МОИ АЛАБАИ
СПЕЦКОР сделал замечательный подарок - отсканировал часть плёнок, привезённых из Питера. Я увидел на хорошо подзабытых фото (с фотографами всегда так: отщёлкав плёнку, они печатают фотки и раздают их тем, кто на них запечатлён, а сами остаются с носом, то есть с плёнкой) родственников, коллег, знакомых, друзей... Собак...
Как-то раз, примерно в середине 70-х, продолжая начатый в секторе разговор о тунгусо-маньчжурско-монгольских языковых контактах и возможном родстве указанных языков, я последовал за С.Л. Чарековым, сел с ним в электричку и приехал к нему в Петро-Славянку. В ограде нас встретили два огромных и головастых пса без ушей и хвостов. Мы сели за стол, стали пить водку, есть шашлыки, продолжили обсуждать алтайскую теорию, псы сидели справа и слева от меня. Сергей посоветовал без надобности не делать резких движений: "Не загрызут, но могут прикусить". Я полюбил умных псов. Через несколько лет в какой-то день я, должно быть, наигравшись в шахматы в ИВАНе, перешёл в Институт археологии (два института находятся в одном здании), должно быть, чтобы поболтать с Марго, которая копала в Хакасии, и каким-то образом пообщался с В.М. Массоном (простой мужик, кстати, оказался). Я к археологии не имею никакого отношения. Мы заговорили о собаках. Он оказался заядлым собачатником, приложившим руку к распространению алабаев в Ленинграде. Об алабаях, кажется, тогда в Питере знали немногие...
Рекомендации, данные независимо друг от друга в разное время двумя академическими товарищами, впоследствии сыграли свою роль. В революционное для страны время, когда традиционные ценности советского общества были похерены, и жить стало опасно, мы переехали на Российский, и задача обзаведения надёжным охранником стала неотложной. Представить себя с доберманом или ротвейлером я не мог. В соседнем доме, через дорогу, жила Клёпина Лена (Клёпа - громадная рыжая сука-алабай, Лена - её хозяйка). Лена сказала: "У такой-то (у заводчицы) есть щенки. Советую взять суку. Хороша". Мы послушались. Так у нас появилась Гуля.
Гуля (на самом деле, в её паспорте значилось другое имя, мы превратили его в "Гулю" - больно уж оно было замысловатое), действительно, была хороша собой и обещала вырасти в шикарного алабая ленинградского замеса (я втайне надеялся на медали и призы). Она была и довольно своенравной. Когда я впервые положил ей еду в миску и захотел приласкать, она, метр с кепкой, пара месяцев от роду, прокусила мне палец. Вот он, кривой. Люди иногда спрашивают, не полиартрит ли у меня. Мы вошли в независимый клуб владельцев азиатов и каждый вечер выходили на горку погулять в компании нам подобных. Гуля дралась со всеми собаками подряд - с Клёпой, с чёрным и лохматым, привезённым с Памира гигантом Узбоем...
Она росла как на дрожжах, но через год её не стало. Я возил её каждый день в ветлечебницу, ставил уколы, но ничего не помогло. Ходили слухи, что враги собачников специально разбрасывают на горке заразу...
Выждав положенное время, мы принесли в дом другого, замечательного мохнатого щенка - Джею (Жагжагай). Джея, в отличие от Гули, была аборигенкой и, Господь миловал от зараз, выросла в здоровенную, можно сказать, огромную, длинношёрстную суку редкого тигрового окраса. Она прожила с нами до самого нашего отъезда в Канаду и стала, без преувеличения, пятым членом семьи.
У Джеи был идеальный, скажем так, миролюбивый характер. Она слушалась чабана (меня) и успешно пасла отару (сыновей, которые, она чуяла, были слабее её). Не атаковала чужих людей, но охраняла нас от них и при необходимости могла прикусить их. Когда приходили гости, мы запирали Джею в ванной, запускали гостей, усаживали их на диваны, стулья, после чего выпускали Джею, и упаси Бог, чтобы кто-нибудь из гостей самовольно встал и пошёл. Наших же друзей она знала и позволяла гулять по квартире. По жизни у неё был лишь один злейший враг - огромная московская сторожевая, сука из нашего же двора. С той она дралась регулярно.
Когда мы уезжали, мы не могли взять Джею с собой, потому что понимали, что не сможем гарантировать ей комфортную жизнь (мы толком не представляли, что будет с нами - что было говорить о ней!), и устроили её - через родственника - в фирму "Лето". Говорят, поначалу она очень переживала расставание. Потом пришла в себя, стала исправно нести службу. Родила щенят. Родственник долго присылал нам её фото, видео...
Как-то раз, примерно в середине 70-х, продолжая начатый в секторе разговор о тунгусо-маньчжурско-монгольских языковых контактах и возможном родстве указанных языков, я последовал за С.Л. Чарековым, сел с ним в электричку и приехал к нему в Петро-Славянку. В ограде нас встретили два огромных и головастых пса без ушей и хвостов. Мы сели за стол, стали пить водку, есть шашлыки, продолжили обсуждать алтайскую теорию, псы сидели справа и слева от меня. Сергей посоветовал без надобности не делать резких движений: "Не загрызут, но могут прикусить". Я полюбил умных псов. Через несколько лет в какой-то день я, должно быть, наигравшись в шахматы в ИВАНе, перешёл в Институт археологии (два института находятся в одном здании), должно быть, чтобы поболтать с Марго, которая копала в Хакасии, и каким-то образом пообщался с В.М. Массоном (простой мужик, кстати, оказался). Я к археологии не имею никакого отношения. Мы заговорили о собаках. Он оказался заядлым собачатником, приложившим руку к распространению алабаев в Ленинграде. Об алабаях, кажется, тогда в Питере знали немногие...
Рекомендации, данные независимо друг от друга в разное время двумя академическими товарищами, впоследствии сыграли свою роль. В революционное для страны время, когда традиционные ценности советского общества были похерены, и жить стало опасно, мы переехали на Российский, и задача обзаведения надёжным охранником стала неотложной. Представить себя с доберманом или ротвейлером я не мог. В соседнем доме, через дорогу, жила Клёпина Лена (Клёпа - громадная рыжая сука-алабай, Лена - её хозяйка). Лена сказала: "У такой-то (у заводчицы) есть щенки. Советую взять суку. Хороша". Мы послушались. Так у нас появилась Гуля.
Гуля (на самом деле, в её паспорте значилось другое имя, мы превратили его в "Гулю" - больно уж оно было замысловатое), действительно, была хороша собой и обещала вырасти в шикарного алабая ленинградского замеса (я втайне надеялся на медали и призы). Она была и довольно своенравной. Когда я впервые положил ей еду в миску и захотел приласкать, она, метр с кепкой, пара месяцев от роду, прокусила мне палец. Вот он, кривой. Люди иногда спрашивают, не полиартрит ли у меня. Мы вошли в независимый клуб владельцев азиатов и каждый вечер выходили на горку погулять в компании нам подобных. Гуля дралась со всеми собаками подряд - с Клёпой, с чёрным и лохматым, привезённым с Памира гигантом Узбоем...
Она росла как на дрожжах, но через год её не стало. Я возил её каждый день в ветлечебницу, ставил уколы, но ничего не помогло. Ходили слухи, что враги собачников специально разбрасывают на горке заразу...
Выждав положенное время, мы принесли в дом другого, замечательного мохнатого щенка - Джею (Жагжагай). Джея, в отличие от Гули, была аборигенкой и, Господь миловал от зараз, выросла в здоровенную, можно сказать, огромную, длинношёрстную суку редкого тигрового окраса. Она прожила с нами до самого нашего отъезда в Канаду и стала, без преувеличения, пятым членом семьи.
У Джеи был идеальный, скажем так, миролюбивый характер. Она слушалась чабана (меня) и успешно пасла отару (сыновей, которые, она чуяла, были слабее её). Не атаковала чужих людей, но охраняла нас от них и при необходимости могла прикусить их. Когда приходили гости, мы запирали Джею в ванной, запускали гостей, усаживали их на диваны, стулья, после чего выпускали Джею, и упаси Бог, чтобы кто-нибудь из гостей самовольно встал и пошёл. Наших же друзей она знала и позволяла гулять по квартире. По жизни у неё был лишь один злейший враг - огромная московская сторожевая, сука из нашего же двора. С той она дралась регулярно.
Когда мы уезжали, мы не могли взять Джею с собой, потому что понимали, что не сможем гарантировать ей комфортную жизнь (мы толком не представляли, что будет с нами - что было говорить о ней!), и устроили её - через родственника - в фирму "Лето". Говорят, поначалу она очень переживала расставание. Потом пришла в себя, стала исправно нести службу. Родила щенят. Родственник долго присылал нам её фото, видео...