АСАН, ХЁНЧХУНСА (1): ОТЕЛИ ЛЮБВИ. - СЕМЬЯ, В КОТОРОЙ РАЗГОВАРИВАЮТ НА ЧЕТЫРЁХ ЯЗЫКАХ
Вчера, 13 апреля
НЕСКОЛЬКО дней назад один ildarkorea написал: "Еду в ваши края. Привезти что-нибудь?". - "Сыр!". И указал, какой - бри, любой. Позавчера француз позвонил из Чхонана: "Может, встретимся в Чхонане?". Окей! За сыром готов ехать хоть на край света. Поскольку я известный скаред и привык экономить на всём, решил ехать на велосипеде. Тем более, метеорологи обещали двадцать градусов тепла. До Чхонана восемьдесят километров.
Забив стрелку на вечер, подумал: "Почему бы до этого не посетить Хёнчхунса 현충사 顯忠祠 в соседнем Асане 아산?". Хёнчхунса - букв. "Храм [в честь] достойного верного" (достойный верный - это Ли Сунсин 이순신; желающие узнать о том, кто такой Ли Сунсин, могут погуглить), по сути мемориальный дом-музей Ли Сунсина. Тут вспомнил про yuri7751, который живёт в Асане. Написал ему, и интеллигентнейший и образованнейший френд ответил: "С удовольствием проведу по музею. Жду". В Асан на велосипеде ездил несколько раз, в последний раз на Ванин день рождения.
Стартовал на шоссейнике в половине двенадцатого.
Чтобы сократить путь, поехал прямиком по Керённо 계룡로, Керёнскому шоссе. Все километры, что в городе, что за городом, ехал в сплошном потоке машин. Ага, сообразил, все едут любоваться вишнёвым цветом, и решил заехать в Тонхакса 동학사, сфотографировать цветущие вишни. Свернул к монастырю, проехал немного - глядь, а вишни-то ещё не расцвели. Я повернул назад и помчался дальше на север.
Вдали у подножия горы кучками стояли мотели. Такие часто называют "отели любви" 러브호텔. Особенно живописно они выглядят ночью. Большинство их - муинтхели 무인(無人)텔, мотели самообслуживания, букв. "бесчеловечные [мо]тели" (мотели без людей, т.е. обслуживающего персонала). В них, действительно, нет ни стойки регистрации, ни метрдотеля. Это - для твоей прайвеси, чтобы никто не знал о твоём посещении этого места. Разные муинтхели устроены по-разному. Мне нравятся муинтхели со стопроцентной гарантей сохранения твоего инкогнито. Въезжаешь на парковку, отыскиваешь свободный бокс, въезжаешь внутрь; дверь за тобой закрывается, и это сигнал для очередного постояльца, что номер занят; оплачиваешь наличными через аппарат постой (два часа или ночь) и никем незамеченный проходишь в номер...
Покинув Тонхакса, поехал быстрее (машин стало заметно меньше). Старался ехать не медленнее сорока км в час.
Проезжая Кончжу 공주, притормозил, чтобы сфотографировать древнюю крепость...
Проехав таким макаром, не останавливаясь (если не считать двух минутных остановок в Тонхакса и Кончжу), километров пятьдесят пять, свернул в горы и сделал у лотосового пруда первую остановку.
Передохнув (это означает, что дал передохнуть чреслам), покатил дальше. Проехал деревню пугал...
Примерно через десять километров после остановки, перед туннелем, проколол заднее колесо. Хорошо, что ехал в гору. Едь с горы, не собрал бы костей. Поразмыслив, решил заклеить камеру - запасную поставлю, если проколю ещё раз.
Покончив с камерой, позвонил Юре - он сказал: "Подъезжай ко мне. В Хёнчхунса поедем на машине". Хорошая идея!
Оставшийся отрезок, стараясь наверстать упущенное, промчал лихо. Одолел пару тягунов-перевалов, вскарабкался на последний, самый крутой, перевал Уинстона Черчиля, рухнул вниз и в 3:15 финишировал у Юриного дома. Позвонил: "Я прибыл", и Юра махнул с балкона.
В пути был три часа 42 минуты. За это время проехал - по горам, по долам - 80 км 800 м.
Черри, причитая: "Неужели ехал с самого Дижона на велосипеде?", налила чаю, поставила тарелку с китайскими пирожными...
Сидя в уютной, небольшой двухкомнатной квартире френда, почувствовал себя как за границей. А ведь и немудрено. На столе китайская еда, а три члена семьи разговаривали на четырёх языках: между собой Юра и Черри переговаривались по-английски, Черри и Ваня то по-китайски, то по-корейски, Юра с сыном разговаривал по-русски. Соответственно, Ваня тарахтел на всех четырёх, но родной у него, похоже, корейский. Получается как в анекдоте: папа - русский, мама - китаянка, а сын - кореец!
Наконец Ваня взял в руки, стал вертеть камеру. Это был знак, что нам надо было выдвигаться в Хёнчхунса.
НЕСКОЛЬКО дней назад один ildarkorea написал: "Еду в ваши края. Привезти что-нибудь?". - "Сыр!". И указал, какой - бри, любой. Позавчера француз позвонил из Чхонана: "Может, встретимся в Чхонане?". Окей! За сыром готов ехать хоть на край света. Поскольку я известный скаред и привык экономить на всём, решил ехать на велосипеде. Тем более, метеорологи обещали двадцать градусов тепла. До Чхонана восемьдесят километров.
Забив стрелку на вечер, подумал: "Почему бы до этого не посетить Хёнчхунса 현충사 顯忠祠 в соседнем Асане 아산?". Хёнчхунса - букв. "Храм [в честь] достойного верного" (достойный верный - это Ли Сунсин 이순신; желающие узнать о том, кто такой Ли Сунсин, могут погуглить), по сути мемориальный дом-музей Ли Сунсина. Тут вспомнил про yuri7751, который живёт в Асане. Написал ему, и интеллигентнейший и образованнейший френд ответил: "С удовольствием проведу по музею. Жду". В Асан на велосипеде ездил несколько раз, в последний раз на Ванин день рождения.
Стартовал на шоссейнике в половине двенадцатого.
Чтобы сократить путь, поехал прямиком по Керённо 계룡로, Керёнскому шоссе. Все километры, что в городе, что за городом, ехал в сплошном потоке машин. Ага, сообразил, все едут любоваться вишнёвым цветом, и решил заехать в Тонхакса 동학사, сфотографировать цветущие вишни. Свернул к монастырю, проехал немного - глядь, а вишни-то ещё не расцвели. Я повернул назад и помчался дальше на север.
Вдали у подножия горы кучками стояли мотели. Такие часто называют "отели любви" 러브호텔. Особенно живописно они выглядят ночью. Большинство их - муинтхели 무인(無人)텔, мотели самообслуживания, букв. "бесчеловечные [мо]тели" (мотели без людей, т.е. обслуживающего персонала). В них, действительно, нет ни стойки регистрации, ни метрдотеля. Это - для твоей прайвеси, чтобы никто не знал о твоём посещении этого места. Разные муинтхели устроены по-разному. Мне нравятся муинтхели со стопроцентной гарантей сохранения твоего инкогнито. Въезжаешь на парковку, отыскиваешь свободный бокс, въезжаешь внутрь; дверь за тобой закрывается, и это сигнал для очередного постояльца, что номер занят; оплачиваешь наличными через аппарат постой (два часа или ночь) и никем незамеченный проходишь в номер...
Покинув Тонхакса, поехал быстрее (машин стало заметно меньше). Старался ехать не медленнее сорока км в час.
Проезжая Кончжу 공주, притормозил, чтобы сфотографировать древнюю крепость...
Проехав таким макаром, не останавливаясь (если не считать двух минутных остановок в Тонхакса и Кончжу), километров пятьдесят пять, свернул в горы и сделал у лотосового пруда первую остановку.
Передохнув (это означает, что дал передохнуть чреслам), покатил дальше. Проехал деревню пугал...
Примерно через десять километров после остановки, перед туннелем, проколол заднее колесо. Хорошо, что ехал в гору. Едь с горы, не собрал бы костей. Поразмыслив, решил заклеить камеру - запасную поставлю, если проколю ещё раз.
Покончив с камерой, позвонил Юре - он сказал: "Подъезжай ко мне. В Хёнчхунса поедем на машине". Хорошая идея!
Оставшийся отрезок, стараясь наверстать упущенное, промчал лихо. Одолел пару тягунов-перевалов, вскарабкался на последний, самый крутой, перевал Уинстона Черчиля, рухнул вниз и в 3:15 финишировал у Юриного дома. Позвонил: "Я прибыл", и Юра махнул с балкона.
В пути был три часа 42 минуты. За это время проехал - по горам, по долам - 80 км 800 м.
Черри, причитая: "Неужели ехал с самого Дижона на велосипеде?", налила чаю, поставила тарелку с китайскими пирожными...
Сидя в уютной, небольшой двухкомнатной квартире френда, почувствовал себя как за границей. А ведь и немудрено. На столе китайская еда, а три члена семьи разговаривали на четырёх языках: между собой Юра и Черри переговаривались по-английски, Черри и Ваня то по-китайски, то по-корейски, Юра с сыном разговаривал по-русски. Соответственно, Ваня тарахтел на всех четырёх, но родной у него, похоже, корейский. Получается как в анекдоте: папа - русский, мама - китаянка, а сын - кореец!
Наконец Ваня взял в руки, стал вертеть камеру. Это был знак, что нам надо было выдвигаться в Хёнчхунса.