Памяти Вихарева. "Дон Кихот". Пономарев-Терешкина-Аскеров-Осмолкина и вся труппа
Наверное, впервые шла на «Дон Кихота» не с радостью, а в смутных угрызениях совести. После шока от смерти Вихарева откровенный праздник жизни воспринимался неуместным.
Однако едва открылся занавес и Дон Кихот в исполнении гениального Пономарева нежно прижал к груди книгу, поднял глаза к небесам и увидел там волшебный мир, о котором раньше лишь мечтал, я поняла: будет иначе, чем всегда. В действительности или в моей душе, не знаю.
Трудно описать происходящее. В лучшие мгновения спектаклей я переселаюсь в их реальность, забывая о собственной. Происходящее становится моею жизнью. А тут я очень четко видела театр - коробку сцены, в которой творятся чудеса. Словно танцуют не привычный «Дон Кихот», а нежную, любовную стилизацию современного человека под старую хореографию. Не саму хореографию, а торжествующий гимн в ее честь. Оду классическому балету - требовательному, неблагодарному, но такому притягательному в своем беспощадном стремлении к идеалу. «Как души смотрят с высоты на ими брошенное тело», так я чужими глазами, не вовлекаясь, но восхищаясь и радуясь, наблюдала, как выкладывается каждый артист кордебалета - один естественным жестом поднял оброненный цветок, другие оживленно мимируют на заднем плане, где, казалось бы, никто их не заметит. Санчо Панса, Гамаш, трактирщики (о восхитительная сцена в кабачке, где Дон Кихот пьет за влюбленных, а рядом с ним обиженный Лоренцо и его практичный коллега, заражаясь романтическим настроением, постепенно вовлекаются в пляс) - все выдавали максимум возможного. Осмолкина-Повелительница дриад очаровывала изяществом, Аскеров в роли Базиля был естественен и надежен, Терешкина-Китри фейерверком летала по сцене, словно ее силам не было предела - и все это сквозь легчайший флер петербургского строгого стиля.
Это был театр в лучшем смысле слова, и, может быть, именно так, а не слезами стоит провожать в последний путь Сергея Геннадьевича Вихарева - неповторимого артиста, тонкого балетмейстера и ярчайшего человека. «О, ступайте, ступайте в театр, живите и умрите в нем, если можете!»
Однако едва открылся занавес и Дон Кихот в исполнении гениального Пономарева нежно прижал к груди книгу, поднял глаза к небесам и увидел там волшебный мир, о котором раньше лишь мечтал, я поняла: будет иначе, чем всегда. В действительности или в моей душе, не знаю.
Трудно описать происходящее. В лучшие мгновения спектаклей я переселаюсь в их реальность, забывая о собственной. Происходящее становится моею жизнью. А тут я очень четко видела театр - коробку сцены, в которой творятся чудеса. Словно танцуют не привычный «Дон Кихот», а нежную, любовную стилизацию современного человека под старую хореографию. Не саму хореографию, а торжествующий гимн в ее честь. Оду классическому балету - требовательному, неблагодарному, но такому притягательному в своем беспощадном стремлении к идеалу. «Как души смотрят с высоты на ими брошенное тело», так я чужими глазами, не вовлекаясь, но восхищаясь и радуясь, наблюдала, как выкладывается каждый артист кордебалета - один естественным жестом поднял оброненный цветок, другие оживленно мимируют на заднем плане, где, казалось бы, никто их не заметит. Санчо Панса, Гамаш, трактирщики (о восхитительная сцена в кабачке, где Дон Кихот пьет за влюбленных, а рядом с ним обиженный Лоренцо и его практичный коллега, заражаясь романтическим настроением, постепенно вовлекаются в пляс) - все выдавали максимум возможного. Осмолкина-Повелительница дриад очаровывала изяществом, Аскеров в роли Базиля был естественен и надежен, Терешкина-Китри фейерверком летала по сцене, словно ее силам не было предела - и все это сквозь легчайший флер петербургского строгого стиля.
Это был театр в лучшем смысле слова, и, может быть, именно так, а не слезами стоит провожать в последний путь Сергея Геннадьевича Вихарева - неповторимого артиста, тонкого балетмейстера и ярчайшего человека. «О, ступайте, ступайте в театр, живите и умрите в нем, если можете!»