Два полушария погружены в печаль. О, восемнадцатое - день, когда Версаль - Прошедшее, - решил расправиться с Грядущим - С Парижем доблестным, геройски в бой идущим!
В года Империи, казалось нам, что он - Лишь опустившийся, блудливый Вавилон, Казармы грязной вонь и мускус будуара, Где правят Меттерних с Матильдой - что за пара! - Где погоняемым стал табуном народ, Где плебисцит убьет или кастет убьет.
И что же - вдруг Париж воспрянул на рассвете С мечом у пояса, как в Девяносто третий, И затрубил в свой рог на славные дела! Им порожденная, республика пришла В седанском трауре. Империей прожженной Париж стошнило; он сблевнул Наполеона. Ужасной крайностью все это сочтено Собранием в Бордо, решившим заодно - Чтоб пруссакам помочь - в Париж удар направить И революцию немедля обезглавить. К голосованию спешат они скорей - Тьма допотопных и убогих дикарей И мумий-буржуа, что мертвы для народа С пятнадцатого ли, с тридцатого ли года, - Церковных старост - к ним едва лишь подойдешь, Не знаешь, крест у них зажат в руке иль нож! ... Но плутню гнусную народ разоблачил. Париж Коммуною себя провозгласил. Победа! Радости рокочущее «браво!» В народе пронеслось. Необычайной славой Зажегся небосклон. Империи позор Растаял, как туман. И загорелся взор, И планы равенства в мозгу людей родились, Оружье взявших. Но сердца разоружились.
О Справедливость, ты - душа Коммуны, твой Kлич: «Все за одного, один за всех!» Вот строй, Родной Грядущему. И на любом портале, Сняв надпись: «Собственность», - «Труд» отгравировали. Париж призвал тебя, и на земле проклятой День стал светлей. Ты - светлая душа, мозг пролетариата И мозг его костей. В общественных делах народ, и не читая, Дает себе отчет. «Рабочий! Ты - ничто, стань всем!» - И, понимая, Рабочий восстает. И каждый разрешить стремится все вопросы. Идет за строем строй: Предместья старые и смелые матросы, Забыв о смерти, - в бой! Вы возглавляли их, бойцы былых сражений, Кто ныне стар и сед. Для вас, июньских жертв, три месяца лишений Продлились двадцать лет. Коммуна видела сквозь дождь клевет бессонный, Как на ее валах, Знамена водрузив, стояли франк-масоны, Держа значки в руках. Теперь бы женщину не испугали роды, И - любящая мать - Она в огне грозы и молниях свободы Могла б счастливой стать. Был Франции ниспослан идол роком Один - Наполеон. Коммуной он, для многих бывший богом, Был с мусором сметен. Не срыл в два месяца все стены всех Бастилии Твоих декретов ряд. Но те рабочие, которых не убили, Еще их воплотят.
О, восемнадцатое - день, когда Версаль -
Прошедшее, - решил расправиться с Грядущим -
С Парижем доблестным, геройски в бой идущим!
В года Империи, казалось нам, что он -
Лишь опустившийся, блудливый Вавилон,
Казармы грязной вонь и мускус будуара,
Где правят Меттерних с Матильдой - что за пара! -
Где погоняемым стал табуном народ,
Где плебисцит убьет или кастет убьет.
И что же - вдруг Париж воспрянул на рассвете
С мечом у пояса, как в Девяносто третий,
И затрубил в свой рог на славные дела!
Им порожденная, республика пришла
В седанском трауре. Империей прожженной
Париж стошнило; он сблевнул Наполеона.
Ужасной крайностью все это сочтено
Собранием в Бордо, решившим заодно -
Чтоб пруссакам помочь - в Париж удар направить
И революцию немедля обезглавить.
К голосованию спешат они скорей -
Тьма допотопных и убогих дикарей
И мумий-буржуа, что мертвы для народа
С пятнадцатого ли, с тридцатого ли года, -
Церковных старост - к ним едва лишь подойдешь,
Не знаешь, крест у них зажат в руке иль нож!
...
Но плутню гнусную народ разоблачил.
Париж Коммуною себя провозгласил.
Победа! Радости рокочущее «браво!»
В народе пронеслось. Необычайной славой
Зажегся небосклон. Империи позор
Растаял, как туман. И загорелся взор,
И планы равенства в мозгу людей родились,
Оружье взявших. Но сердца разоружились.
О Справедливость, ты - душа Коммуны, твой
Kлич: «Все за одного, один за всех!»
Вот строй,
Родной
Грядущему. И на любом портале,
Сняв надпись: «Собственность», - «Труд» отгравировали.
Париж призвал тебя, и на земле проклятой
День стал светлей.
Ты - светлая душа, мозг пролетариата
И мозг его костей.
В общественных делах народ, и не читая,
Дает себе отчет. «Рабочий! Ты - ничто, стань всем!» -
И, понимая,
Рабочий восстает.
И каждый разрешить стремится все вопросы.
Идет за строем строй:
Предместья старые и смелые матросы,
Забыв о смерти, - в бой!
Вы возглавляли их, бойцы былых сражений,
Кто ныне стар и сед.
Для вас, июньских жертв, три месяца лишений
Продлились двадцать лет.
Коммуна видела сквозь дождь клевет бессонный,
Как на ее валах,
Знамена водрузив, стояли франк-масоны,
Держа значки в руках.
Теперь бы женщину не испугали роды,
И - любящая мать -
Она в огне грозы и молниях свободы
Могла б счастливой стать.
Был Франции ниспослан идол роком
Один - Наполеон.
Коммуной он, для многих бывший богом,
Был с мусором сметен.
Не срыл в два месяца все стены всех Бастилии
Твоих декретов ряд. Но те рабочие, которых не убили,
Еще их воплотят.
Эжен Потье
Reply
Leave a comment