Герой и Автор
Сегодня я закончил повесть, которую писал два года. Поставил многоточие, отключил ноутбук и откинулся в кресле. Уф! Это был нелегкий труд. Герой повести молодой писатель, который разменял свой талант на деньги. Серьезному искусству он предпочел работу на телевидении. Он забросил роман своей жизни и стал писать сценарии для пустых телесериалов. Легкий успех вскружил ему голову. Он стал завсегдатаем модных клубов, пустопорожних разговоров столичной тусовки, сплетен и интриг. Он отверг старых друзей и вычеркнул из памяти провинциальную юность. Утратив природный дар, он стал черствым, высокомерным, циничным человеком и жизнь отторгла его. Попав в автомобильную аварию, герой оказался в реанимации.
У меня не хватило духу завершить повесть его кончиной, и поэтому в последних строках повести я написал «он очнулся на больничной койке и ужаснулся своей никчемной и бесполезной жизни…»
Неожиданно раздался телефонный звонок. Кто бы это мог быть? Я снял трубку.
- Алло! Зачем вы это сделали? - послышался взвинченный мужской голос.
- Простите. Что я сделал? Кто это? - спросил я.
- Олег Максимович Гладков. Знаете такого? - в голосе незнакомца послышалось ехидца.
- Что-то знакомое… Сразу не припомню.
- Ваш герой. Герой вашей дурацкой повести - он перешел на крик....
- Почему же дурацкой? - обиделся я - Уверен, что «Новый мир» с вами не согласиться.
- Плевал я на «Новый мир».
- Я бы на вашем месте выбирал выражения…
- На моем месте вы бы уже дали дуба!
- Я не позволю разговаривать со мной в таком тоне - твердо сказал я. - На другом конце провода зависло молчание. Но ненадолго.
- Сейчас я к вам приеду - зловеще произнес мужской голос.
- Не надо ко мне приезжать. Я занят… - запротестовал я, но телефон отозвался короткими гудками.
Должен признаться, этот разговор вызвал во мне некоторое волнение. Я поднялся с кресла и стал нервно ходить по кабинету. «Это розыгрыш, - думал я - такого не может быть, потому что не может быть». Мне стало спокойнее. Эта здравая мысль придала мне уверенности. «Но откуда он знает имя моего героя? - во мне заговорили сомнения - Я совершенно уверен, что никому не показывал эту свою повесть».
Раздался звонок в дверь. «Может не открывать» - подумал я, но тут же устыдился своей нерешительности и повернул ручку замка. Дверь распахнулась. От болезненного удара меня спасла дверная цепочка, которую я предусмотрительно оставил на месте.
В дверном проеме я увидел высокого худого мужчину лет тридцати пяти. У него были карие глаза, светлые волосы и тонкие губы. Он действительно соответствовал тому описанию, которое я дал герою своей повести.
- Дайте войти - глухо сказал, он потираю ушибленную руку.
- И не подумаю, - ответил я - вы чересчур возбуждены.
- Хорошо. Тогда я лягу здесь перед вашими дверьми и буду лежать до тех пор, пока вам не станет стыдно.
- Входите - я снял цепочку и широко открыл дверь. Мне стало жаль его. Мужчина был в одной больничной пижаме с перебинтованной рукой и к тому же моим героем. В этом я окончательно убедился, когда он пообещал лечь костьми у моих дверей.
- Где она? - Гладков шарил на моем столе в рабочем кабинете.
- Что вы ищете? - спросил я как можно безмятежнее.
- Вашу повесть - он открыл одну из папок и рассыпал сложенные в ней бумаги.
- Зачем она вам?
- Чтобы порвать на мелкие кусочки и выбросить в окно.
- Почему она вам так не нравится? - я усмехнулся и сел в свое кресло.
- И он еще меня об это спрашивает! - Гладков взмахнул руками. - Устроил мне автокатастрофу, уложил в реанимацию, а теперь с невинным видом интересуется, что мне не нравится.
- Вы сами виноваты - я был само снисхождение.
- Я виноват?! - Гладков едва не набросился на меня, но вовремя сдержался. - Кто вам дал право судить меня! На себя посмотрите. Вы закоренелый преступник. Вы едва не убили человека. Если бы я только мог доказать в суде, что это вы устроили мне аварию, то вам бы грозило 20 лет тюрьмы.
- Не пугайте. Вы прекрасно знаете, что автор не несет ответственности за судьбу своих героев.
- Да знаю, - Гладков внезапно сник - и это самая большая несправедливость на свете.
Мы помолчали. Гладков присел на диван у окна и забарабанил пальцами по подоконнику.
- Так что вы от меня хотите - нетерпеливо спросил я - Мне некогда сидеть с вами целый день.
- Я хочу… - Гладков встрепенулся - Вычеркните всю историю с аварией и покончим на этом.
-Ну… - я затянул длинную паузу - Мне нетрудно это сделать, но как быть с художественной правдой. Писатель обязан следовать своему творческому долгу и оставаться честным в глазах читателей?
- Черт с ними с читателями - взорвался Гладков - когда речь идет о жизни человека, о моей жизни!
- Олег Максимович, - я постарался высказаться, как можно мягче - дорогой мой, вы же прекрасно понимаете, что не я обрек вас на такую участь. Это судьба наказала вас за гордыню. Вы сгубили свой дар, предатели бывших друзей, бессовестно обманули коллег и потеряли совесть. Я всего лишь орудие в руках музы.
- Кто бы говорил - Гладков осуждающе взглянул на меня. Сами то… Разве не вы написали донос на вашего литературного редактора. Дайте припомнить, как его звали… Павел Чугунов, так, кажется?
- Откуда вы знаете - я едва не задохнулся от неожиданности. - Действительно много лет я написал анонимку. Это был некрасивый поступок, но у меня не было другого выхода.
- Оттуда? - Гладков самодовольно усмехнулся. - Я много чего про вас знаю. Кому как не мне быть в курсе ваших делишек.
- Кто вам рассказал? - я дрожал от ярости - Отвечайте немедленно!
- Не кипятитесь - Гладков закинул ногу на ногу и удобно расселся на диване. - Все очень просто. Вы герой моего неоконченного романа.
- !?!
- Теперь я это окончательно понял - Гладков прищурил глаза и внимательно взглянул на меня - Престарелый писатель, лицемерный моралист с сединой на бровях, любитель порассуждать о совести, а сам погрязший в мелких интригах. - Он рассмеялся. - Ирония судьбы какая-то. Вы пишите книгу моей жизни, а я вашей.
Я сидел как громом пораженный. Настолько пораженный, что не смог придумать никакого другого фразеологизма.
- Не может этого быть - осипшим голосом выдавил я из себя.
- Я и сам, честно говоря, в ауте. - Гладков развел руками и поднял глаза вверх. - Но такова жизнь.
Минут двадцать я молчал, сопел, вздыхал, откашливался, тер лоб, сжимал пальцы, сглатывал слюну, отдувался, подпирал голову руками и вдруг прозрел.
- Так значит, это вы сожгли мою дачу в Переделкино, поссорили меня с «Дружбой народов», сорвали мне пресс-конференцию в Испании и испортили мою творческую биографию? - я кипел от возмущения.
- Давай на ты - неожиданно предложил Гладков.
- Ну, уж нет - я поднялся и пошел на него со сжатыми кулаками - ты мне за все ответишь, гад.
- Спокойнее, Семен Семенович, не надо нервничать. Ты мне тоже много крови попортил. Ты развел меня с первой женой, испортил в машине тормоза, довел до реанимации. Но что я тебе действительно никогда не прощу, так это то что ты лишил меня телесериала на Первом канале и передал его этой собаке Павлову?
Я прислонился к стене, чтобы удержаться на ногах. «Возможно, он прав - подумал я - Придется договариваться».
- Что будет с моей повестью? - я попытался успокоиться и перевести разговор в конструктивное русло - Признаться, я очень на нее рассчитывал.
- Твою повесть не возьмет ни одно из издательств. Тебе придется напечатать ее на свои деньги. Читатель ее не примет, и весь тираж пойдет в макулатуру.
- Вам не хватает благородства - я скрипнул зубами.
- Куда уж нам до вас - рассмеялся Гладков.
- Ладно - сказал я с неохотой - Авария закончится переломом руки и неглубокой душевной травмой.
- Ха! Повесть напечатают в Костроме в литературном альманахе. На нее напишут два отзыва в местной газете. Один из них положительный.
- Ну, знаете ли! - я стал раздражаться - Хорошо, небольшое растяжение на ноге и легкая депрессия.
- Оба отзыва будут положительные. Идет.
- Это черт знает что! - я начал понемногу ненавидеть Гладкова.
- Баш на баш - он смеялся надо мной.
- Какого рожна тебе надо? - я понял, что еще минута, и я сорвусь с высоты литературной речи и паду в пропасть ненормативной лексики.
- Никакой аварии, никаких растяжений. Постоянная работа на НТВ, личный проект и Тэффи в конце года.
- Это уже чересчур! Поймите же, вы ничем не заслужили счастливый конец?
- Интересно, а ты на что рассчитываешь со своей повестью?
- Публикация в «Новом мире» и премия Букер.
- Фи-ить - присвистнул Гладков. Эка тебя занесло. По правде сказать, повесть твоя никуда не годится, в ней нет новизны, нет выпуклых персонажей, ярких эпизодов и язык хромает на все тридцать три буквы.
- Это неправда. В тебе говорит завистник!
- И вообще надо признать, что писатель ты никчемный. Все твое творчество это набор банальных тем и сюжетов.
- Да как вы смеете…
- Смею. Кому как не главному герою судить о произведении.
- Не судите, да не судимы будете! Халтурщик. Во что вы превратили мою жизнь в своем неоконченном романе! В набор бессмысленных эпизодов.
- Чья бы корова мычала. А кто меня сделал таким? В руках талантливого писателя я мог бы стать всем.
Внезапно раздался звонок в дверь. Мы переглянулись. За окном смеркалось.
- Ты кого-то ждешь? - спросил Гладков.
- Нет - я тяжело дышал. Сердце сжимало в груди. - Пойди, открой дверь - сказал я Гладкову.
- Сам открой, - ответил тот - я тебе не секретарь.
Я тяжело поднялся и направился в прихожую. В дверях стоял полный розовощекий мужчина средних лет.
- Разрешите - не дождавшись ответа, он вошел в квартиру и направился в мой кабинет.
- Ребята, давайте жить дружно - сказал незнакомец, оглядывая нас с Гладковым.
- А вы кто такой - раздраженно спросил я, усаживаясь в кресло.
- Я ваш автор!
- Час от часу не легче - вздохнул Гладков и выругался.
- Послушайте, нам сейчас не до шуток - сморщился я.
- А я не шучу - физиономия незнакомца излучала радость и умиротворение. - Я пишу фантазию о параллельных мирах. В ней происходит встрече автора со своим героем. Начало было таким многообещающим, а концовка не задалась. Автор оказался героем, а герой автором и между ними вспыхнула ссора. Впрочем, вы сами все это знаете.
- И что вы предлагаете? - Гладков с интересом разглядывал незнакомца.
- Компромисс, - тот радостно развел руками - а иначе я никогда не закончу эту фантазию.
- Конкретнее - я уже ничему не удивлялся.
- Я все продумал - улыбнулся незнакомец. - Вы, Олег Максимович уйдете с телевидения, закончите свой роман, в котором вы, Семен Семенович, напишите замечательную повесть об Олеге Максимовиче, в которой тот, призрев мирскую суету и наживу, уезжает в деревню, чтобы жить простой жизнью, размышлять о высоких материях и творить добро…
Нет! - выпалили мы вместе с Гладковым одновременно.
- Но почему?
- Такую повесть никто не будет читать - твердо ответил я.
- А не пошли бы вы с вашей деревней… - взорвался Гладков - Дальше мы заговорили, перебивая друг друга.
- Чушь собачья…
- Идиотизм…
- Ерунда…
- !!!
Раздался телефонный звонок. Я взял трубку.
- Пригласите, пожалуйста, Геннадия Иосифовича Попова - услышал я приглушенный женский голос.
- Вы не туда попали. Здесь нет никакого Геннадия Иосифовича …
- Позвольте - попросил незнакомец - Это меня. - Я передал ему трубку.
- Слушаю - в его лице отразилось вначале недоумения, а затем обреченность. - Приношу вам свои извинения. - Он повесил телефонную трубку. - Э-э, так получилось. Прощайте.
- Что произошло? - спросил я.
- Звонила женщина, представилась моим автором - Геннадий Иосифович ненадолго замялся. - Сказала, что вычеркнула всю эту сцену из своего рассказа.
В тот же миг Геннадий Иосифович исчез. Я взглянул на Гладкова, но и тот тоже внезапно испарился. Только на диване там, где он сидел еще секунду назад, было сбито покрывало.
Я включил ноутбук и, предчувствуя наихудшее, стал лихорадочно искать свою повесть. Но ее нигде не оказалось. Ни в Моих документах, ни Базе данных, ни даже в Корзине для сброса ненужных файлов. «Это конец» - подумал я…
Из сборника «Параллельные миры»
У меня не хватило духу завершить повесть его кончиной, и поэтому в последних строках повести я написал «он очнулся на больничной койке и ужаснулся своей никчемной и бесполезной жизни…»
Неожиданно раздался телефонный звонок. Кто бы это мог быть? Я снял трубку.
- Алло! Зачем вы это сделали? - послышался взвинченный мужской голос.
- Простите. Что я сделал? Кто это? - спросил я.
- Олег Максимович Гладков. Знаете такого? - в голосе незнакомца послышалось ехидца.
- Что-то знакомое… Сразу не припомню.
- Ваш герой. Герой вашей дурацкой повести - он перешел на крик....
- Почему же дурацкой? - обиделся я - Уверен, что «Новый мир» с вами не согласиться.
- Плевал я на «Новый мир».
- Я бы на вашем месте выбирал выражения…
- На моем месте вы бы уже дали дуба!
- Я не позволю разговаривать со мной в таком тоне - твердо сказал я. - На другом конце провода зависло молчание. Но ненадолго.
- Сейчас я к вам приеду - зловеще произнес мужской голос.
- Не надо ко мне приезжать. Я занят… - запротестовал я, но телефон отозвался короткими гудками.
Должен признаться, этот разговор вызвал во мне некоторое волнение. Я поднялся с кресла и стал нервно ходить по кабинету. «Это розыгрыш, - думал я - такого не может быть, потому что не может быть». Мне стало спокойнее. Эта здравая мысль придала мне уверенности. «Но откуда он знает имя моего героя? - во мне заговорили сомнения - Я совершенно уверен, что никому не показывал эту свою повесть».
Раздался звонок в дверь. «Может не открывать» - подумал я, но тут же устыдился своей нерешительности и повернул ручку замка. Дверь распахнулась. От болезненного удара меня спасла дверная цепочка, которую я предусмотрительно оставил на месте.
В дверном проеме я увидел высокого худого мужчину лет тридцати пяти. У него были карие глаза, светлые волосы и тонкие губы. Он действительно соответствовал тому описанию, которое я дал герою своей повести.
- Дайте войти - глухо сказал, он потираю ушибленную руку.
- И не подумаю, - ответил я - вы чересчур возбуждены.
- Хорошо. Тогда я лягу здесь перед вашими дверьми и буду лежать до тех пор, пока вам не станет стыдно.
- Входите - я снял цепочку и широко открыл дверь. Мне стало жаль его. Мужчина был в одной больничной пижаме с перебинтованной рукой и к тому же моим героем. В этом я окончательно убедился, когда он пообещал лечь костьми у моих дверей.
- Где она? - Гладков шарил на моем столе в рабочем кабинете.
- Что вы ищете? - спросил я как можно безмятежнее.
- Вашу повесть - он открыл одну из папок и рассыпал сложенные в ней бумаги.
- Зачем она вам?
- Чтобы порвать на мелкие кусочки и выбросить в окно.
- Почему она вам так не нравится? - я усмехнулся и сел в свое кресло.
- И он еще меня об это спрашивает! - Гладков взмахнул руками. - Устроил мне автокатастрофу, уложил в реанимацию, а теперь с невинным видом интересуется, что мне не нравится.
- Вы сами виноваты - я был само снисхождение.
- Я виноват?! - Гладков едва не набросился на меня, но вовремя сдержался. - Кто вам дал право судить меня! На себя посмотрите. Вы закоренелый преступник. Вы едва не убили человека. Если бы я только мог доказать в суде, что это вы устроили мне аварию, то вам бы грозило 20 лет тюрьмы.
- Не пугайте. Вы прекрасно знаете, что автор не несет ответственности за судьбу своих героев.
- Да знаю, - Гладков внезапно сник - и это самая большая несправедливость на свете.
Мы помолчали. Гладков присел на диван у окна и забарабанил пальцами по подоконнику.
- Так что вы от меня хотите - нетерпеливо спросил я - Мне некогда сидеть с вами целый день.
- Я хочу… - Гладков встрепенулся - Вычеркните всю историю с аварией и покончим на этом.
-Ну… - я затянул длинную паузу - Мне нетрудно это сделать, но как быть с художественной правдой. Писатель обязан следовать своему творческому долгу и оставаться честным в глазах читателей?
- Черт с ними с читателями - взорвался Гладков - когда речь идет о жизни человека, о моей жизни!
- Олег Максимович, - я постарался высказаться, как можно мягче - дорогой мой, вы же прекрасно понимаете, что не я обрек вас на такую участь. Это судьба наказала вас за гордыню. Вы сгубили свой дар, предатели бывших друзей, бессовестно обманули коллег и потеряли совесть. Я всего лишь орудие в руках музы.
- Кто бы говорил - Гладков осуждающе взглянул на меня. Сами то… Разве не вы написали донос на вашего литературного редактора. Дайте припомнить, как его звали… Павел Чугунов, так, кажется?
- Откуда вы знаете - я едва не задохнулся от неожиданности. - Действительно много лет я написал анонимку. Это был некрасивый поступок, но у меня не было другого выхода.
- Оттуда? - Гладков самодовольно усмехнулся. - Я много чего про вас знаю. Кому как не мне быть в курсе ваших делишек.
- Кто вам рассказал? - я дрожал от ярости - Отвечайте немедленно!
- Не кипятитесь - Гладков закинул ногу на ногу и удобно расселся на диване. - Все очень просто. Вы герой моего неоконченного романа.
- !?!
- Теперь я это окончательно понял - Гладков прищурил глаза и внимательно взглянул на меня - Престарелый писатель, лицемерный моралист с сединой на бровях, любитель порассуждать о совести, а сам погрязший в мелких интригах. - Он рассмеялся. - Ирония судьбы какая-то. Вы пишите книгу моей жизни, а я вашей.
Я сидел как громом пораженный. Настолько пораженный, что не смог придумать никакого другого фразеологизма.
- Не может этого быть - осипшим голосом выдавил я из себя.
- Я и сам, честно говоря, в ауте. - Гладков развел руками и поднял глаза вверх. - Но такова жизнь.
Минут двадцать я молчал, сопел, вздыхал, откашливался, тер лоб, сжимал пальцы, сглатывал слюну, отдувался, подпирал голову руками и вдруг прозрел.
- Так значит, это вы сожгли мою дачу в Переделкино, поссорили меня с «Дружбой народов», сорвали мне пресс-конференцию в Испании и испортили мою творческую биографию? - я кипел от возмущения.
- Давай на ты - неожиданно предложил Гладков.
- Ну, уж нет - я поднялся и пошел на него со сжатыми кулаками - ты мне за все ответишь, гад.
- Спокойнее, Семен Семенович, не надо нервничать. Ты мне тоже много крови попортил. Ты развел меня с первой женой, испортил в машине тормоза, довел до реанимации. Но что я тебе действительно никогда не прощу, так это то что ты лишил меня телесериала на Первом канале и передал его этой собаке Павлову?
Я прислонился к стене, чтобы удержаться на ногах. «Возможно, он прав - подумал я - Придется договариваться».
- Что будет с моей повестью? - я попытался успокоиться и перевести разговор в конструктивное русло - Признаться, я очень на нее рассчитывал.
- Твою повесть не возьмет ни одно из издательств. Тебе придется напечатать ее на свои деньги. Читатель ее не примет, и весь тираж пойдет в макулатуру.
- Вам не хватает благородства - я скрипнул зубами.
- Куда уж нам до вас - рассмеялся Гладков.
- Ладно - сказал я с неохотой - Авария закончится переломом руки и неглубокой душевной травмой.
- Ха! Повесть напечатают в Костроме в литературном альманахе. На нее напишут два отзыва в местной газете. Один из них положительный.
- Ну, знаете ли! - я стал раздражаться - Хорошо, небольшое растяжение на ноге и легкая депрессия.
- Оба отзыва будут положительные. Идет.
- Это черт знает что! - я начал понемногу ненавидеть Гладкова.
- Баш на баш - он смеялся надо мной.
- Какого рожна тебе надо? - я понял, что еще минута, и я сорвусь с высоты литературной речи и паду в пропасть ненормативной лексики.
- Никакой аварии, никаких растяжений. Постоянная работа на НТВ, личный проект и Тэффи в конце года.
- Это уже чересчур! Поймите же, вы ничем не заслужили счастливый конец?
- Интересно, а ты на что рассчитываешь со своей повестью?
- Публикация в «Новом мире» и премия Букер.
- Фи-ить - присвистнул Гладков. Эка тебя занесло. По правде сказать, повесть твоя никуда не годится, в ней нет новизны, нет выпуклых персонажей, ярких эпизодов и язык хромает на все тридцать три буквы.
- Это неправда. В тебе говорит завистник!
- И вообще надо признать, что писатель ты никчемный. Все твое творчество это набор банальных тем и сюжетов.
- Да как вы смеете…
- Смею. Кому как не главному герою судить о произведении.
- Не судите, да не судимы будете! Халтурщик. Во что вы превратили мою жизнь в своем неоконченном романе! В набор бессмысленных эпизодов.
- Чья бы корова мычала. А кто меня сделал таким? В руках талантливого писателя я мог бы стать всем.
Внезапно раздался звонок в дверь. Мы переглянулись. За окном смеркалось.
- Ты кого-то ждешь? - спросил Гладков.
- Нет - я тяжело дышал. Сердце сжимало в груди. - Пойди, открой дверь - сказал я Гладкову.
- Сам открой, - ответил тот - я тебе не секретарь.
Я тяжело поднялся и направился в прихожую. В дверях стоял полный розовощекий мужчина средних лет.
- Разрешите - не дождавшись ответа, он вошел в квартиру и направился в мой кабинет.
- Ребята, давайте жить дружно - сказал незнакомец, оглядывая нас с Гладковым.
- А вы кто такой - раздраженно спросил я, усаживаясь в кресло.
- Я ваш автор!
- Час от часу не легче - вздохнул Гладков и выругался.
- Послушайте, нам сейчас не до шуток - сморщился я.
- А я не шучу - физиономия незнакомца излучала радость и умиротворение. - Я пишу фантазию о параллельных мирах. В ней происходит встрече автора со своим героем. Начало было таким многообещающим, а концовка не задалась. Автор оказался героем, а герой автором и между ними вспыхнула ссора. Впрочем, вы сами все это знаете.
- И что вы предлагаете? - Гладков с интересом разглядывал незнакомца.
- Компромисс, - тот радостно развел руками - а иначе я никогда не закончу эту фантазию.
- Конкретнее - я уже ничему не удивлялся.
- Я все продумал - улыбнулся незнакомец. - Вы, Олег Максимович уйдете с телевидения, закончите свой роман, в котором вы, Семен Семенович, напишите замечательную повесть об Олеге Максимовиче, в которой тот, призрев мирскую суету и наживу, уезжает в деревню, чтобы жить простой жизнью, размышлять о высоких материях и творить добро…
Нет! - выпалили мы вместе с Гладковым одновременно.
- Но почему?
- Такую повесть никто не будет читать - твердо ответил я.
- А не пошли бы вы с вашей деревней… - взорвался Гладков - Дальше мы заговорили, перебивая друг друга.
- Чушь собачья…
- Идиотизм…
- Ерунда…
- !!!
Раздался телефонный звонок. Я взял трубку.
- Пригласите, пожалуйста, Геннадия Иосифовича Попова - услышал я приглушенный женский голос.
- Вы не туда попали. Здесь нет никакого Геннадия Иосифовича …
- Позвольте - попросил незнакомец - Это меня. - Я передал ему трубку.
- Слушаю - в его лице отразилось вначале недоумения, а затем обреченность. - Приношу вам свои извинения. - Он повесил телефонную трубку. - Э-э, так получилось. Прощайте.
- Что произошло? - спросил я.
- Звонила женщина, представилась моим автором - Геннадий Иосифович ненадолго замялся. - Сказала, что вычеркнула всю эту сцену из своего рассказа.
В тот же миг Геннадий Иосифович исчез. Я взглянул на Гладкова, но и тот тоже внезапно испарился. Только на диване там, где он сидел еще секунду назад, было сбито покрывало.
Я включил ноутбук и, предчувствуя наихудшее, стал лихорадочно искать свою повесть. Но ее нигде не оказалось. Ни в Моих документах, ни Базе данных, ни даже в Корзине для сброса ненужных файлов. «Это конец» - подумал я…
Из сборника «Параллельные миры»