+
Читаю недавно изданную Новым литературным обозрением книжечку Мишеля Пастуро про чёрный цвет и навязчиво думаю об итальянской музыке второй половины шестнадцатого века, которую сейчас слушаю с новым интересом:
Помимо чёрного и всех вообще тёмных тонов, главная особенность палитры дьявола в романском искусстве - плотность красочного слоя. Фигура сатаны - это бросается в глаза, когда разглядываешь миниатюры, и можно подметить, если всмотреться в некоторые скульптуры, - почти всегда представляет собой самый хроматически насыщенный элемент изображения. Этот приём позволяет ещё больше выделить ключевую фигуру и создать ощущение непроглядной адской тьмы, контрастирующей с прозрачностью света и чистотой божественного начала. Не зря святой Бернард Клервоский называет цвет вообще и чёрный в особенности грубой оболочкой, отгораживающей человека от божественного света. Для него чёрное - это плотная субстанция, а плотная субстанция - это ад.
Всё вышеприведенное можно сказать и о хроматизме в позднеренессансном мадригале/мотете с одной оговоркой: ад это и есть человек, который сам прекрасно справляется с отгораживанием себя от божественного света; и разумеется никакого дьявола не существует.
Помимо чёрного и всех вообще тёмных тонов, главная особенность палитры дьявола в романском искусстве - плотность красочного слоя. Фигура сатаны - это бросается в глаза, когда разглядываешь миниатюры, и можно подметить, если всмотреться в некоторые скульптуры, - почти всегда представляет собой самый хроматически насыщенный элемент изображения. Этот приём позволяет ещё больше выделить ключевую фигуру и создать ощущение непроглядной адской тьмы, контрастирующей с прозрачностью света и чистотой божественного начала. Не зря святой Бернард Клервоский называет цвет вообще и чёрный в особенности грубой оболочкой, отгораживающей человека от божественного света. Для него чёрное - это плотная субстанция, а плотная субстанция - это ад.
Всё вышеприведенное можно сказать и о хроматизме в позднеренессансном мадригале/мотете с одной оговоркой: ад это и есть человек, который сам прекрасно справляется с отгораживанием себя от божественного света; и разумеется никакого дьявола не существует.