САМЫЙ ВОСТРЕБОВАННЫЙ ПРОЕКТ ЖИЛЯРДИ. Часть 3
Начало:
https://av4.livejournal.com/58926.html
https://av4.livejournal.com/59347.html
Опубликовано в кн.: Русская усадьба. Сборник Общества изучения русской усадьбы. Вып. 22 (38). СПб. - Издательский дом «Коло», 2017. С. 261 - 298.
Проекты Жилярди в загородном строительстве Р.Е. Татищева и его родственников
Выявленные и рассмотренные в контексте церковных проектов Жилярди примеры использования его чертежей в усадьбах и владельческих селах в очередной раз доказывают благоприятные перспективы расширения творческого наследия ведущего архитектора московского ампира. Еще одна открывающаяся возможность выявления его построек - тщательное изучение круга его заказчиков и всего, что создавалось ими в разных владениях. Так, только один такой эпизод, связанный с построившим колединскую церковь семейством Татищевых, дает поразительный результат. Выясняется, что к услугам знаменитого зодчего семья обращалась неоднократно. И хотя документальных свидетельств этому пока нет, сами сохранившиеся в их имениях памятники это подтверждают.
Заказчиками Троицкой церкви в Коледине выступила знатная московская семья, принадлежавшая к аристократическому слою дворянства. Это избранная публика, имевшая средства и следовавшая последним тенденциям стиля в искусстве. На таких заказчиков и была рассчитана изысканная архитектура Жилярди. Большинство его проектов мало подходили для массового тиражирования, они требовали адаптации под устройство приходской жизни в условиях русского климата и устоявшихся обычаев. На фоне всего наследия ампира немногочисленные церковные проекты и постройки Жилярди выделяются объемной и композиционной простотой и компактностью, их без труда можно опознать. Особенно если внимательнее присмотреться к кругу его заказчиков.
Семейство Татищевых для Москвы начала XIX в. было богатым и весьма статусным. Статский советник в отставке Ростислав Евграфович Татищев (1742-1820), внук знаменитого историка, жил на широкую ногу, владея большой усадьбой на Петровском бульваре. После пожара 1812 года его пострадавший дом восстанавливался, не исключено, что с привлечением Д. Жилярди.[i] У Татищева было две дочери от разных жен - рано умершая Александра, вышедшая замуж за Ф.И. Похвиснева, и Елизавета (1786-1860), в замужестве княгиня Вяземская. Согласно тексту прошения о построении колединской церкви 1815 г., делами имения престарелый отец занимался совместно с младшей дочерью. Имений у Татищевых было немало. Помимо Московской они находились также в Тверской, Тульской, Новгородской, Вологодской, Костромской и Симбирской губерниях. Наряду с деревнями территории включали села и сельца, т.е. места, где имелись барские усадьбы или храмы. Строительная активность Татищевых не ограничивалась пределами Москвы и подмосковных владений, из которых любимой была усадьба Воробьево. Сегодня трудно восстановить всю картину созданного этими заказчиками в их имениях, но некоторые найденные в провинции объекты способны пополнить наследие архитектуры московского ампира и, в частности, список произведений Д. Жилярди.
[i] Памятник архитектуры Москвы. Белый город. М., 1989. С. 192-193.
Церковь Похвалы Богородицы в с. Ратмино (г. Дубна, Московская область)
В 1815 г., когда Е.Р. Татищева выходила замуж за князя С.С. Вяземского, в качестве приданого от отца она получила в числе прочих село Городище в устье реки Дубны в Корчевском уезде Тверской губернии. Там наряду с господской усадьбой уже существовали две старые деревянные церкви, одна из которых за ветхостью была разобрана в 1817 г., а вторая следом, в 1818 г. поправлена на средства новой владелицы. Но в июле 1823 г. она сгорела «в третьем часу пополудни от громового удара, последовавшего в верхний купол близ главы».[i] Уже 24 апреля 1824 г. княгиня подала прошение архиепископу Тверскому и Кашинскому о разрешении построить новую каменную церковь. В августе 1827 г. церковь была освящена, сама заказчица свидетельствовала, что церковь построена «в сходственность утвержденного плана и фасада, в означенном селе Городище, на собственное мое иждивение, равно пристойным храму Господню благолепием украшена».[ii]
Тут же была составлена детальная опись нового храма. «Оная церковь по благословению Синодального члена, Преосвященнейшего Ионы, бывшаго Архиепископа Тверского и Кашинского и кавалера, что ныне Казанский, и данной от Его Высокопреосвященства, в 1824-м году месяца июня в 20 день храмозданной грамоте, заложена и выстроена в сходственность утвержденного плана и фасада, на прочном буте и фундаменте, внизу о двенадцати окнах, в коих железные решетки вставлены прочныя, рамы деревянные выкрашены, стекла белые лучшего сорта и все в твердости, в верху о двух окнах, именуемых полуциркульными, в коих решетки железные, рамы и стекла прочные, крыша на алтаре, настоящем осьмерике и трапезе из листового железа, окрашена зеленою медянковою краскою, глава на осьмерике одна, обита англинскою жестию, на ней яблоко и крест железные вызолоченные, колокольня о двух ярусах, покрыта листовым железом, окрашена тою же медянковою краскою, на ней шпиль обит англинскою жестию, яблоко и крест подобно устроены и вызолочены Входы в церковь устроены с надлежащею удобностию и двери с прочными железными запорами».[iii]
К сожалению, памятник впоследствии подвергся кардинальной реконструкции. В 1907-1910 гг. по проекту архитектора Ю.Ф. Дидерикса были пристроены боковые приделы, расширена трапезная, а колокольня увеличена на один ярус. При перестройке фасадам придали характер ампирной архитектуры, свойственный времени постройки храма. В таком виде церковь, сильно пострадавшая от разорения советского времени, утратившая убранство интерьера, восстановлена сегодня. Сохранилась старая фотография, запечатлевшая храм до последней реконструкции. На ней видно как выглядела колокольня до надстройки. Виден и южный придел, примыкающий к четверику. Возникают сомнения в том, что боковые приделы целиком появились при расширении здания в 1907-1910 гг. В прошении на постройку церкви княгиня Вяземская отчетливо пишет о задуманном ею храме «во имя Похвалы Пресвятой Богородицы с двумя приделами - во имя святого Илии пророка и во имя святителя и чудотворца Николая». Известно, что первый из них был освящен в 1830 г., а второй доделан уже после кончины заказчицы ее сыном в 1851 г. С учетом камерных размеров церкви трудно представить, чтобы приделы размещались внутри четверика или узкой трапезной. Вероятно, храм изначально строился с боковыми пониженными крыльями. А в начале ХХ в. приделы были полностью перестроены и перекрыты бетонными сводами.[iv]
Анализ форм храма до последней крупной реконструкции показывает, что за основу композиции был взят кубический объем с полукруглой апсидой, низким барабаном и пологим полусферическим куполом. К западу от него поставлена двухъярусная колокольня, а боковые фасады прорезаны полуциркульными окнами верхнего света. Судя по плану, четверик, отличающийся скромными размерами, не имел усиленных угловых опор, создающих крестообразный абрис внутреннего помещения. Налицо узнаваемая комбинация объемов и форм из архитектуры Троицкой церкви в Коледине, освященной всего лишь за 2 года до начала строительства церкви в Ратмине. Только речь идет не о повторном использовании проекта Жилярди, а о его адаптации, с одной стороны - уменьшение размеров, а с другой - добавление боковых приделов и закрытой трапезной вместо соединительной колоннады. У нас нет данных, как выглядел проект и кто был его автором. Остается открытым вопрос, сам ли Жилярди был повторно привлечен для нового замысла или вариацию на основе его колединской церкви выполнил кто-то другой по заказу Вяземской. Но несомненно, что это скромная и выглядевшая до перестройки весьма стильно церковь напрямую связана с типом храмов, характерных для творчества Жилярди. Она явилась непосредственной репликой постройки, уже осуществленной по его проекту теми же заказчиками. Плохая сохранность памятника и недостаток данных о его первоначальном облике делают невозможными более обстоятельные суждения о его авторстве.
Основываясь на старой фотографии и нынешнем виде постройки после всех восстановительных работ, можно констатировать практически полную идентичность колокольни проектному чертежу Жилярди для Новомихайловки. Совпадает и вся объемная структура, и проемы, и детальная обработка - руст, архивольты арок. То же касается и видимой верхней части основного куба - пропорции и отделка барабана, форма купола, арочный проем. Ампирную жилярдиевскую стилистику нарушают разве что луковичные главы над храмом и колокольней, надо полагать, появившиеся явно вне связи с проектом.
[i] Прислонов Н.Н. Из истории церкви Похвалы Пресвятой Богородицы (По материалам Государственного архива Тверской области). Историческая записка опубликована на сайте: http://art.dubna.ru/facts/RatminoHistory.htm
[ii] Там же.
[iii] Там же.
[iv] Подъяпольская Е.Н. Памятники архитектуры Московской области. Выпуск 1. М., 1998. С. 269.
Церковь Спаса Нерукотворного в с. Ляховка (Майнский район, Ульяновская область)
Гораздо лучше до наших дней сохранился еще один храм, возведенный во владениях княгини Е.Р. Вяземской. Это церковь Спаса Нерукотворного в селе Ляховка бывшего уезда Симбирской губернии[i]. От отца княгине достались богатые имения на Нижней Волге, их главные центры находились в Тетюшской слободе и Новой Зиновьевке, где Татищеву принадлежали соответственно 611 и 413 душ. Были там же и села поскромнее, как Ляховка с 190 душами. В нем в 1830 г. была освящена новая каменная церковь, рядом с деревянной Знаменской 1705 года постройки, одной из старейших в губернии.[ii]
Храм дошел без перестроек и разрушений и имеет все признаки стиля Жилярди. На его примере мы наблюдаем дальнейшее развитие темы в сторону удешевления постройки при одновременном сохранении ее адекватного эпохе стильного архитектурного облика. В графическом наследии Жилярди проекты храмов немногочисленны, очевидно многие из его чертежей просто не сохранились. Сейчас можно только реконструировать эти недостающие звенья, исследуя уцелевшее архитектурное наследие в регионах, связанное с кругом его московских заказчиков. Храм в далекой от Москвы Ляховке совершенно жилярдиевский, пусть его авторство и не подтверждено ни чертежами, ни упоминаниями в документах. Проект целиком скомбинирован из форм, присутствующих на других сохранившихся авторских чертежах Жилярди. Художественный образ также полностью укладывается в концепцию храма Жилярди - компактного, найденного в пропорциях и объемах, лаконичного и строгого, с красиво очерченным стильным силуэтом. Это хорошо заметно даже с поправкой на грубое исполнение и отказ от фасадной отделки.
Качество строительства - важная характеристика в оценке провинциального наследия, неизбежно снижающая художественный уровень памятника, но не являющаяся помехой в определении авторства. Важнее авторство идеи, замысла архитектурного произведения, а не наличие абсолютного сходства с чертежами, если таковые имеются. Надо заметить, что даже в ближней к Москве церкви в Коледине на строительстве постоянно экономили, а сам архитектор там вряд ли когда-то бывал. В 1832 г., спустя 10 лет после освящения, Троицкая церковь по-прежнему не была оштукатурена и побелена ни снаружи, ни внутри, т.е. стояла с краснокирпичными фактурными стенами и имела образ, явно не предусмотренный автором проекта.
Ляховская церковь оштукатурена так никогда и не была, зато была побелена. В ней есть и другие приметы удешевления замысла - барабан сделан деревянным и обшит железом. Внутри, в нарушение всех принципов купольного храмового пространства, зал перекрыт плоским деревянным потолком. Но независимо от того, как и из каких материалов был сделан сельский храм в отдаленной усадьбе, его внешний облик полностью принадлежит московскому ампиру Доменико Жилярди.
Основная часть задумана принципиально иначе, чем в Коледине или Ратмине. Это не куб, а крест, причем вытянутый по оси запад-восток, с короткими боковыми ветвями. Причем поперечный объем немного повышен, так что в структуре читается как отдельная форма, с примыканием алтаря и притвора. Над центром все тот же узнаваемый жилярдиевский низкий широкий барабан с купольным покрытием. Из всех известных проектов Жилярди храм в Ляховке в основном своей части рифмуется с проектом крестоообразной церкви, о реализации которого пока ничего не известно. В сильно адаптированном виде его черты узнаются в построенной князьями Бибарсовыми церкви в с. Старый Ковыляй на территории нынешней Мордовии.[iii] Бибарсовы владели заводом, изготавливающим литье для построек московского ампира, так что вполне могли использовать чертежи Жилярди.
Церковь Рождества Богородицы в с. Старый Ковыляй. Фото 2014 г.
Церковь Рождества Богородицы в с. Старый Ковыляй. Фото 1970-х гг.
В Ляховке эхом этого проекта Жилярди является сама структура храмового объема. Если ее упрощать, отказываясь от полуколонн в антах и ниш-экседр в интерьере, в итоге выйдет то, что и было реализовано княгиней Вяземской в ее симбирском селе. Барабан сделан ниже, чем на чертеже Жилярди, и явно не был рассчитан на освещение термальными окнами. Эту задачу решают дополнительные окна в нижней части здания.
Вместо портиков, уплощенного варианта любимой у Жилярди темы вставленной в нишу колоннады, в Ляховке совсем простая, но уверенно нарисованная схема фасада - арочная ниша входного портала в обрамлении двух окон, завершенная сверху горизонталью дорического антаблемента и треугольником фронтона. Обработка окон, как и избирательная разбивка стены рустом, на уровне верхней линии окон - все это изящные авторские приемы Жилярди, знакомые по его проектам и постройкам. Сложно сказать, предполагался ли изначально бутафорский характер купольной части, но при строительстве для поддержки балок потолка были поставлены четыре столпа, отделившие центральный зал, близкий к квадратному, от алтаря и западной части.
С запада к храму примыкает узкий переход, функционально трактованный как притвор. Оформленный двумя пилястрами, он напоминает о колоннаде между храмом и колокольней, что была в Коледине и Новомихайловке. Через притвор осуществляется вход как в храм, так и в колокольню - еще одна индивидуальная особенность проектов Жилядри, как известно, ни в Коледине, ни в Новомихайловке не сделавшего входа в церковь с западной стороны, через колокольню. В Ляховке колокольня ближе всего к той, что на проекте церкви в Новомихайловке. Она не имеет ни колонн, ни пилястр, не имеет даже полуциркульного проема над нижними окнами. Ее формы и декор стремятся к предельному лаконизму. Между тем, налицо довольно умная игра деталями. Вместо и на месте арочных проемов появляется дорический антаблемент, на одном уровне с антаблементом храмовой части, тогда как на продольных ветвях креста он вовсе исчезает. Над антаблементом идет широкий пояс руста, трактованный как постамент яруса звона. Рустовка ритмически увязана с аналогичной отделкой стен на ветвях основного креста. Нарочитая простота храма - всего лишь иллюзия, комбинация и взаимодействие форм, крупных и мелких, тщательно продумано и талантливо обыграно.
Архитектура Спасской церкви, ее датировка и личность заказчицы дают основание полагать, что в Ляховке мы имеем дело с реализованным проектом Жилярди - еще одним, ранее неизвестным вариантом на излюбленную им тему компактного итальянизирующего храма в чистых формах ампира. Жилярди творчески интерпретировал собственные принципы для создания предельно бюджетного проекта, не предполагающего затраты на дорогостоящую отделку. И этот проект не остался без внимания заказчиков.
[i] Яхонтов А. Симбирская церковная старина. Симбирск, 1915. Вып. II.
[ii] Кузьмин В. У храмов тоже свой возраст // Литературно-краеведческий журнал «Мономах». №4 (55), 2008.
[iii] Чекмарев А.В. Ранее неизвестные произведения семьи Жилярди в России. С. 234-238
Церковь Иоанна Дамаскина в селе Подкуровка (Тереньгульский район, Ульяновская область)
Подкуровка (Ивановка), что в Сенгилеевской округе, к югу от Симбирска, входила в родовые владения Татищевых, пожалованные еще Петром Великим историку В.Н. Татищеву. В конце 18 в. через замужество старшей дочери Е.Р. Татищева Александры оказалась в собственности Похвисневых. Александра Ростиславовна рано скончалась, оставив имение мужу, статскому советнику Ф.И. Похвисневу (1755-1813), с 1801 г. управлявшему казначейством в Петербурге. После его смерти село по наследству перешло к сыну, тоже статскому советнику и камергеру двора Ивану Федоровичу Похвисневу. В 1830 г. Похвиснев, родной племянник княгини Е.Р. Вяземской, построил в Подкуровке каменную церковь, освященную в честь своего небесного покровителя Иоанна Дамаскина.[i] В советское время церковь была закрыта, подверглась разграблению и разрушению. Утрачены завершения, полностью снесены колокольня и притвор. Сейчас в Подкуровке сохраняется только остов основного объема, восстанавливаемый самодеятельным способом, без научной реставрации. Уже поставлена глава на восьмигранном каркасном барабане, чуждая архитектуре храма.
Анализ сохранившихся частей памятника позволяет утверждать, что Похвиснев использовал тот же проект, по которому возведена церковь в Ляховке. Оба храма, по заказам тетушки и племянника, возводились одновременно и на основе одного проекта Жилярди. В приходе имеется графическая реконструкция храма в Подкуровке, сделанная по старой фотографии. На ней видно, что архитектура обоих зданий практически во всем совпадала. В Подкуровке имелась и такая же колокольня, но с входом с западного фасада. Вероятно, проект при реализации подвергли небольшим корректировкам и упрощениям - на сохранившихся стенах основного объема не видно линии антаблемента, отделяющего треугольный фронтон от плоскости стены. В остальном же детали совпадают, в т.ч. размещение руста и обрамления окон. Так что в круг провинциальных реализаций проектов Жилярди следует включить еще один объект, пусть и сильно пострадавший от времени.
28. Церковь Иоанна Дамаскина в Подкуровке. Рисунок на основе фото начала ХХ в.
Церковь Иоанна Дамаскина в Подкуровке. Фото 2016 г.
Церковь Иоанна Дамаскина в Подкуровке. Фото 2016 г.
О том, что данный проект имел определенное распространение среди заказчиков Жилярди, позволяет говорить также сохранившаяся в руинах церковь Богоматери Неопалимая Купина в с. Никольское (до 1923 г. - Нижняя Ивановка) Безенчукского района Самарской области, построенная в 1831 г. графиней А.А. Орловой-Чесменской.[ii] Наследница знаменитой фамилии и огромного состояния не раз становилась заказчицей Д. Жилярди. Он, например, проектировал для нее главное здание конного завода в Хреновом Воронежской губернии. Орлова-Чесменская щедро финансировала возведение церквей, не только в своих имениях, но и в городах и монастырях. Выявление и изучение оставленного ею немалого архитектурного наследия гарантировано обещает открытия, учитывая статус и связи графини. В самарских имениях, доставшихся ей от отца, Орлова построила несколько церквей разного масштаба и разной стилистики.
Церковь Богоматери Неопалимая Купина в Никольском. Фото 2004 г.
Портрет графини А.А. Орловой-Чесменскрой. Худ. Баженов. Рыбинский музей-заповедник
Церковь в Никольском обращает на себя внимание очевидным сходством с рассматриваемыми храмами в Ляховке и Подкуровке. Она плохо сохранилась, утрачены завершения и соединение храма с колокольней. Но сохранившаяся руина имеет все тот же набор форм и деталей, который есть у двух рассмотренных выше памятников. Есть незначительные отличия в деталях и особенно завершении колокольни, но они не принципиальны. И интересно отметить, что, видимо, по желанию заказчицы объем основной храмовой части был удлинен в западном направлении на одну ось. Таким образом, на боковых фасадах появилось по одному дополнительному окну. В остальном же, разбивка и формы проемов, их обрамления, руст, фронтоны, даже незначительное повышение поперечного объема относительно примыкающих ветвей алтаря и притвора - все идентично архитектуре храмов Вяземской и Похвиснева. Из этого следует, что Жилярди предложил тот же проект, с незначительными корректировками, и графине Орловой-Чесменской.
Церковь Богоматери Неопалимая Купина в Никольском. Фото 2011 г.
Церковь Богоматери Неопалимая Купина в Никольском. Фото 2011 г.
[i] Мартынов Н. Селения Симбирского уезда. Симбирск. 1903. С. 12; Баженов Н. Статистические описания соборов, монастырей, приходских и домашних церквей Симбирской епархии по данным 1900 г.
[ii] http://bezenchuk.cerkov.ru/cerkov/xramy-eparxii/
Главный дом усадьбы Константиново (Домодедовский район, Московская область)
В связи с выявленными новыми объектами в провинции и установлением близких родственных связей между Похвисневыми и семейством Татищевых следует внимательнее присмотреться к архитектуре отстроенной И.Ф. Похвисневым подмосковной усадьбы Константиново в Подольской уезде.[i] До 1820 г. ею владел его дед, Р.Е. Татищев, любивший жить в расположенном неподалеку Воробьеве. Статский советник и камергер Похвиснев, получив имение, завел на речке Рожайке фабрику и решил капитально обосноваться в Константинове. В главном доме, по свидетельству обследовавшего его в 1920-е гг. А.Н. Греча, «на одной из колонн зала сохранилась кем-то написанная карандашом дата - 1826 год».[ii] Это позволяет датировать строительство серединой 1820-х.
По объемной композиции и декору это типичный особняк московского ампира с набором всех характерных для этого стиля черт. Можно даже сказать, что дом состоит из приемов, которые были шаблонными для тогдашней московской архитектуры. Выстроенный из кирпича, он имеет вместительный деревянный мезонин, во всю ширину центрального объема, декорированного в нижней части шестиколонным тосканским портиком, служившим опорой для балкона. Противоположный фасад, от въезда, акцентирован меньшим по ширине балконом на выразительных кронштейнах, а входы размещены по углам, в пониженных боковых частях. Дом смотрит на парадный двор широкой террасой с тумбами и балюстрадой. Здание отличается высоким строительным качеством - активно задействован белый камень, присутствует художественный металл решеток и навесов над входами. В каталоге памятников Подмосковья справедливо замечено, что «при исключительной сдержанности наружного декора… здание очень выразительно и характерно для своего времени. Принцип симметрии в его внешней структуре, компактность объема и ведущий мотив арочных оконных ниш сообщают архитектуре дома цельность и художественную завершенность».
В связи с усадьбой Константиново никогда ничего не говорилось о возможном авторстве проекта. Семейство Похвисневых не было на виду в истории русского искусства, потому к этим заказчикам, промелькнувшим в череде владельцев этого имения, не принято было присматриваться с особым вниманием. Теперь же, зная об их близости к Татищевым и причастности к хорошей архитектуре московского ампира, в частности, к проектам Жилярди, можно включить в круг вероятных произведений этого зодчего и константиновский дом. Эта гипотеза требует дальнейших изысканий и подтверждений. Пока же предположения основываются не только на факте знакомства заказчиков с ведущим московским архитектором ампира, но и на анализе архитектуры дома, в которой достаточно много именно жилярдиевских приемов.
Объемная структура и схема фасадов оказывается ближе всего к такому эталонному произведению тандема Жилярди и Григорьева как особняк Хрущовых-Селезневых на Пречистенке. Известны чертежи Григорьева, показывающие этапы работы над этим московским проектом. В них обыгрываются разные варианты решений фасадов.[iii] С домом в Константинове совпадает слишком многое, чтобы считать это простым совпадением или объяснить неким общим «духом времени». Схожа, прежде всего, общая конфигурация фасадов, как главных, с повышенным на этаж мезонином, так и торцовых, где на фоне более высокой середины здания смоделированы в качестве самостоятельных одноэтажные симметричные композиции с ризалитами и треугольными фронтонами в центрах. Кстати, эти боковые фасады практически срисованы с одного из чертежей Григорьева для дома Лопухиных на Пречистенке. В итоговом варианте там по центру фасада появился колонный портик, но в предварительном варианте Григорьев (или Жилярди, как главный автор проекта) задумывал плоскостную декорацию, с теми членениями и ритмом, что можно видеть в Константинове.
Принцип объемного структурирования здания, обращенного на разные улицы принципиально отличными по характеру и образу фасадами, обычно оценивается как несомненная творческая удача Жилярди и Григорьева в известном московском памятнике. Принято сравнивать эту разнофасадность с воздействием греческих образцов, прежде всего, Эрехтейона на Акрополе в Афинах. Тот же принцип относительно угловых точек восприятия здания применен Жилярди и при создании главного дома в усадьбе Студенец Закревских на Пресне. Эти два известных примера из наследия Жилярди можно считать наиболее близкими аналогами дома Похвисневых в Константинове. Помимо общей структурной близости с усадебными домами Жилярди константиновский имеет и типичные для их, Жилярди и Григорьева, почерка приметы отделки - избирательное использование руста, чередование арочных и прямоугольных проемов, обрамление окон, схожие композиции в интерьере, например, сдвоенные пары колонн, отделяющие главный зал от столовой. Интересно, насколько точно соответствует отделка фасада мезонина, не имеющего горизонтали антаблемента, отделяющего стену от плоскости фронтона, точно такому же решению в одном из вариантов проекта усадьбы Хрущовых-Селезневых или же дома Есиповой. Точно также повторено и размещение арочных проемов с ленточными архивольтами за колоннами портика и прямоугольных проемов с отделкой на рустованной стене во флангах.
Усадебному дому Похвисневых недостает стильной лепной декорации, украшающей лучшие московские творения Жилярди и Григорьева, но их отсутствие здесь наверняка связано с обычной экономией в частном строительстве. Резюмируя анализ архитектуры главного дома усадьбы Константиново, в т.ч. и в контексте жилых построек московского ампира, следует подчеркнуть ее удивительную близость именно к произведениям Жилярди. Имеются все основания ввести эту подмосковную усадьбу в ряд возможных произведений Жилярди или его окружения, первая роль в котором принадлежала многолетнему другу и помощнику итальянского зодчего А.Г. Григорьеву. Строительство усадьбы велось фактически параллельно с храмами, проекты для которых заказывались в той же архитектурной мастерской Похвистенвыми и их ближайшими родственниками Татищевыми и Вяземскими. Сложно представить, чтобы такую крупную и значимую для заказчиков усадебную постройку проектировали какие-то другие мастера. Дом в Константинове, таким образом, пятый по счету выявленный объект в строительстве этой московской семьи, который может быть связан с Жилярди.
***************************************************************
Проведенные исследования показывают более значительное, чем считалось ранее распространение архитектуры московского ампира в регионах. Продолжающееся выявление в имениях московского дворянства построек, возведенных на основе чертежей Д. Жилярди, позволяет не только пополнить сохранившееся наследие этого зодчего, но и проанализировать степень востребованности некоторых его проектов. А более подробное изучение строительства отдельно взятой семьи московских заказчиков способно выявить еще ряд зданий, типологически и стилистически близких к произведениям Жилярди.
[i] Подъяпольская Е.Н. Памятники архитектуры Московской области. С. 24-242.
[ii] Греч А.Н. Венок усадьбам // Памятники Отечества. Вып. 32. М., 1994. С. 185.
[iii] Архитектор Афанасий Григорьевич Григорьев. 1782-1868. Под ред. В.И. Балдина. М., 1976. С. 74, 77.