Большевики и Церковь. Три эпизода периода Гражданской войны
ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ
В сентябре 1919 г. новоназначенный комиссар 5-й стрелковой дивизии 2-й армии красного Восточного фронта, прибыв в расположение 1-й бригады дивизии, сообщил бригадному комиссару, что командира 39-го стрелкового полка Степана Домолазова «в одном селе встречали с крестным ходом, попом и хоругвями… А в другом селе он стоял в церкви на молебне».
Сообщив также о других «прегрешениях» комполка, комиссар приказал разобраться с Домолазовым и принять меры. Разбираться с Домолазовым поехал начальник штаба бригады Фёдоров, оставивший подробные мемуары...
«Домолазов сидел за столом с бурлящим самоваром. Трудно представить себе лицо со столь грозно закрученными усами и с бесконечно добрыми, по-бабьи ласковыми глазами... Поднялся, пошел навстречу и, проговорив: "Ну, здравия желаю", заключил меня в богатырские объятия и расцеловал в обе щеки. Подхватил под локоть, потянул тут же к столу, приговаривая:
- Присаживайтесь, блинов сибирских отведаем… Думаете, меня одного так принимают здесь? - помолчав, заговорил Домолазов. - Весь мой полк. А почему? Не догадываетесь.
- Почему же?
- Белые так их застращали красными, что они при слове "красные" трясутся, представляя нас настоящими антихристами, которых расписывают в церквах. А меня и мой полк считают своими, и иконы от нас не прячут.
- Откуда они узнают, что вы православные?
- Знают не только там, куда я уже пришел, но и там, куда я должен прийти.
- Но как?
- Очень просто. Мои разведчики - татары с крестами на груди - шествуют далеко впереди меня, в тылу белых. В селах они заказывают попам молебны на случай моего прихода, дают большой задаток, обещают, что сам я уплачу вдвое больше. Вот меня и встречают с крестным ходом, а мой полк угощают задаром, как только могут сибиряки…
- Вы, Степан Васильевич, вправду бываете в церкви и слушаете богослужение? - вернулся я к нашему разговору.
- А как же? Для меня служат, а я буду прятаться! Воюем не против религии, а против буржуазии.
- Сами-то в бога веруете?
- Как вам сказать, - почесал он за ухом. - А кто же создал все это? - он сделал всеохватывающий жест. - Скажем, небо, землю, луну, звезды, Адама и Еву? Для человека, у которого здесь пусто, - стукнул он себя по лбу, - ничего не стоит сказать: верую или не верую. Человек с мозгом должен объяснить, почему он верует или почему не верует. Бог для меня еще в тумане. Разбираться сейчас некогда...»
Степан Васильевич Домолазов (1885-1938) - кряшен, бывший сельский учитель, фельдфебель, георгиевский кавалер, кавалер трёх орденов Красного Знамени. Неоднократно отличался в боях Гражданской войны, был прозван «Албаевским Чапаевым». Шестнадцать раз был ранен.
В 1925 г. окончил Военную академию РККА, был военным комиссаром Татарской АССР. В январе 1938 г. расстрелян в ходе Большого террора.
В его честь названа улица в с. Албай, в котором родился.
ЭПИЗОД ВТОРОЙ
17 марта 1918 г. красногвардейский отряд под командованием Якова Балахонова занял г. Баталпашинск Кубанской области. Спустя неделю Балахонов распорядился отслужить в городе, на базарной площади, благодарственный молебен в честь установления народной власти.
Когда наступила Страстная неделя, всё руководство отряда с приближёнными присутствовало на богослужениях. Сам Балахонов читал и пел на клиросе.
Известно, что этот красный командир не только «очень любил церковь», но и обращался в местную духовную консисторию с просьбой о разрешении ему держать экзамен на псаломщика.
Яков Филиппович Балахонов (1892-1935) - уроженец г. Баталпашинска, во время Первой мировой войны служил разведчиком на Кавказском фронте, командовал ротой в чине прапорщика. Герой Гражданской войны, кавалер трёх орденов Красного Знамени.
В начале 1930-х - директор военного авиационного завода в Москве. Умер от разрыва сердца в 1935 г. прямо в рабочем кабинете.
Его именем названо село на Ставрополье.
ЭПИЗОД ТРЕТИЙ
В 1918 г. 18-летний ученик уездной гимназии г. Камышлова Пермской губернии Филипп Голиков вступил в РККА.
Участвуя в Гражданской войне, вёл дневник:
«16 января 1919 г. на пути в Менделеево мы заночевали в селе Кадилово. Получилось так, что я с товарищами попал к местному священнику. Дом небольшой, одноэтажный, две комнаты, кухня. Чисто, уютно. "Батюшке" под сорок. Попадья моложе. Дочке лет шестнадцать - маленькая, худенькая.
Я вначале настороженно следил за ними. Но вижу, относятся к нам с сочувствием и, как мне показалось, вполне искренне.
"Батюшка" пригласил всех на вечернее чаепитие, усиленно угощал. У нас в этот день был свой провиант, и мы тоже все выложили на стол.
За чаем завязался разговор. Конечно, о политике. "Батюшка" охотно излагал свои взгляды, говорил, что во многом согласен с нами, что и Иисус Христос был за бедных, за справедливость. Белые "батюшке" не по душе.
Дочка - ее зовут Оля - слушала всех, но сама молчала. Мы с ней разговорились после ужина. Она гимназистка, учится в Перми. Поехала домой на каникулы, а тут разгорелись бои. Отец не пустил обратно.
Оля показала мне свою библиотеку. Книжки почти все детские, кроме "Воскресения" Льва Толстого. Она ее читала.
Потом я предложил пойти погулять. Оля спросила у отца. Тот внимательно посмотрел на меня и просто сказал:
- Ну, что ж, пойдите пройдитесь.
Мы ходили по саду, потом вышли на улицу. Гуляли часа два. Я хотел взять Олю под руку. Но почему-то взял за руку. У нее вязаная варежка, как у детей.
Давно я ни с кем не говорил о том, о чем с Олей. Я описал жизнь, за которую мы боремся. Эта светлая жизнь наступит после того, как разгромим всех буржуев. Поэтому я и пошел в Красную Армию. Буду воевать, пока не добьем последних угнетателей.
Оля слушала меня и согласно кивала головой. Хоть и дочь попа, а понимает, что раньше не было справедливости, богатые обижали бедных. Я даже рассказал ей про Данко. Оле тоже нравится Горький, она читала "Старуху Изергиль".
Я видел: Оля доверчиво слушает меня. Говорит, что ей хочется приносить людям пользу, жить для народа.
Зашла речь и про любовь. Я сказал, что любить можно девушку, которая так же думает, как и ты, у которой такие же идеалы. Оля согласилась.
- Но сейчас, - продолжал я свою мысль, - не время для любви. Надо разбить всех врагов революции, а потом можно будет влюбляться.
Оля и на этот раз согласно кивнула головой. Я ей, наверно, казался совсем взрослым, очень опытным. Потом Оля замерзла, стала тереть щеку, и мы пошли домой.
Вот и все.
Но я и сейчас вижу Олино лицо, раскрасневшееся с мороза, ясные голубые глаза и толстую косу.
Интересно, увидимся ли мы с ней когда-нибудь?..»
Филипп Иванович Голиков (1900-1980) - уроженец д. Борисовой Пермской губернии. В 1918 г. вместе с отцом, сельским фельдшером, вступил в ВКП(б).
Советский военачальник, в 1940-1941 гг. заместитель начальника Генерального штаба РККА - начальник ГРУ.
Маршал Советского Союза, член ЦК КПСС (1961-1966).
* * *
Какой вывод следует сделать в заключение?
Главной, если не единственной, критической системной ошибкой большевизма и советского проекта в целом являлся, на мой взгляд, роковой выбор в пользу наступательной антирелигиозной и антицерковной политики.
Однако история неопровержимо свидетельствует, что и в этом вопросе большевики были разные. Подобных эпизодов было, несомненно, множество, и таких большевиков насчитывались многие тысячи - лично мне дороги именно они, подлинные герои Революции и нашей истории.
В сентябре 1919 г. новоназначенный комиссар 5-й стрелковой дивизии 2-й армии красного Восточного фронта, прибыв в расположение 1-й бригады дивизии, сообщил бригадному комиссару, что командира 39-го стрелкового полка Степана Домолазова «в одном селе встречали с крестным ходом, попом и хоругвями… А в другом селе он стоял в церкви на молебне».
Сообщив также о других «прегрешениях» комполка, комиссар приказал разобраться с Домолазовым и принять меры. Разбираться с Домолазовым поехал начальник штаба бригады Фёдоров, оставивший подробные мемуары...
«Домолазов сидел за столом с бурлящим самоваром. Трудно представить себе лицо со столь грозно закрученными усами и с бесконечно добрыми, по-бабьи ласковыми глазами... Поднялся, пошел навстречу и, проговорив: "Ну, здравия желаю", заключил меня в богатырские объятия и расцеловал в обе щеки. Подхватил под локоть, потянул тут же к столу, приговаривая:
- Присаживайтесь, блинов сибирских отведаем… Думаете, меня одного так принимают здесь? - помолчав, заговорил Домолазов. - Весь мой полк. А почему? Не догадываетесь.
- Почему же?
- Белые так их застращали красными, что они при слове "красные" трясутся, представляя нас настоящими антихристами, которых расписывают в церквах. А меня и мой полк считают своими, и иконы от нас не прячут.
- Откуда они узнают, что вы православные?
- Знают не только там, куда я уже пришел, но и там, куда я должен прийти.
- Но как?
- Очень просто. Мои разведчики - татары с крестами на груди - шествуют далеко впереди меня, в тылу белых. В селах они заказывают попам молебны на случай моего прихода, дают большой задаток, обещают, что сам я уплачу вдвое больше. Вот меня и встречают с крестным ходом, а мой полк угощают задаром, как только могут сибиряки…
- Вы, Степан Васильевич, вправду бываете в церкви и слушаете богослужение? - вернулся я к нашему разговору.
- А как же? Для меня служат, а я буду прятаться! Воюем не против религии, а против буржуазии.
- Сами-то в бога веруете?
- Как вам сказать, - почесал он за ухом. - А кто же создал все это? - он сделал всеохватывающий жест. - Скажем, небо, землю, луну, звезды, Адама и Еву? Для человека, у которого здесь пусто, - стукнул он себя по лбу, - ничего не стоит сказать: верую или не верую. Человек с мозгом должен объяснить, почему он верует или почему не верует. Бог для меня еще в тумане. Разбираться сейчас некогда...»
Степан Васильевич Домолазов (1885-1938) - кряшен, бывший сельский учитель, фельдфебель, георгиевский кавалер, кавалер трёх орденов Красного Знамени. Неоднократно отличался в боях Гражданской войны, был прозван «Албаевским Чапаевым». Шестнадцать раз был ранен.
В 1925 г. окончил Военную академию РККА, был военным комиссаром Татарской АССР. В январе 1938 г. расстрелян в ходе Большого террора.
В его честь названа улица в с. Албай, в котором родился.
ЭПИЗОД ВТОРОЙ
17 марта 1918 г. красногвардейский отряд под командованием Якова Балахонова занял г. Баталпашинск Кубанской области. Спустя неделю Балахонов распорядился отслужить в городе, на базарной площади, благодарственный молебен в честь установления народной власти.
Когда наступила Страстная неделя, всё руководство отряда с приближёнными присутствовало на богослужениях. Сам Балахонов читал и пел на клиросе.
Известно, что этот красный командир не только «очень любил церковь», но и обращался в местную духовную консисторию с просьбой о разрешении ему держать экзамен на псаломщика.
Яков Филиппович Балахонов (1892-1935) - уроженец г. Баталпашинска, во время Первой мировой войны служил разведчиком на Кавказском фронте, командовал ротой в чине прапорщика. Герой Гражданской войны, кавалер трёх орденов Красного Знамени.
В начале 1930-х - директор военного авиационного завода в Москве. Умер от разрыва сердца в 1935 г. прямо в рабочем кабинете.
Его именем названо село на Ставрополье.
ЭПИЗОД ТРЕТИЙ
В 1918 г. 18-летний ученик уездной гимназии г. Камышлова Пермской губернии Филипп Голиков вступил в РККА.
Участвуя в Гражданской войне, вёл дневник:
«16 января 1919 г. на пути в Менделеево мы заночевали в селе Кадилово. Получилось так, что я с товарищами попал к местному священнику. Дом небольшой, одноэтажный, две комнаты, кухня. Чисто, уютно. "Батюшке" под сорок. Попадья моложе. Дочке лет шестнадцать - маленькая, худенькая.
Я вначале настороженно следил за ними. Но вижу, относятся к нам с сочувствием и, как мне показалось, вполне искренне.
"Батюшка" пригласил всех на вечернее чаепитие, усиленно угощал. У нас в этот день был свой провиант, и мы тоже все выложили на стол.
За чаем завязался разговор. Конечно, о политике. "Батюшка" охотно излагал свои взгляды, говорил, что во многом согласен с нами, что и Иисус Христос был за бедных, за справедливость. Белые "батюшке" не по душе.
Дочка - ее зовут Оля - слушала всех, но сама молчала. Мы с ней разговорились после ужина. Она гимназистка, учится в Перми. Поехала домой на каникулы, а тут разгорелись бои. Отец не пустил обратно.
Оля показала мне свою библиотеку. Книжки почти все детские, кроме "Воскресения" Льва Толстого. Она ее читала.
Потом я предложил пойти погулять. Оля спросила у отца. Тот внимательно посмотрел на меня и просто сказал:
- Ну, что ж, пойдите пройдитесь.
Мы ходили по саду, потом вышли на улицу. Гуляли часа два. Я хотел взять Олю под руку. Но почему-то взял за руку. У нее вязаная варежка, как у детей.
Давно я ни с кем не говорил о том, о чем с Олей. Я описал жизнь, за которую мы боремся. Эта светлая жизнь наступит после того, как разгромим всех буржуев. Поэтому я и пошел в Красную Армию. Буду воевать, пока не добьем последних угнетателей.
Оля слушала меня и согласно кивала головой. Хоть и дочь попа, а понимает, что раньше не было справедливости, богатые обижали бедных. Я даже рассказал ей про Данко. Оле тоже нравится Горький, она читала "Старуху Изергиль".
Я видел: Оля доверчиво слушает меня. Говорит, что ей хочется приносить людям пользу, жить для народа.
Зашла речь и про любовь. Я сказал, что любить можно девушку, которая так же думает, как и ты, у которой такие же идеалы. Оля согласилась.
- Но сейчас, - продолжал я свою мысль, - не время для любви. Надо разбить всех врагов революции, а потом можно будет влюбляться.
Оля и на этот раз согласно кивнула головой. Я ей, наверно, казался совсем взрослым, очень опытным. Потом Оля замерзла, стала тереть щеку, и мы пошли домой.
Вот и все.
Но я и сейчас вижу Олино лицо, раскрасневшееся с мороза, ясные голубые глаза и толстую косу.
Интересно, увидимся ли мы с ней когда-нибудь?..»
Филипп Иванович Голиков (1900-1980) - уроженец д. Борисовой Пермской губернии. В 1918 г. вместе с отцом, сельским фельдшером, вступил в ВКП(б).
Советский военачальник, в 1940-1941 гг. заместитель начальника Генерального штаба РККА - начальник ГРУ.
Маршал Советского Союза, член ЦК КПСС (1961-1966).
* * *
Какой вывод следует сделать в заключение?
Главной, если не единственной, критической системной ошибкой большевизма и советского проекта в целом являлся, на мой взгляд, роковой выбор в пользу наступательной антирелигиозной и антицерковной политики.
Однако история неопровержимо свидетельствует, что и в этом вопросе большевики были разные. Подобных эпизодов было, несомненно, множество, и таких большевиков насчитывались многие тысячи - лично мне дороги именно они, подлинные герои Революции и нашей истории.