"Лебединое озеро", Ильюшкина-Беляков
Вдруг подумалось: обнаружив несколько лет назад, что в лебедином кордебалете не могу глаз отвести от одной из тридцати двух девочек, предполагала ли я, что эта девочка будет танцевать главные партии? Скажу честно: если не предполагала, то мечтала. И наслаждаться исполнением мечты намерена столько раз, сколько имею возможность:).
Спектакль в целом получился замечательный. Редко смотрю в бинокль и эмоции обычно считываю не с лиц, но сегодня сидела так близко, что всю первую картину восхищалась не только виртуозностью Ходасевича-шута, но и его очаровательными гримасами, которые оказались конкурентоспособны даже рядом с неотразимым Зигфридом Белякова.
Беляков в лучшей своей форме как физически (фигура прямо идеальная), так и технически. А эмоционально он радует почти всегда. Его Зигфрид - истинный принц, избалованный, плохо знающий мир, но благородный, умеющий любить и глубоко переживающий своё невольное предательство.
Дирижировал мой любимый Шупляков, музыка звучала волшебно, и когда появилась Одетта Ильюшкиной, я увидела совершенно сказочное существо - одновременно лебедя, плавно плывущего по волнам, и прекрасную девушку. Руки и ноги струились... не знаю, как выразиться точнее. Одетта была здесь и одновременно ускользала, невидимым коконом отгородившись от невыносимой реальности, уйдя в глубины своей души. Порой казалось, она пленница не властолюбивого Ротбарта-Ермакова, а собственного страха перед полным несправедливости и обмана миром. В адажио, красивом до слёз, она словно не рассказывала Зигфриду историю, а раскрывала душу, поверив, что тот поймёт. Душа летала, стремилась ввысь, но в некий удивительный момент Одетта вдруг склонилась к ногам принца: с тобой я готова остаться на земле, - у меня аж дыхание перехватило. Потом в вариации выяснилось: нет, не надо отказываться от неба, можно соединить его и землю, реальность и мечты, и в коде был восторг полного осознания себя, дарованного любовью.
Одиллия сегодня была, как никогда, властной, не подчиняясь Ротбарту, а сотрудничая с ним на равных. Иногда чудилось, у неё в руках хлыст, которым она с упоением хлещет окружающих, словно укротитель зверей. Безграничное восхищение собой и полная убежденность, что это восхищение разделит каждый, на кого она соблаговолит взглянуть. Выражение лица меняется каждый миг: вот это для простака Зигфрида, это для публики, а это для себя. Стремительность, резкость, четкость позировок завораживали, ошеломляли - где принцу устоять?
В третьем акте не было сомнений, что Одетта умирает. Последние силы истратила она на то, чтобы рассказать о случившемся подругам, предупредить их, - а после этого из неё словно в единый миг вытащили тот стержень, на котором держалась жизнь. На наших глазах Одетта развоплощалась, теряла телесность, руки и ноги двигались, будто лишенные костей, фигура выглядела полупрозрачной (ох, как же остро мне захотелось Жизели!). Лишь после победы Зигфрида над Ротбартом я увидела девушку из плоти и крови - принц сумел превратить мечту в реальность. Да, иногда мечты сбываются...
Спектакль в целом получился замечательный. Редко смотрю в бинокль и эмоции обычно считываю не с лиц, но сегодня сидела так близко, что всю первую картину восхищалась не только виртуозностью Ходасевича-шута, но и его очаровательными гримасами, которые оказались конкурентоспособны даже рядом с неотразимым Зигфридом Белякова.
Беляков в лучшей своей форме как физически (фигура прямо идеальная), так и технически. А эмоционально он радует почти всегда. Его Зигфрид - истинный принц, избалованный, плохо знающий мир, но благородный, умеющий любить и глубоко переживающий своё невольное предательство.
Дирижировал мой любимый Шупляков, музыка звучала волшебно, и когда появилась Одетта Ильюшкиной, я увидела совершенно сказочное существо - одновременно лебедя, плавно плывущего по волнам, и прекрасную девушку. Руки и ноги струились... не знаю, как выразиться точнее. Одетта была здесь и одновременно ускользала, невидимым коконом отгородившись от невыносимой реальности, уйдя в глубины своей души. Порой казалось, она пленница не властолюбивого Ротбарта-Ермакова, а собственного страха перед полным несправедливости и обмана миром. В адажио, красивом до слёз, она словно не рассказывала Зигфриду историю, а раскрывала душу, поверив, что тот поймёт. Душа летала, стремилась ввысь, но в некий удивительный момент Одетта вдруг склонилась к ногам принца: с тобой я готова остаться на земле, - у меня аж дыхание перехватило. Потом в вариации выяснилось: нет, не надо отказываться от неба, можно соединить его и землю, реальность и мечты, и в коде был восторг полного осознания себя, дарованного любовью.
Одиллия сегодня была, как никогда, властной, не подчиняясь Ротбарту, а сотрудничая с ним на равных. Иногда чудилось, у неё в руках хлыст, которым она с упоением хлещет окружающих, словно укротитель зверей. Безграничное восхищение собой и полная убежденность, что это восхищение разделит каждый, на кого она соблаговолит взглянуть. Выражение лица меняется каждый миг: вот это для простака Зигфрида, это для публики, а это для себя. Стремительность, резкость, четкость позировок завораживали, ошеломляли - где принцу устоять?
В третьем акте не было сомнений, что Одетта умирает. Последние силы истратила она на то, чтобы рассказать о случившемся подругам, предупредить их, - а после этого из неё словно в единый миг вытащили тот стержень, на котором держалась жизнь. На наших глазах Одетта развоплощалась, теряла телесность, руки и ноги двигались, будто лишенные костей, фигура выглядела полупрозрачной (ох, как же остро мне захотелось Жизели!). Лишь после победы Зигфрида над Ротбартом я увидела девушку из плоти и крови - принц сумел превратить мечту в реальность. Да, иногда мечты сбываются...