РАЗГАДКА ЯРОПОЛЕЦКОЙ ЦЕРКВИ. Часть 4
У чернышевских ротонд, как это ни покажется неожиданным, немало общего с немецким контекстом. Вкусы Фридриха Великого (как и Екатерины II в первую половину ее правления) были ориентированы на французскую архитектурную моду, но в трактовке работавших для короля архитекторов французский стиль эпохи Людовика XV приобрел заметное своеобразие, которое отличало немецкие постройки от их первоисточников.
Макет Казанской церкви в Ярополецком музее
Специфика фридерицианской архитектуры всегда в более свободной трактовке ордера, ином, местами странном, пропорциональном строе и наличии неизжитой затейливости, происходящей не столько от барокко, сколько от рококо. Все это наблюдается и в церковных проектах для усадеб Захара Чернышева. Анализируя возведенные им ротондальные храмы, можно вспомнить опыты работы с античными и французскими формами любимого архитектора Фридриха Г.В. Кнобельсдорфа (собор св. Ядвиги в Берлине, проект 1747 г., и Французская церковь в Потсдаме, 1752-1753 гг.), а также более ранние образцы берлинских протестантских ротонд с их плоским декором и вытянутыми купольными силуэтами (Вифлеемская церковь, 1737 г., и Троицкая церковь в Берлине, 1737-1739 гг., обе - арх. К.А. Хауфман).
а). Французская церковь в Потсдаме. Фасад и план. б) Ротондальная церковь для имений графа З.Г. Чернышева. Фасад и план
Для З.Г. Чернышева Пруссия и ее города были важной частью его военной биографии, современники помнили взятие Берлина в октябре 1760 г. корпусом под его командованием. Несмотря на всю переменчивость дипломатических отношений России и Пруссии и собственное яркое участие в Семилетней войне, Чернышев с уважением относился к Фридриху II. Он был лично с ним знаком, успел побывать и пленником короля, и его почти победителем, и даже кратко повоевать на стороне Фридриха с австрийцами в 1762 г. Вплоть до начала 1780-х гг. в окружении Екатерины II Чернышев вместе с братьями Паниными был последовательным сторонником внешнеполитической концепции «Северного аккорда», предусматривавшего прочный союз с Пруссией. Можно предполагать, что архитектурные образы фридерицианского рококо были ему знакомы со времен пребывания в Пруссии и вызывали симпатию. Еще первые исследователи Яропольца замечали в общей атмосфере чернышевской усадьбы заметное влияние эстетики Сан-Суси.[29] И церкви для разных имений, спроектированные скорее всего самим Чернышевым, вполне отразили его немецкие культурные ориентиры.
Собор св. Ядвиги в Берлине. Проект Г.В. фон Кнобельсдорфа (1747 г.) и фото нач. ХХ в.
Вифлеемская и Троицкая церкви в Берлине. Фото нач. ХХ в.
Сопоставление чертежа из Музея архитектуры с другими чернышевскими церквями дает уверенность, что данный проект родился раньше всех остальных. Все прочие отражают уже более отчетливый интерес к классическим ордерным формам и вполне вписываются в архитектурную стилистику второй половины 1770-х гг., при всех оговоренных выше архаичных реминисценциях. В то время как проект ярополецкой церкви выглядит более консервативным. Это наблюдение снова ставит вопрос о его возможной датировке. Если он и создавался в 1770-х гг., то вероятно в самом начале задуманной графом программы церковного строительства в имениях. Самым ранним документом о ее реализации является его прошение о постройке каменной церкви в Чечерске в 1778 г. Этим временем следует датировать разработку Чернышевым и его возможными соавторами ротондальной темы. С учетом стилистических особенностей проекта церкви для Яропольца его логично отнести к более раннему периоду, например, времени учреждения майората, указ о котором Екатерина II подписала в январе 1774 г.
Судя по всему, по этому проекту церковь через какое-то время и начали возводить, так и не успев закончить к моменту кончины фельдмаршала. Из-за строительных просчетов, как известно, случилась катастрофа, после которой и обозначилась необходимость серьезной корректировки первоначального замысла. К восстановлению здания были привлечены знакомые вдове Захара Чернышева архитекторы Баженов и Бланк, и произошло это не ранее 1785 г., т.е. уже не по инициативе умершего графа. Этим временем и следует датировать т.н. «баженовские» проектные чертежи (фасад и план) церкви-усыпальницы. Вероятно, у графини к этому времени сформировалась идея размещения в юго-западном объеме усыпальницы, что и отражено на чертеже.
План четко показывает отказ от четырех опор в храмовой части, которая теперь перекрывалась большим плоским и легким потолком в виде поднятого на ложные паруса плафона. А помещение теплой церкви и размещенной в ее абсиде усыпальницы, лишившись капитальных перегородок, оказалось расчленено 12-ю коринфскими колоннами, несущими декоративные, также деревянные, своды на перекинутых арках. Все интерьеры словно театральные декорации смонтированы внутри коробки кирпичных стен, несущих облегченные деревянные купольные завершения на каркасных стропильных конструкциях.
В.И. Баженов (?). Проект фасада и плана Казанской церкви-усыпальницы в усадьбе Ярополец Чернышевых. Около 1785 г. ГНИМА имени А.В. Щусева
Сравнение двух проектов, «чернышевского» и «баженовского» показывает, что коробка здания осталась нетронутой, были усилены стены в центральном входном узле, оставлены на своих местах почти все нижние проемы, сохранена в целом разметка фасадов по три оси для каждой части. Были надстроены абсиды и заполнен прежде сквозной проем центральной арки. Серьезные изменения коснулись силуэта и фасадных поверхностей. Колокольня исчезла вовсе, высокие купола были заменены на спокойные полусферические, центральный лучковый фронтон - на треугольный. Места малых треугольных фронтонов занял опоясывающий обе части аттик, зрительно увеличивший высоту здания. В новом оформлении фасадов нетрудно опознать мотивы знаменитого древнего образца - триумфальной арки Константина (312-315 гг.), расположенной в Риме рядом с Колизеем. Пропорциональная и ритмическая система фасадов этого памятника продублирована в обеих частях ярополецкой церкви с заметными творческими отступлениями, однако все равно узнается. Оба кубических объема, скрепленные ионическим портиком, поданы как пара древних триумфальных арок, в проемы которых вмонтированы малые порталы с двумя тосканскими колоннами. Характерная именно для арки Константина тема сгруппированных круглых медальонов превращена в ярополецком проекте фактически в ведущую, объединившую кажущееся чрезмерным количество и разнообразие оконных проемов. Константиновские медальоны предстают и в виде круглых оконных проемов в верхней части абсид, и в виде тройных также круглых окон в аттиках обеих частей здания, и в виде верхних окон эллипсоидной формы.
Фрагмент фасада Казанской церкви-усыпальницы (с проекта В.И. Баженова (?) из ГНИМА имени А.В. Щусева) и фасад Триумфальной арки императора Константина в Риме (с гравюры 1704 г.)
Теперь, зная, что перед архитектором стояла задача реконструкции уже построенного здания, легче понять вынужденные странности итогового решения. Остается отдать должное яркости и индивидуальности родившегося на фоне всех осложняющих обстоятельств архитектурного образа. Можно вспомнить, что для Баженова обращение к фасадной формуле римских труимфальных арок было не единичным, особенно в ранний период творчества. Схожие с ярополецкой схемы встречаются и в решении отдельных частей Большого Кремлевского дворца (1767-1774 гг.), что хорошо видно по модели (1769-1773 гг.), и в главном фасаде несохранившегося петербургского старого Арсенала (1763-1769 гг., 1770-1776 гг.), который часто в литературе связывается с именем Баженова.[30]
Фрагменты фасадов Старого Арсенала в Санкт-Петербурге (фото нач. ХХ в.) и Большого Кремлевского дворца В.И. Баженова (с модели из ГНИМА имени А.В. Щусева).
Ярополецкая церковь, реконструировавшаяся в середине 1780-х гг. отразила смену стилистики в сторону большего лаконизма, тем не менее, как нетрудно заметить, Баженовым в ней были использованы некоторые декоративные детали из раннего набора форм. По-прежнему нет уверенности, что дошедший чертеж адекватно отражает уровень баженовского замысла, а не является более сниженной копией, снятой для каких-либо надобностей. Думается, что сам Баженов нарисовал бы все это интереснее. Тем более, что в реализованном виде у здания есть заметные отличия от этого чертежа. Логичнее всего связать их с корректировками курировавшего стройку К.И. Бланка, но может какие-то изменения уже были внесены самим Баженовым, просто мы не имеем говорящей об этом авторской графики. Очевидно, что появившиеся на здании овальные окна смотрятся удачнее эллипсоидных, а арочные проемы внутри малых порталов удачнее прямоугольных. Интереснее в натуре выглядят крупные сочные капители, замковые камни и иные лепные детали, свидетельствующие скорее о квалификации приглашенных лепщиков, чем о нюансах архитекторского замысла. Правда, не добавил гармонии в облик церкви отказ от полусферических куполов в пользу более массивных четырехгранных. Вероятно, эта идея все же принадлежала Бланку, работавшему с подобными конструкциями ранее. С 1764 по 1781 гг. он возводил в Москве самое большое в городе на то время здание Воспитательного дома (по проекту Ю.М. Фельтена). А порождена необходимость замены формы куполов была наверняка опасениями графини и князя Голицына о возможности повторного обрушения и в целом заботой о большей надежности уже страдавшего от уязвимых мест «ярополецкого строения».
Таким образом, уникальный облик Казанской церкви-усыпальницы в Яропольце был сформирован в результате творческих усилий нескольких авторов и в ходе нескольких строительных этапов, растянувшихся более чем на десятилетие. Обнаружение чертежа позволило не только познакомиться с ее первоначальным проектом, принадлежавшим, по всей видимости, самому заказчику - фельдмаршалу З.Г. Чернышеву, но и уточнить время, обстоятельства и характер причастности к этому выдающемуся памятнику Баженова и Бланка. Можно сказать, что данному сооружению повезло в научном плане, поскольку редко по каким усадебным объектам той эпохи мы имеем хоть какую-то проектную графику. По Казанской церкви сейчас в нашем распоряжении целых два выявленных проекта, причем иллюстрирующие разные этапы сложной и увлекательной истории ее создания.
Начало:
ПРИМЕЧАНИЯ:
[29] Греч А.Н. Яропольцы // Времен связующая нить. К 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина. М., 1999. С. 139-146
[30] Белковская В.М., Новикова О.В. «Арсенал здесь самый примечательный». К истории создания старого арсенала в Санкт-Петербурге // Классика в искусстве сквозь века. СПб., 2015. С. 101-105. В статье доказывается, что здание строилось по инициативе и под наблюдением графа Г.Г. Орлова по проекту арх. И. Дидрихштейна при непосредственном участии арх. К.И. Шпекле.