Марианна Анатольевна Герасимова, Мураша. Продолжение 2
Фадеев описал дальнейшую судьбу Герасимовой так: «И вот через некоторое время мы встретили словно прежнюю Марианну, к которой опять вернулась человеческая речь, улыбка и вера в завтрашний день. Она поселилась через двор, в том же доме, где жил я, у своей матери, и отдала свой паспорт коменданту в прописку. Комендант через день сказал ей:
- Товарищ Герасимова, начальник паспортного стола хотел бы лично с вами поговорить, хотя вы и живете в доме НКВД.
- Как же вы, товарищ Герасимова, - сказал начальник паспортного стола, - такой опытный человек и не знаете порядок. Ведь мы же с вами бывшие коллеги. Я вас знаю давно и многое о вас слышал. Но ничего для вас сделать не могу. У вас же в паспорте стоит другая литера.
- Что за литера? - побледнев и стараясь казаться спокойной, спросила Марианна.
- А такая литера, которую вы сами прописывали людям. Эта литера не дает вам права жить в Москве, а только за сто километров от столицы.
- Как же так? - растерянно спросила Марианна. - Как же мне быть? К кому я должна обратиться? Мне же обещали...
- Вы можете обратиться лично к товарищу Берии, чтобы было принято специальное разрешение об оставлении вас в Москве. А пока я вам дам временную прописку на две недели».
1
Лидия Либединская вспоминала: «Когда через не сколько дней мы вновь пришли к Герасимовым, я не сразу узнала Мурашу. Она лежала на диване бледная, голова ее была туго перевязана мокрым полотенцем, - снова начались страшные, доводящие до потери сознания припадки головной боли. Разговаривала она мало и неохотно, все больше слушала, редко смеялась, - в ней словно погасло что-то.
- Что случилось?
- Должны были привезти из милиции ее паспорт, и вот до сих пор не привезли. Мураша твердит, что ее снова арестуют. Мы не знаем, как ее успокоить, - ответила Валя.
Друзья делали все, что могли. Приезжал Фадеев и, чтобы отвлечь ее, читал новые главы из романа «Молодая гвардия», Сергей Герасимов предлагал устроить Мурашу на Мосфильм. От работы она не отказывалась, но говорила, что хочет немного отдохнуть.
Мы не знали тогда, как мучили ее в тюрьме, пытаясь заставить подписать ложные показания на друзей и близких. Ей не давали пить, спать, ее заставляли стоять до тех пор, пока не начинала идти кровь из почек. Мураша ничего не подписала.
- Второй раз я этого не выдержу, - сказала она сестре.
Мураша почти не выходила из дому, не хотела ни кого видеть. Юрий Николаевич почти каждый день звонил ей по телефону, но когда говорил, что хочет повидаться, Мураша ссылалась на головную боль и просила повременить с приездом». После многочисленных отказов, мотивированных каждый раз по-новому, Герасимова была вынуждена согласиться на переезд в город Александров, в ста километрах от столицы. Фадеев решился написать о сложившейся ситуации Сталину. Однако ответа не получил. Накануне отъезда Марианны Анатольевны в Александров, 4 декабря, ее мать пошла в магазин. Вернувшись, Анна Сергеевна застала свою дочь висящей на лампе.
Самоубийство Герасимовой стало для всех, знавших эту женщину, шоком.
Фадеев как никто другой понимал Марианну Герасимову. Вспоминая все тяготы ее жизни, он сказал: «Но это была несгибаемая душа... Ее человеческая гордость была, пожалуй, выше всего. Она не могла признать насилия над собой».
- Как же вы, товарищ Герасимова, - сказал начальник паспортного стола, - такой опытный человек и не знаете порядок. Ведь мы же с вами бывшие коллеги. Я вас знаю давно и многое о вас слышал. Но ничего для вас сделать не могу. У вас же в паспорте стоит другая литера.
- Что за литера? - побледнев и стараясь казаться спокойной, спросила Марианна.
- А такая литера, которую вы сами прописывали людям. Эта литера не дает вам права жить в Москве, а только за сто километров от столицы.
- Как же так? - растерянно спросила Марианна. - Как же мне быть? К кому я должна обратиться? Мне же обещали...
- Вы можете обратиться лично к товарищу Берии, чтобы было принято специальное разрешение об оставлении вас в Москве. А пока я вам дам временную прописку на две недели».
1
Лидия Либединская вспоминала: «Когда через не сколько дней мы вновь пришли к Герасимовым, я не сразу узнала Мурашу. Она лежала на диване бледная, голова ее была туго перевязана мокрым полотенцем, - снова начались страшные, доводящие до потери сознания припадки головной боли. Разговаривала она мало и неохотно, все больше слушала, редко смеялась, - в ней словно погасло что-то.
- Что случилось?
- Должны были привезти из милиции ее паспорт, и вот до сих пор не привезли. Мураша твердит, что ее снова арестуют. Мы не знаем, как ее успокоить, - ответила Валя.
Друзья делали все, что могли. Приезжал Фадеев и, чтобы отвлечь ее, читал новые главы из романа «Молодая гвардия», Сергей Герасимов предлагал устроить Мурашу на Мосфильм. От работы она не отказывалась, но говорила, что хочет немного отдохнуть.
Мы не знали тогда, как мучили ее в тюрьме, пытаясь заставить подписать ложные показания на друзей и близких. Ей не давали пить, спать, ее заставляли стоять до тех пор, пока не начинала идти кровь из почек. Мураша ничего не подписала.
- Второй раз я этого не выдержу, - сказала она сестре.
Мураша почти не выходила из дому, не хотела ни кого видеть. Юрий Николаевич почти каждый день звонил ей по телефону, но когда говорил, что хочет повидаться, Мураша ссылалась на головную боль и просила повременить с приездом». После многочисленных отказов, мотивированных каждый раз по-новому, Герасимова была вынуждена согласиться на переезд в город Александров, в ста километрах от столицы. Фадеев решился написать о сложившейся ситуации Сталину. Однако ответа не получил. Накануне отъезда Марианны Анатольевны в Александров, 4 декабря, ее мать пошла в магазин. Вернувшись, Анна Сергеевна застала свою дочь висящей на лампе.
Самоубийство Герасимовой стало для всех, знавших эту женщину, шоком.
Фадеев как никто другой понимал Марианну Герасимову. Вспоминая все тяготы ее жизни, он сказал: «Но это была несгибаемая душа... Ее человеческая гордость была, пожалуй, выше всего. Она не могла признать насилия над собой».