давай, но ты ж зассышь, я тебя знаю. В общем, через год я приземлился в Израиле без Пини. Пини того... зассал."
"Как я попал в Эйлат? Поначалу я жил в центре. Меня призвали только в 74-м [т.е. после Войны Судного дня в 73-м], и я уже обжился, конечно, но иврит у меня еще довольно слабый был. Короче, я попросил, чтобы меня свели с кем-то, с кем я свободно мог бы поговорить об армии. Меня послали поговорить с подполковником, который был польским евреем и свободно говорил по-французски. Он меня спросил, так чего ж то хочешь-то от армии? Я говорю, насчет того, куда меня пошлют - в общем, я не хочу туда, где убивают арабов. Он говорит, ну хорошо. Я говорю, хочу туда, где их режут."
"Он посмотрел на меня внимательно и сказал: я тебя понял. В общем, меня распределили в Эйлат. Ну и мне понравилось, и когда освободился, остался здесь. Климат как в Марокко? Да ты смеешься что ли, в Марокко намного жарче. Но ближе к нему, чем в других частях Израиля, да. Хотя вот, если подумать, в Агадире климат точно как в Эйлате."
"С женой как познакомился? Ну этот подполковник, он увидел, что я один в стране, никого не знаю, говорит, приходи ко мне в гости, не стесняйся. Я пришел раз, два, три и продолжал ходить. Запал на его сестру, и с тех пор она моя жена. Поначалу мы по-французски говорили, она иврит еще хуже меня знала. Подполковник-то тоже сам в Израиль приехал, много раньше, а родителей и сестру вызвал лишь незадолго до того. Мы с ней стебались над ивритом друг у друга, она у меня какие-то ошибки высмеивала, я у нее. Так оно и покатилось."
"Ты наверное из центра страны? Из Ришон ле-Циона? Не поверишь, я пару недель назад вез мужика из Эйлата в Ришон ле-Цион и обратно. В ночь с пятницы на субботу: четыре часа туда, четыре часа подремать там, пока он говорил с полицией, четыре часа обратно. У него магазин взломали в торговом центре, и без его личного присутствия нельзя было открыть дело и получить от полиции разрешение открыть магазин заново. Уладил это и тут же вернулся в Эйлат к семье, в отпуск. Сколько ему это стоило? Ты ведь не из налогового управления, правда? 1500 шекелей, наличными без квитанции."
"Но это было не в прошлую субботу, не подумай. В прошлую субботу был пасхальный седер, тогда меня из дому ни за какие деньги нельзя было выманить. Все собрались вместе у нас, дети, внуки... Сколько внуков? Десятеро пока что. Это от четверых детей, а всего детей шестеро. Марокканские евреи любят, когда много детей. Моя семья только наполовину марокканская, жена у меня из Польши, но все равно. Три пары близнецов! После двоих первенцев жена мне сказала, ну хватит, пожалуй, а я ей говорю: роди мне дочь, и тогда остановимся. Ну после трех пар близнецов-сыновей я уже сам первый сказал, все, хватит."
"Эх, если бы все дети были тут рядом в Эйлате... Нет, старшие в Стейтен-Айленде, средние в Лондоне, и только младшие здесь пока. Но младшие вообще как-то вышли козлами отпущения. Все дети у меня доктора, и только эти двое нет. Старшие, которые в Стейтен-Айленде - кардиолог и радиолог. Средние в Лондоне - оба гинекологи. А младшие вдруг неожиданно в адвокаты пошли. И хотят сейчас в частную практику идти, а я против. Они говорят, ну папа, там намного больше денег. А что если они будут какого-то убийцу или насильника в суде защищать? Как я людям в глаза смотреть буду? Есть вещи важнее, чем деньги."
"Все остальные родственники? Да нет, какое в Эйлате, они все в Марокко. Я ж один оттуда в Израиль приехал, сделал алию в 70-м году, мне только 17 исполнилось. Родители и братья до сих пор там. Да, конечно, мы видимся, постоянно летаем в гости. Нет, они не говорят на иврите, конечно. На арабском и французском. Ничего, мои дети нормально с ними общаются. У нас в семье дети выучили иврит, арабский, француский, английский и польский. По-польски жена с ними говорила, а по-французски мы оба."
"Как случилось, что я один приехал в Израиль... В общем, дело было так, нам в школе в Марокко показали фильм про сионизм и Израиль. А в классе было двое евреев всего, я и мой друг Пини. И вот закончился урок, я поворачиваюсь к Пини и говорю ему: Пини, у тебя вообще загранпаспорт есть? Пини говорит, ну да. Я говорю, и у меня есть, так может того? Пини говорит, ну давай, но ты ж зассышь, я тебя знаю. В общем, через год я приземлился в Израиле без Пини. Пини того... зассал."
"Как я попал в Эйлат? Поначалу я жил в центре. Меня призвали только в 74-м [т.е. после Войны Судного дня в 73-м], и я уже обжился, конечно, но иврит у меня еще довольно слабый был. Короче, я попросил, чтобы меня свели с кем-то, с кем я свободно мог бы поговорить об армии. Меня послали поговорить с подполковником, который был польским евреем и свободно говорил по-французски. Он меня спросил, так чего ж то хочешь-то от армии? Я говорю, насчет того, куда меня пошлют - в общем, я не хочу туда, где убивают арабов. Он говорит, ну хорошо. Я говорю, хочу туда, где их режут."
"Он посмотрел на меня внимательно и сказал: я тебя понял. В общем, меня распределили в Эйлат. Ну и мне понравилось, и когда освободился, остался здесь. Климат как в Марокко? Да ты смеешься что ли, в Марокко намного жарче. Но ближе к нему, чем в других частях Израиля, да. Хотя вот, если подумать, в Агадире климат точно как в Эйлате."
"С женой как познакомился? Ну этот подполковник, он увидел, что я один в стране, никого не знаю, говорит, приходи ко мне в гости, не стесняйся. Я пришел раз, два, три и продолжал ходить. Запал на его сестру, и с тех пор она моя жена. Поначалу мы по-французски говорили, она иврит еще хуже меня знала. Подполковник-то тоже сам в Израиль приехал, много раньше, а родителей и сестру вызвал лишь незадолго до того. Мы с ней стебались над ивритом друг у друга, она у меня какие-то ошибки высмеивала, я у нее. Так оно и покатилось."