«Благотворительность - вот слово с очень спорным значением и с очень простым смыслом»
Вот уже второй год подряд 5 сентября, в годовщину смерти матери Терезы, отмечается Международный день благотворительности. Сегодня я хочу порассуждать на эту тему. Недавно, перечитывая по настроению «Исторические портреты» В.О. Ключевского, по-новому прочел и его мысли о благотворительности. 
Сама первая фраза: «Благотворительность - вот слово с очень спорным значением и с очень простым смыслом» сразу заставила задуматься. Очень емко выражена здесь и простота, и сложность - творить благо означает делать добро ближнему, а вот как именно - тут сколько людей, столько и мнений.
Мы не можем - даже, если хотим - отгородиться от мира вокруг и его проблем. Не можем потому, что проблем всегда слишком много и они просто бросаются в глаза. От сознания своего равнодушия к беде мало кому станет хорошо. Для меня очевидной является эгоистическая, в конечном счете, (парадоксально это или нет?) суть благотворительности: ведь делая добро кому-то, чувствуя это, мы делаем добро прежде всего себе. При этом опять-таки прав Ключевский: « Чувство сострадания так просто и непосредственно, что хочется помочь даже тогда, когда страдающий не просит о помощи, даже тогда, когда помощь ему вредна и даже опасна, когда он может злоупотребить ею».
А дальше можно долго рассуждать о пользе и вреде милостыни (хотя по православным канонам здесь и двух мнений быть не может), можно спорить о поддержке или разложении души даровыми деньгами и пособиями. Не наше время начало этот спор, не нам его и кончать. История благотворительности на Руси, наверное, столь же длинна, как и наша история вообще. Всегда это было дело отдельных людей, души каждого - вне зависимости от бедности или богатства. Века с 17-го к этому все активнее подключаются государство и церковь, пытаясь как-то помасштабнее организовать поддержку нищих, больных, старых и упорядочить эту сферу. Кстати, только что прошла Великая Смута, и церковно-государственная благотворительность была жестко поставлена перед новой необходимостью - охранительной, поскольку разношерстная среда нищих и убогих еще как может быть опасной для стабильности и порядка в стране. И вот уже патриарх Никон, разжигая раскол своими церковными реформами, одновременно учреждает «нищепитательницы» для призрения больных и несчастных, а с 1670 г. строительство богаделен считается и делом государства. В это же время появляются и первые проекты коллективной помощи: так, в «Слове о приютах» середины 17 в. задумывалось создать специальное общество милосердия, где одни ходили бы по домам и выявляли действительно самых нуждающихся, а другие бы (для подстраховки от коррупции?) занимались распределением пособий. Проект остался проектом, но он был.
При том полунищенском уровне жизни, который являлся хроническим для большинства в России, хронической не могла не стать и проблема помощи любыми путями и средствами, частными, церковными, государственными - без разницы. Спасали других - спасали больше всего себя, не забывая завещать деньги на помин души тем же нищим и убогим, поддерживая и умножая их количество. Петр Первый и здесь попробовал навести порядок, запретив 30 ноября 1691 г. с угрозами и штрафами раздавать милостыню «абы кому», ему же принадлежит и очень правильная инициатива, на мой взгляд, - не просто «призревать», но давать работу тем, кто может, обучать их какой-либо профессии. Но по большому счету, окрик Петра ничего не изменил. Именно нищелюбие в православном сознании всегда расценивалось как проявление христианского милосердия, как выражение любви к ближнему. «Нищепитательница» - так обращались к самой Богородице в молитвенном каноне. Была ли еще на земле страна, где нищенство считалось не бременем, не бедой для общества, но средством воспитания успешных, орудием их духовного спасения? И тем самым необходимым?!
Опять-таки и об этом можно долго спорить. Но что будет, если действительно каждый из нас и пусть каждый на свой лад не пройдет мимо чужой беды?
Сама первая фраза: «Благотворительность - вот слово с очень спорным значением и с очень простым смыслом» сразу заставила задуматься. Очень емко выражена здесь и простота, и сложность - творить благо означает делать добро ближнему, а вот как именно - тут сколько людей, столько и мнений.
Мы не можем - даже, если хотим - отгородиться от мира вокруг и его проблем. Не можем потому, что проблем всегда слишком много и они просто бросаются в глаза. От сознания своего равнодушия к беде мало кому станет хорошо. Для меня очевидной является эгоистическая, в конечном счете, (парадоксально это или нет?) суть благотворительности: ведь делая добро кому-то, чувствуя это, мы делаем добро прежде всего себе. При этом опять-таки прав Ключевский: « Чувство сострадания так просто и непосредственно, что хочется помочь даже тогда, когда страдающий не просит о помощи, даже тогда, когда помощь ему вредна и даже опасна, когда он может злоупотребить ею».
А дальше можно долго рассуждать о пользе и вреде милостыни (хотя по православным канонам здесь и двух мнений быть не может), можно спорить о поддержке или разложении души даровыми деньгами и пособиями. Не наше время начало этот спор, не нам его и кончать. История благотворительности на Руси, наверное, столь же длинна, как и наша история вообще. Всегда это было дело отдельных людей, души каждого - вне зависимости от бедности или богатства. Века с 17-го к этому все активнее подключаются государство и церковь, пытаясь как-то помасштабнее организовать поддержку нищих, больных, старых и упорядочить эту сферу. Кстати, только что прошла Великая Смута, и церковно-государственная благотворительность была жестко поставлена перед новой необходимостью - охранительной, поскольку разношерстная среда нищих и убогих еще как может быть опасной для стабильности и порядка в стране. И вот уже патриарх Никон, разжигая раскол своими церковными реформами, одновременно учреждает «нищепитательницы» для призрения больных и несчастных, а с 1670 г. строительство богаделен считается и делом государства. В это же время появляются и первые проекты коллективной помощи: так, в «Слове о приютах» середины 17 в. задумывалось создать специальное общество милосердия, где одни ходили бы по домам и выявляли действительно самых нуждающихся, а другие бы (для подстраховки от коррупции?) занимались распределением пособий. Проект остался проектом, но он был.
При том полунищенском уровне жизни, который являлся хроническим для большинства в России, хронической не могла не стать и проблема помощи любыми путями и средствами, частными, церковными, государственными - без разницы. Спасали других - спасали больше всего себя, не забывая завещать деньги на помин души тем же нищим и убогим, поддерживая и умножая их количество. Петр Первый и здесь попробовал навести порядок, запретив 30 ноября 1691 г. с угрозами и штрафами раздавать милостыню «абы кому», ему же принадлежит и очень правильная инициатива, на мой взгляд, - не просто «призревать», но давать работу тем, кто может, обучать их какой-либо профессии. Но по большому счету, окрик Петра ничего не изменил. Именно нищелюбие в православном сознании всегда расценивалось как проявление христианского милосердия, как выражение любви к ближнему. «Нищепитательница» - так обращались к самой Богородице в молитвенном каноне. Была ли еще на земле страна, где нищенство считалось не бременем, не бедой для общества, но средством воспитания успешных, орудием их духовного спасения? И тем самым необходимым?!
Опять-таки и об этом можно долго спорить. Но что будет, если действительно каждый из нас и пусть каждый на свой лад не пройдет мимо чужой беды?