Всемирный потоп
Слезы пролились нескончаемым дождем. Свислочь вышла из берегов. Залила мост, остров, деревья не берегу. Смыла в себя земляные замки и мусор. Разъела мои щеки красными впадинами. Превратила город в полуантлантиду. Заставила новые авто обернуться глянцевыми батискафы. Все затопило солью. На каждом листе - кислотный ожег. На каждом лице - кислотный ожег. Молодые побеги побило и смыло волной. Птичьих гнезд как небывало.
Грозовые тучи в 36 часов все оплакали. Погибший урожай. Нарождённых в этот год первенцев. Скот, унесенных коричневым потоком из родных хлевов. Несостоявшуюся старость. Ненайденное взаимопонимание. Все не сыгранные карточные и шахматные партии. Пасьянсы, которым не суждено сойтись. Мальчиков, которые никогда не доживут до зрелости. Девочек, которые никогда не повзрослеют. Красивые города, что не будут построены. Фильмы, которые никогда не будут сняты, потому что не придут в голову ни одному режиссеру. Оплаканы были дождем большие идеи, детские переживания, не отвеченные важные звонки, потерянные навсегда рукописи, случайно соскользнувшие с пальцев кольца, сгоревшие именинные пироги, все почившие в неизвестности звучные имена. Придуманные, но незаписанные истории. Дождь был так силен и неотвратим, что подавил дождевых червей и благие начинания городской управы.
Я никогда прежде не видела, чтобы через меня просачивалось столько воды, коричневой как полевая пыль, прожигающей все вокруг. Сметающей дома, замки, костелы и даже целые эпохи. В один коктейль смешивались спринтеры и стайера, дикие звери, великие тенора, кролики из цилиндров, танцовщицы из кабаре, монахини, святые отцы, карлики и древнегреческие герои.
Дождь - профессиональная безутешная плакальщица. Вода - медовая настойка затягивающая в разверзнувшуюся бездонную пасть. Соль - снег комнатной температуры, покрывающий все тонкой коркой.
Плакала воздушная оболочка и сливалась в порыве на проклятую землю. Несла с собой ушедшую зиму, осень, весну, пролетевшее за секунду лето, и следующую зиму, и осень, и весну, и лето, и еще одну, и еще, и снова и зиму, лето и осень и так десять раз, десять раз, десть раз.
Я думала, что завтра больше не будет, что вода поглотит сушу за одну ночь. Что после всех этих разрушений ничего уже не имеет право существовать. Загсы не имеют право регистрировать браки, роддомы принимать рожениц, скорая помощь просто не сможет ни разу выехать из ангара. Никогда и никто не сможет больше потянуться за последним пирожным на блюде, и ни один африканец не решится погибнуть от голода. Будет только вода, ровная, гладкая, отстоявшаяся, бесцветная. Она затянет все горизонты, сравняет сегодня и завтра, упразднит время, сотрет даже глобальные следы нашего тут пребывания.
Но этого не случилось, ничего этого не случилось, ничего не случилось. Утром, светило солнце, обычное не траурное солнце, самое простое, ежедневное, будничное. Обычные не траурные люди спешили на обычные не траурные работы. Никаких следов, никаких результатов, никаких признаков потопа. Только река немного шире. Только мои, плывший целую ночь на спине, труп, наконец выбросило на берег. Я открыла глаза и побрела на обычный свой автобус, совершенно земной зеленый общественный транспорт.
“Непереносимо, что нет ничего не переносимого”. Я понимаю теперь, я понимаю...