Марианна Анатольевна Герасимова, Мураша. Продолжение 2
Фадеев описал дальнейшую судьбу Герасимовой так: «И вот через некоторое время мы встретили словно прежнюю Марианну, к которой опять вернулась человеческая речь, улыбка и вера в завтрашний день. Она поселилась через двор, в том же доме, где жил я, у своей матери, и отдала свой паспорт коменданту в прописку. Комендант через день сказал ей:
-
( Read more... )
Я тоже хочу понять механику и логику Большого террора, но, мне кажется, что одного объясняния не существует, есть целый ряд, целое сцепление разных причин и разных действий, хотя одна из важных причин - та же, что и в ВФР, - общество почувствовало себя в опасности, революция в опасности и ее сторонникам, революционному народу, который сделал революцию и победил в Гражданской, угрожает расправа.
Что касается Мураши, мы точно не знаем, дело же ее не открыто. Но могу предположить, тем не менеее, гипотезу, исходя из следующих важных данных:
Она была арестована Берией и именно он защищал ее арест. Берия подбирал тех, кто был связан с Ягодой и его арестованными замами. Ягоду и его команда считали ненадежными, изменниками; все выдающиеся фигуры его команды были арестованы еще Ежовым, Мурашу, видно, Ежов не тронул, потому что она с 1935 года не работала по болезни. Но Берия вспомнил, потому что ему было важно показать, что Ежов спустя рукава занимался своим делом, упустил врагов народа. Мураша работала с Молчановым, человеком крайне неоднозначным (по-крайней мере, один из его допросов доступен, допрашивали его при Ежове), Мураша активно поддерживала либерализацию, которая имела место в 1934-1935, когда количество арестов резко пошло на убыль и была целая компания, призывающая к смягчению. Из этого уже можно было создать видимость преступления: связь с врагом народа, по его заданиям проявляла преступную небрежность, покрывала врагов народа. Возможно, Мураша "покрывала" или "не разоблачила" кого-то из арестованных писателей. Например, Киршона или Леопольда Авербаха, судьба которых была схожа с ее собственной (подростками ушли в революцию) или кого-то еще с подобной биографией. Дело ее, как справедливо говорит Фадеев, было несерьезным - ей дали только 5 лет, несмотря на то, что кары в те годы были суровые, и отправили ее в самый "мягкий" лагерь.
Reply
Reply
Помните, часто пишут, что оправдывали в те годы репрессии, в том числе и несправедливые, поговоркой: "Лес рубят, щепки летят:. Как бы это парадоксально не звучало, но поговорка и в самом деле подходит. Была острая и тайная, закамуфлированная, политическая борьба - а значит,и социальная, классовая. Борьба шла между разные проектами развития революции и, я подозреваю, что победи некоторые из них, "перестройка" бы пришла значительно раньше. Борющиеся в конце 1920х потеряли надежду на массовую поддержку к власти и прибегли к идее верхушечного переворота. Они использовали тактику двурушничества, которая прежде использовалась лишь по отношению к "чужим" - жандармам.
Это привело к грандиозному кризису доверия в партии и в Коминтерне. Кто друг, кто враг понять было нельзя. Старые друзья, старые товарищи по борьбе могли оказаться врагами. Стали ловить широкой сетью, захватывая всех подозрительных (вероятно, вспомнив "Закон о подозрительных" ВФР). А подозрительными людей делали связи, в том числе, и дружеские, потому что дружба и политика сочетались, были неразрывными. Это, в 1937-1939 привело к осуждению людей невинных ("щепок"). Их словам о невинности не верили, потому, что в 1936-1937 виноватые их тоже говорили.
Показательно, что повидавшие гражданскую войну в Испании, считали, по крайней мере, на первом этапе, что репрессии оправданы - так как видели пятую колонну в действии. Она тоже действовала скрыто.
Reply
Reply
Про Серебрякову не соглашусь. Она активно участвовала в хрущевском курсе, поддерживала его, несмотря на то, что она как раз, по моему убеждению, не была "невинной жертвой" и ее дело не было сфабриковано. Сказав это оговорюсь сразу же, судебные дела вообще - не объективное отражение реальности. Подследственный, если он действительно совершил противоправные действия, как правило, ведет со следователем сложную игру: для него важно доказать искренность раскаяния, правдивость показаний, одновременно снижая градус серьезности нарушения или преступления, объясняя свои действия более или менее невинными причинами. Кроме это, не в его интересах сообщать что-то, что следователь не знает, поэтому он строго отвечает на вопросы, а не делится пережитым. Разумеется, и здесь есть особые случаи, но в большинстве дел все обстоит именно так. То, что мы сейчас знаем о деле Серебряковой, ее отце И. Быке, ее муже Гр. Сокольникове, говорит, по-моему, однозначно, что она была по крайней мере в курсе очень острых событий. Но в хрущевское время она была близка к Хрущеву, активно выступала, представляя себя в виде невинно пострадавшей истинной коммунистки, никогда не отходившей от генеральной линии. Представляется, что искушение было слишком велико - после десятилей преследований войти в жизнь не как прощенная отступница, а как невинная жертва.
Коллонтай же, скажем, совсем другое дело. Был арестован ее близкий человек - бывший муж Дубенко и казнен. Были, вероятно, казнены и другие ей близкие люди. Но она осталась абсолютно верной защите СССР. А в дневнике написала про время Ренессанса, когда великие подвиги, стремительное продвижение вперед, сочетались с преследованиями инквизиции. Но время, конечно, было страшное - и многие, как раз, вспоминала ВФР. Для таких людей, как Фадеев или Либединский, людей бесконечно преданных, было страшной и оттепель. Ибо нарратива оттепели говорила лишь о невинных жертвах вообще, о виноватых молчали, об угрозах не говорили не слова. И таким людям, как Либединский или Фадеев, показалось, что аресты вообще были беспочвенными, все жертвы напрасными, что их доверие было жестоко обмануто. Оттепель дала ответ на их вопросы, но ответ для них страшный.
До самого конца СССР вся тема борьбы 1930х была засекречена, в полную сфабрикованность всех дел верили все. И этим тоже этот период похож на опыт ВФР. Утверждалась же на протяжении почти столетия полная невинность Дантона и лишь много лет спустя стала известной его криминальная переписка, доказываящая измену (прочла у американских историков).
Reply
Leave a comment