Есть мечты, за которые отвечает Дед Мороз. А есть те, которые можно пронести через всю жизнь...
Недавно я дал интервью журналу "Дети дома". Очень подробно поговорили на тему семьи, взаимоотношений родителей и детей и многом другом. Делюсь с вами.
Елизавета Костина
Елена Костина
Фото из архива семьи Авдеевых
Наш собеседник - многодетный отец, кандидат технических наук, банкир, бизнесмен, человек, всерьез увлеченный философией и не теряющий, несмотря на занятость и отцовские заботы, тяги к самосовершенствованию - Роман Авдеев.
Это интервью очень отличается от тех семейных историй, к которым привыкли наши читатели. Мы будем говорить о взаимоотношениях больших и маленьких, о роли родителей, о детских мечтах, о границах свободы, о самопознании, о привычке трудиться и о многом-многом другом, при этом, не касаясь личной истории ни одного из 4 родных и 19 приемных детей Р.И. Авдеева. Роман Иванович очень трепетно относится к этому вопросу, считая, что только сам ребенок имеет право, если захочет, откровенно рассказать о себе. Родители этого делать не должны. Это его взгляд и его право.
Как ни удивительно это будет для кого-то из читателей, несмотря на это ограничение, у нас получился очень интересный и откровенный разговор, через который красной нитью прошла тема семейных ценностей, того главного, что незримо хранит домашний очаг, согревает в самую трудную минуту и придает силы ребенку, «вылетевшему из гнезда» в долгий самостоятельный полет.
Для начала сделаем небольшую зарисовку о многодетной семье Авдеевых, опираясь на информацию в СМИ и предшествующие интервью.
Двенадцать лет назад в доме, на тот момент 35-летнего бизнесмена Романа Авдеева появился грудничок - первый приемный ребенок. К тому времени у Романа Ивановича уже были четверо родных детей: девочка и три мальчика. Сегодня они - взрослые. Трое живут отдельно. Некоторые уже создали свои семьи и даже успели сделать Романа Авдеева дедом.
Когда Роман и Елена, его супруга, решили соединить свои судьбы, у обоих за плечами уже был семейный опыт, и были дети. У него - больше, четверо кровных и двенадцать приемных. И все же, эта и без того большая семья, в дальнейшие годы наполнялась все новыми и новыми голосами девчонок и мальчишек.
В последний раз супруги Авдеевы были в доме ребенка два года назад - весной 2012-го. Тогда они обрели еще одну дочь и двух сыновей.
Принесли в дом. Именно принесли, а не привели за руку, потому что Авдеевы стараются усыновлять младенцев в очень раннем возрасте, понимая, как много для полноценного развития ребенка и становления его личности значат каждый день, каждый месяц его первых трех лет жизни. Чем раньше малыш покинет казенные стены, чем быстрее ощутит себя желанным и любимым, тем больше ты сумеешь ему дать как родитель.
Еще один момент, который стоит подчеркнуть особо - Авдеевы не выбирают детей. Ни по внешнему сходству, ни по особенностям здоровья, ни по полу, росту или темпераменту. Мне так показалось (возможно, только показалось!), для моего собеседника вопрос выбора или не выбора лежит исключительно в плоскости нравственности.
- Роман Иванович, что для Вас быть отцом?
- Я встречал у Платона, если не ошибаюсь в «Диалогах», размышления о том, что мы - либо отцы, либо не отцы. То есть, если ты отец своему сыну, то и отец любому другому ребенку, и всему живому.
На мой взгляд, некая «соль» этого понятия заключается в том, что отец - это человек, который обеспечивает в семье безопасность в самом широком смысле этого слова.
Это качество присутствует в любом мужчине, но один его реализует, а другой нет. Человек сам делает этот выбор, и только он сам себе судья в конечном итоге. В моем понимании - это качество должно быть реализовано. Нужно взять на себя ответственность за семью, за ребенка, и научить его главному: что такое хорошо, и что такое плохо. Все остальное, на мой взгляд, уже инструментарий.
Просто отцом быть нельзя, по факту деторождения. Это понятие включает еще и большую душевную или, если хотите, духовную составляющую. Отцом человек становится, реализуя в себе эти глубинные качества, данные ему Богом, природой.
- Если с таким критерием подходить, то, боюсь, большое количество мужчин рискуют попасть в разряд «не отцов».
- Этот вопрос, повторюсь, каждый решает для себя сам. Это - его выбор. Я не могу быть судьей. Конечно, когда ко мне лично обращаются с подобными вопросами, я, основываясь на своем отцовском опыте, могу что-то порекомендовать. Откровенно говоря, большинство из тех, кто спрашивал меня на тему становиться ли им приемными родителями, я отговорил. Почему? Потому что здесь все очень индивидуально. Надо иметь в себе внутреннюю потребность и возможность ПРИНЯТЬ ребенка.
Я считаю, что мужчине это проще. Проще ПРИНИМАТЬ.
- Но, почему тогда в большинстве случаев инициатива исходит от женщин? Мы получаем очень много писем от женщин, которые хотели бы усыновить ребенка, но им не удается уговорить мужей на этот шаг.
- Думаю, потому что материнская потребность в них более ярко выражена. И они более эмоциональны. А вот именно ПРИНЯТЬ женщине гораздо тяжелее, на мой взгляд.
Мне не нравится термин «замещающие родители». Я понимаю, что он используется для удобства, чтобы не перечислять все статусы: опекун, приемный родитель, усыновитель, но все же не очень приятно. Замещающий - то есть, как бы не совсем родитель. Нельзя быть немножко родителем, как нельзя быть немножко беременной. Либо родитель, либо нет.
- Большинство психологов сходятся во мнении, что не каждый родитель может подойти конкретному ребенку, должны быть определенные «точки совпадения», чтобы им вместе было хорошо.
- Я с этой точкой зрения не вполне согласен. У меня свой опыт и свой взгляд на проблему. Можно говорить о симпатии, возникающей либо не возникающей между людьми, но к принятию это не имеет никакого отношения, на мой взгляд. Если есть принятие, следом рождается любовь. А любовь все покрывает.
- А как на счет различных страхов и опасений?
- Какие страхи? Большинство страхов, о которых я слышал, к родительству никакого отношения не имеют. Людям, которые постоянно находят причину для беспокойства по поводу всего, что связано с ребенком, я советую: «Вы лучше беспокойтесь о каких-то абстрактных вещах или, например, о метеорите, который может упасть на Землю, о том, что Солнце потухнет…»
Если у человека нет той самой внутренней возможности принять, о которой мы говорили, все эти страхи в отношении ребенка реализуются.
- Не из-за реальных проблем ребенка, а потому что сам взрослый переполнен этими страхами и как бы сам их «взращивает».
- Совершенно верно. Нужно иметь мужество честно разговаривать с самим собой. Это порой сложно.
Люди очень часто обманывают сами себя. Часто рисуют себе образ ребенка, который бы им «подошел»: девочка лет семи, белокурая, спокойная… Это говорит о том, что человек не готов. Не готов принять и не готов к тем реальным сложностям, с которыми он неизбежно столкнется.
- Тогда в продолжение: Вы согласны с тезисом «Каждый ребенок должен жить в семье», или все же в государственных учреждениях есть дети, особенно среди подростков, которые не хотят в семью, не испытывают в ней потребности; они другие что ли…
- Да это мы их делаем другими! Человек - существо социальное. Он должен жить в семье. И детских домов быть не должно. Когда спрашивают: «Что нужно улучшить в детских домах?» я отвечаю, что их просто не должно быть.
- Но ведь в таких больших семьях, как Ваша, при всем их уюте, личного, персонального внимания каждому ребенку, наверное, перепадает не так много. Хотя бы в силу простой занятости родителей.
- У меня и в этом особый подход. Я считаю, что ребенку нужно не МНОГО внимания, а внимание в те самые моменты, когда ему это нужно. И в целом семья определяется не количеством, а качеством. Говорят, есть бездетная семья. Неполная семья, многодетная.
Семья - это некое духовное единство, которого в детском доме не возникает. В силу различных обстоятельств. Не потому что там люди плохие. Там много глубоко порядочных людей. Добрых, настоящих профессионалов, но они очень часто быстро эмоционально выгорают. Но это - тема для отдельного большого разговора. Вопрос личного внимания к ребенку лежит немного в другой плоскости.
- И все же, трехлетний карапуз периодически хочет забраться на колени к маме или папе и просто там посидеть, прижавшись всем тельцем… Десятилетний хочет, чтобы папа пришел к нему на тренировку и поболел за него. У двенадцатилетнего - свои потребности. А когда детей в доме два десятка, родителю физически трудно откликнуться на все их потребности.
- Безусловно, когда ребенок в доме один, он получает очень много внимания от всех членов семьи. Но когда детей в семье много, срабатывает другой фактор: они начинают больше общаться между собой. И все-таки подчеркну, семья - это некая духовная общность, и это первично.
- Как Вы считаете, в каком возрасте у ребенка появляется сначала маленький островок свободы, потом больше, больше.
- С нуля. Даже не с момента рождения, а с момента зачатия. Так дано природой, что человеческое сознание свободно. Немного другое - вопрос физической свободы.
Конечно, пока ребенок маленький, пока он многого не умеет, ему нужен какой-то патронаж, но это никак не связано с его внутренней свободой. Что такое свобода? Свобода воли, свобода мысли, свобода самореализации.
- Хорошо, давайте поговорим о самореализации. Один ребенок рано начинает понимать, к чему его тянет, чем он хочет заниматься, а другой и к двадцати семи годам не дозревает до этого понимания.
- Я больше скажу, я сам порой не понимаю, чего я хочу, - смеется Роман Авдеев. - Что же от детей требовать?
- Если ребенок пару месяцев походил в спортивную секцию, потом бросил и захотел петь, затем занялся рисованием, которое тоже вскоре надоело, - Вы в этом видите проблему в эмоционально-волевой сфере или ПОИСКИ СЕБЯ? Как Вы к этому отнесетесь?
- В том, что касается дополнительного образования, убежден: ребенок должен искать себя и должен заниматься только тем, что ему нравится. По-хорошему, и основное образование ему ДОЛЖНО НРАВИТЬСЯ, но в школе так бывает не всегда, Вы сами знаете.
- И все же, иногда ребенок меняет секции и кружки не потому, что ему разонравилось, а потому что, чтобы двигаться дальше, ему нужно сделать над собой какое-то усилие, а это сложно. Где та грань, когда родитель должен настоять и сказать: «Ты выбрал это дело, относись к нему серьезно!»?
- Грань очень индивидуальна. Вот недавний пример. Мы с детьми не так давно ходили в поход, жили в палатках. Мы взяли мальчишек и девчонок не маленьких, а школьного возраста. Им было очень интересно, но идти по пересеченной местности физически им было тяжело. Рюкзачки у них были, можно сказать, символические, основной груз несли взрослые, но и просто шагать по тропинке - это тоже труд.
- И как? Они ощутили победу над собственными слабостями?
- Думаю, что да, потому что в итоге всем понравилось! У всех осталась масса впечатлений.
- Я читала в одном из интервью, что у Вас в семье есть необычная традиция: не только именинник получает подарки, но и он одаривает остальных членов семьи какими-то своими, часто рукотворными подарками. Это так? И как родилась такая традиция?
- Дней рождения у нас много, потому тортики и прочие сладости всем уже приелись. Но появился какой-то другой смысл - проявление внимания. Материальное быстро приедается.
Помню, как-то в детстве мне на день рождения родители купили шоколадное масло. Дали кусочек, а остальное убрали в холодильник. А в магазинах его в то время трудно было найти.
Помню, у меня такая обида была, что спустя время я сам купил себе пачку этого масла и был разочарован - и не масло вовсе, а маргарин, и к шоколаду эта история не имеет никакого отношения.
Словом, когда чего-то нет, это имеет какую-то ценность. А когда сегодня все доступно - не вызывает интереса. Гораздо важнее искренне человеческое внимание.
- Семья - помимо всех существующих определений, это еще и набор традиций, рожденных именно в этом сообществе людей, любимых ими, дающих им ощущение общности, близости. Насколько для Вас важны семейные традиции?
- Кто-то из философов, кажется Мартин Бубер, сказал: «Любая традиция, принятая свободно, есть великое благо; любая традиция, навязанная насильно, есть абсолютное зло». Традиции - не догма, они могут меняться, модифицироваться. Но они должны приниматься свободно. Конечно, за маленького ребенка решают родители, но чем старше он становится, тем больше должен принимать решение сам.
- Есть точка зрения, что у всех или у многих усыновителей, когда-то в их собственном детстве было какое-то соприкосновение с темой сиротства или приемной семьи. И когда они с ней сталкиваются уже во взрослом состоянии, она оказывается им близкой.
- Я помню, у нас в школе училась девочка, про которую я знал, что она удочерена, но не думаю, что это сыграло решающую роль. Я всерьез соприкоснулся с этой темой, когда в 90-х годах стал помогать детским домам, и очень скоро понял, какая это потогонная система. Естественным путем я пришел к мысли, что надо помогать не ВООБЩЕ, а помогать конкретным детям.
- И тогда Вы стали усыновлять детей. А теперь, спустя двенадцать лет, Вы плюс к тому создали свой благотворительный фонд «Арифметика добра». С той же целью? Помогать конкретным людям?
- Во многом - да. Но не только. Я вижу проблему в том, что в благотворительность мало или медленно вовлекаются широкие массы обычных людей, простые граждане. Да, есть фонды, есть социальные службы, есть одиночки, которые занимаются помощью сиротам, людям с низким достатком и т.д. Но БЛАГО-ТВОРИТЕЛЬНОСТЬ (слово, включающее в себя очень глубокий смысл) должна быть общим делом.
- Значит, нужны простые механизмы, которые бы позволили любому человеку участвовать в разных, интересных ему благотворительных проектах?
- Именно так. Фонд должен играть организующую роль, помогая людям, в которых есть посыл делать добро, реализовать его. Кто-то готов жертвовать на лечение детей с инвалидностью, а кто-то хочет заботиться о бездомных кошках - и у тех, и у других должна быть возможность реализовать это стремление. Участвовать или не участвовать - этот вопрос каждый для себя решает сам.
- За что Вы благодарны своим родителям?
- За то, что они воспитали меня человеком, что я понимаю важные нравственные аспекты, что у меня есть система ценностей. Я стараюсь в своих детей вкладывать то же: надо быть человеком, то есть, очень хорошо понимать, что такое хорошо и что такое плохо, и уметь честно с собой разговаривать. Не обязательно ребенок должен быть во всем согласен со мной, у него могут быть свои предпочтения, свои приоритеты.
- Но что-то глубинное должно быть незыблемым.
- Совершенно верно. А все остальное - подбор инструментария. Это, на мой взгляд, достигается образованием.
- Должен ли родитель помогать в принятии этого непростого решения или должен отойти в сторону и дать возможность ребенку действовать самому: ошибется - не будет обиды, если это была его личная ошибка, а сделает верный выбор - будет больше верить в себя.
- Здесь опять же очень тонкая грань. Думаю, помогать надо, но не делать выбор за него.
- Представьте, что Ваш сын учился, учился, учился в математическом классе, а потом заявил: «Я пойду в артисты!» Какой будет Ваша реакция?
- Отлично! Я поддержу любой его выбор. Родитель не должен проецировать себя, свои чувства, свои какие-то нереализованные стремления на ребенка, потому что есть опасность сломать его судьбу. Надо уважать выбор ребенка.
- Кто-то из родителей очень мягок, кто-то строг, но в каком-то виде система наказаний есть в каждой семье. Каков Ваш подход?
- Процесс воспитания неизменно включает вопрос насилия. Но я уже сказал: любовь покрывает все. У нас нет какой-то четкой системы: если это сделаешь - будет это, а если вот так поступишь, то будет вот это. Просто есть вещи, которые делать нельзя. А дальше - все опять же очень индивидуально. При выборе наказания я руководствуюсь двумя принципами: не должно быть жалости и не должно быть «со зла». Это очень важно.
- Кто-то из педагогов, ту же мысль выразил чуть иначе: наказание должно быть адекватным и неотвратимым. То есть, своевременным и соразмерным проступку.
- Знаете, когда я вспоминаю себя в их возрасте, понимаю, что я шкодничал гораздо больше!
- А Вы рассказываете им о себе, о своих проделках?
- О себе - да, все что им интересно. А вот о проделках, пожалуй, нет. Зачем им подкидывать новые идеи для проказ?! Я вообще играю в семье роль Бабы-яги. Если с кем-то из детей надо серьезно поговорить, что-то объяснить, зовут меня.
- Только в сказках часто Бабу-ягу побеждают более простодушные герои.
- Правда! Но от роли Бабы-яги мне никуда не уйти: детям важно авторитетное мнение, разговор о том, чего в силу своего возраста они иногда не знают или не научились пока предвидеть последствия своих поступков. Но хочу отметить, что на моих отношениях с детьми это никак не сказывается. У нас хорошая доверительная атмосфера в семье.
- Как Вы относитесь к семьям, в которых родители замыкаются на проблемах семьи, то есть, это становится их настоящей работой?
- Мне кажется, человек вообще ни на чем замыкаться не должен, даже на семье. К примеру, мне бы понравилось и было бы удобнее, если бы моя супруга не ходила на работу, а была дома. Но ей нравится ее работа. И я понимаю, что для нее это важно, это - значимая часть ее жизни.
- Надо ли, на Ваш взгляд, учить мальчика вбить гвоздь или распилить доску, или лучше делать акцент на интеллектуальном развитии, чтобы в дальнейшем он мог обеспечивать себя и семью, и в том числе мог нанять столяра, который тот самый гвоздь вобьет?
- Так же можно спросить: надо ли учить таблицу умножения или лучше сразу научить пользоваться калькулятором. Думаю, важно и то, и другое. Чему-то же учить надо! Для меня важно, чтобы ребенок не был беспомощным, чтобы мог себя обслуживать.
Уметь забивать гвоздь важно не только из практических соображений, но и операционно: чтобы он понимал, как делается та или иная вещь, откуда что берется. Здесь мы можем говорить о самореализации и самоуважении. Если он не будет уважать труд других, даже самый простой, неквалифицированный, это отразится на нем самом как личности.
Как-то мы разговаривали с ребятишками, которые в этом году пошли в первый класс. Они хорошо понимают, что деньги зарабатывает папа, что на них мы покупаем продукты в магазине, эти продукты кто-то вырастил или произвел.
А вот с диваном все было сложнее. По их версии диван просто заказывается по каталогу. У них не было представления о том, как диван делается и как он попадает в дом.
То есть, если девочки не будут уметь шить, а мальчики, что-то делать своими руками, собирать, выпиливать и т.д., то у них и не будет этого понимания, не будет личной вовлеченности в процесс, не будет эмпатии, уважения к другому.
- Дети делятся с Вами своими мечтами?
- Делятся! И очень интересно наблюдать как их мечты меняются по мере взросления. Первые мечты очень сказочные. Я вообще считаю, что мечты - очень важная составляющая детства. Мечта позволяет ребенку чувствовать себя счастливым.
- И всемогущим! Ведь у детских мечтаний нет никаких границ. В них все возможно! А как Вы считаете, мечта должна быть нереальной, недостижимой или, напротив, она должна сбываться?
- Конечно, есть детские мечты, которые легко сбываются! Это те, за которые отвечает Дед Мороз. А есть мечты более высокие. Такая мечта и у взрослого человека должна быть, по-моему. Можно пронести ее через всю жизнь и в чем-то остаться ребенком. Но, увы, в нашем взрослом мире человеку все сложнее сохранять эту мечту и оставаться чуть-чуть ребенком.
- К слову, о Деде Морозе. Это - Вы?- Нет, не я. Но дед Мороз на Новый год всегда есть! Это - хорошая добрая игра.
- Есть у Вас друзья, которые рядом с Вами с детства? И как с этим у Ваших детей, есть ли у них приятели со стороны или им хватает ровесников среди многочисленных братьев и сестер?
- Вы затронули очень важный вопрос. Семья - это семья, а дружба - это дружба. Среди наших детей действительно много ребятишек близкого возраста, но даже если они, к примеру, второклассники, мы стремимся отдать их в разные классы на параллели, они ходят в разные кружки и секции. Я считаю, очень важно, чтобы помимо семьи у каждого ребенка еще был круг своих интересов, своих знакомых и друзей. Они должны научиться взаимодействовать с другими людьми.
- Это важно не только для лучшей социализации, но и для личностного развития.
- Безусловно, иначе была бы огромная потеря. Человек, у которого не было друзей, обделен очень многим, не только общением. У меня был лучший школьный друг, но он, к сожалению, погиб. С одноклассниками мы связи поддерживаем, периодически встречаемся. А сейчас мой лучший друг - это жена.
- Понимаю, ведь Вы еще и соратники по воспитанию большой ватаги детей.
- Конечно! Потому я стараюсь как можно больше времени проводить с семьей…
ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО ШТРИХОВ К СЕМЕЙНОМУ ПОРТРЕТУ
Дом Авдеевых расположен в коттеджном поселке в Одинцове. Строго говоря, это не дом, а три просторных и уютных дома, где есть место и для игр, и для творчества, и у каждого члена семьи - своя персональная комната. По выходным семья собирается за большим столом. Еще одна традиция - семейные советы, на которых обсуждаются самые важные вопросы, касающиеся всех.
Учатся дети в Одинцовской школе для одаренных детей. Это принципиальное решение родителей - отдавать детей не в частные, а в государственные детские сады и школы. С малышами родителям помогают квалифицированные няни и воспитатели. Есть также гувернеры из Англии. Общение с носителями языка - также принципиальный момент. Каникулы дети по возможности проводят в Англии, совершенствуя свое владение английским, который они изучают с раннего возраста.
Роман Авдеев убежден: «Язык развивает сознание, расширяет наше миропонимание. Человек, владеющий несколькими языками, может понять и принять разные культуры. Когда я вижу, что мои дети свободно разговаривают на разных языках, я горд за них».
Что касается дальнейшего образования, то многодетный отец предоставляет детям самим выбирать вуз и страну, где бы они хотели учиться.
В одном из интервью Романа Авдеева спросили: «На что-то помимо образования ваши дети могут рассчитывать?» Он ответил:
- Образование в любом вузе мира плюс необходимый минимум - квартира, машина. Вопрос, конечно, какая машина? Первому сыну, например, я купил «Жигули». Потом он уже сам заработал деньги на нормальный автомобиль. В моей семье нет цели сохранить и приумножить капитал. Я детям помогаю, обучаю их, но не более того. Как в пословице: что давать нуждающемуся - удочку или рыбу? Все говорят: надо давать удочку, а на деле дают рыбу. Я настроен иначе: знания - это удочка, а деньги - рыба.
Мне будет приятно видеть, что мои дети твердо стоят на ногах.