Славяне против индийцев
Итак, оставалась неделя до переезда в Иерусалим, а работника у нас все еще не было.
Неверно думать, что только в последнюю неделю я начала искать конвенциональными методами. Я была подписана на стопятьсот групп в ФБ, я записалась в группу в Телеграм, где каждый день публикуются десятки новых сообщений об освободившихся иностранных работниках. Я встречалась с консультантом, который предлагал мне импортировать работника по индивидуальному заказу. Но из-за того, что у меня в каждый конкретный момент времени будто бы имелся надежный кандидат (Д.О., мать и сын, Ишай), я всякий раз прекращала дальнейшие поиски. "Надежный" кандидат отваливался, а время шло.
Тем не менее в моей телефонной книжке накопилось некоторое количество иностранных рабочих, которых я когда-то особо выделила, но не позвала по тем или иным причинам. Среди этих рабочих была Натали из Молдавии. Она мне понравилась, показалась душевной, открытой и искренней. Я не могла ее нанять, потому что ей требовалась только специальная виза, которую могут предоставить или инвалиды со степенью инвалидности 188% и выше, или пожилые люди допенсионного возраста, имеющие право на иностранного рабочего. Но за неделю до начала учебы я уже готова была пренебречь законами и нанять работника без визы (это риск, но пофигу, как говорит мой друг Олег). К тому моменту я поняла, что работников, которые смогут остаться в Израиле только по гуманитарной визе, много, а 188%-ых инвалидов мало. (Кстати, узнала от Лены нечто мозговыносящее: ее высокофункциональные аутисты, учащиеся элитной школы искусств, получают 150% инвалидности! 150%! Все, молчу.) Я позвонила Натали (в прошлом я помогала ей искать работодателя). Она сказала, что пока устроилась на временную работу и ждет, когда мама парня, пострадавшего, кажется, в аварии, оформит на него инвалидность и наймет ее на постоянную работу в Иерусалиме. Натали сказала, что у нее есть знакомый парень, у которого умер предыдущий работодатель, и он уже долгое время не может устроиться и живет где придется. Позже я поняла, что этот парень - ее бойфренд, и она хочет перевезти его в Иерусалим поближе к себе. Парня звали Рома. Если бы не Натали, мое общение с Ромой прекратилось бы, не начавшись, но Натали очень активно за него боролась. Рома не отвечал на звонки, она его за это шерстила, объясняла мне, что все дело в его стеснительности и неприспособленности к жизни, инфантильности, ей каждый раз удавалось заставить меня сменить гнев на милость, и попытки нанять Рому на работу продолжались. Рома назначал встречу и не являлся, не оповестив. Натали звонила и объясняла, что он сел не на тот автобус и уехал не в тот город. Рому становилось жалко, а еще я для себя отмечала, что такой тюфтя и недотепа не пойдет с нами судиться, как ушлые иностранные работники из страшных историй, вычитанных мною в фейсбуке и услышанных от знакомых.
Наконец в одно прекрасное утро Рома появился на стоянке возле нашего дома. Он приехал на час раньше назначенного времени. От него исходил легко различаемый запах алкоголя (я вспомнила, что Натали как-то вскользь упомянула, что водкой он не злоупотребляет, "ну а бутылочку пива выпить - кто не без греха".) Рома был модным и пытался казаться крутым.
Вообще-то он нам понравился. Он сразу стал легко и мило общаться с Г., явно был заинтересован в том, чтобы мы его приняли. Было ясно, что он простой, добрый, душевный парень. У него оказалось только два маленьких "но"... Вечером я написала ему: "Рома, у Вас поставлена третья прививка? Если нет, то не имеет смысла приезжать, мы не наймем непривитого, не говоря уже о том, что Вас просто не пустят на территорию Университета. Рома не ответил, но приехал. Он был без маски. Я попросила ее надеть и по реакции поняла, что Рома в маски не верит. Выше подбородка он ее не поднимал. У нас дома он развернул дискуссию о вакцинации. Он сказал, что его подруга (не помню, в какой стране) - "молодая, здоровая баба" - поставила прививку (не знаю, какую) и через неделю умерла. Он подковыристо спросил, как я могу объяснить тот факт, что металл примагничивается к руке после вакцинации от коронавируса. Я ответила, что медицинские вопросы я предпочитаю обсуждать с врачами, и это, безусловно, его право решать, прививаться ему или нет, но наше право решать, будем мы нанимать непривитого работника или нет. Мы не будем. Рома сказал, что он видит, что прививочное мракобесье уже не остановить, и что все меньше осталось людей свободно и самостоятельно мыслящих, поэтому таким как он все сложнее найти работу, а работать нужно, и ему, видимо, ничего не останется, как поставить и третью, и пятую, и двадцатую прививки. Глаза его заслезились.
Потом он посмотрел на Гершона и спросил, может ли тот ходить сам. Услышав, что может, он сказал: "Тогда тебе не стоит все время ездить на кресле. Мы с тобой будем ходить. Ты должен закаляться, заниматься спортом. Вот посмотри на меня: я всю жизнь занимался спортом, бегал, и ни одна болезнь меня не берет." Г. напрягся, а я умилилась этой святой простоте и подумала, что происходит именно то, о чем я всегда говорила... Я всегда думала, что ни украинцев, ни молдаван нанимать не стоит, потому что они всегда лучше тебя знают, что тебе нужно*. Я понимала, что и с кашрутом у меня все рухнет: они ведь знают, что кашрут - это фигня, выдумка, и что пюре с маслом вкуснее, чем просто на воде. И что за фигня такая - не положить масло в пюре? Всю жизнь едим котлетки с пюре и маслом, и ничего - здоровее и крепче вас, евреев. Потом Рома решил проверить состояние шеи Г. Я только и успела закричать: "Остановитесь! Ничего не трогайте руками!" Остановился.
Рома сообщил, что будет кормить Г. полезными супами, чтобы тот рос сильным, крепким и здоровым. Хороший парень. Г. ему аккуратненько так сказал: "Вы на меня не будете давить? Я не хочу, чтобы на меня давили. Я хочу сам решать, когда мне ходить, а когда нет, и когда и что есть."
Я опаздывала на работу. Уже на улице Рома признался, что у него нет не только третьей, но и первых двух прививок. "Я молодой, хотелось еще пожить!" - сказал он и заплакал. (Вот буквально заплакал, без шуток).
Роминого окончательного ответа я ждать не стала и продолжила поиски. Когда Натали позвонила и сказала, что Рома все же решил, что не готов прививаться, я вздохнула с облегчением, потому что боялась того момента, когда мне придется сказать ему "нет",
______________________
* Разумеется, я говорю не обо всех, а чисто статистически. Ни индиец, ни филлипинец никогда не позволили бы себе диктовать своему работодателю, что ему есть, и ходить ему или ездить на кресле. Они соблюдают субординацию. А украинцы и молдаване считают себя вправе.(Я говорю сейчас о тех, кто приезжает сюда в качестве патронажных работников. Понятно, что русские были бы в том же лагере, что и украинцы. О евреях я вообще молчу :)).
Неверно думать, что только в последнюю неделю я начала искать конвенциональными методами. Я была подписана на стопятьсот групп в ФБ, я записалась в группу в Телеграм, где каждый день публикуются десятки новых сообщений об освободившихся иностранных работниках. Я встречалась с консультантом, который предлагал мне импортировать работника по индивидуальному заказу. Но из-за того, что у меня в каждый конкретный момент времени будто бы имелся надежный кандидат (Д.О., мать и сын, Ишай), я всякий раз прекращала дальнейшие поиски. "Надежный" кандидат отваливался, а время шло.
Тем не менее в моей телефонной книжке накопилось некоторое количество иностранных рабочих, которых я когда-то особо выделила, но не позвала по тем или иным причинам. Среди этих рабочих была Натали из Молдавии. Она мне понравилась, показалась душевной, открытой и искренней. Я не могла ее нанять, потому что ей требовалась только специальная виза, которую могут предоставить или инвалиды со степенью инвалидности 188% и выше, или пожилые люди допенсионного возраста, имеющие право на иностранного рабочего. Но за неделю до начала учебы я уже готова была пренебречь законами и нанять работника без визы (это риск, но пофигу, как говорит мой друг Олег). К тому моменту я поняла, что работников, которые смогут остаться в Израиле только по гуманитарной визе, много, а 188%-ых инвалидов мало. (Кстати, узнала от Лены нечто мозговыносящее: ее высокофункциональные аутисты, учащиеся элитной школы искусств, получают 150% инвалидности! 150%! Все, молчу.) Я позвонила Натали (в прошлом я помогала ей искать работодателя). Она сказала, что пока устроилась на временную работу и ждет, когда мама парня, пострадавшего, кажется, в аварии, оформит на него инвалидность и наймет ее на постоянную работу в Иерусалиме. Натали сказала, что у нее есть знакомый парень, у которого умер предыдущий работодатель, и он уже долгое время не может устроиться и живет где придется. Позже я поняла, что этот парень - ее бойфренд, и она хочет перевезти его в Иерусалим поближе к себе. Парня звали Рома. Если бы не Натали, мое общение с Ромой прекратилось бы, не начавшись, но Натали очень активно за него боролась. Рома не отвечал на звонки, она его за это шерстила, объясняла мне, что все дело в его стеснительности и неприспособленности к жизни, инфантильности, ей каждый раз удавалось заставить меня сменить гнев на милость, и попытки нанять Рому на работу продолжались. Рома назначал встречу и не являлся, не оповестив. Натали звонила и объясняла, что он сел не на тот автобус и уехал не в тот город. Рому становилось жалко, а еще я для себя отмечала, что такой тюфтя и недотепа не пойдет с нами судиться, как ушлые иностранные работники из страшных историй, вычитанных мною в фейсбуке и услышанных от знакомых.
Наконец в одно прекрасное утро Рома появился на стоянке возле нашего дома. Он приехал на час раньше назначенного времени. От него исходил легко различаемый запах алкоголя (я вспомнила, что Натали как-то вскользь упомянула, что водкой он не злоупотребляет, "ну а бутылочку пива выпить - кто не без греха".) Рома был модным и пытался казаться крутым.
Вообще-то он нам понравился. Он сразу стал легко и мило общаться с Г., явно был заинтересован в том, чтобы мы его приняли. Было ясно, что он простой, добрый, душевный парень. У него оказалось только два маленьких "но"... Вечером я написала ему: "Рома, у Вас поставлена третья прививка? Если нет, то не имеет смысла приезжать, мы не наймем непривитого, не говоря уже о том, что Вас просто не пустят на территорию Университета. Рома не ответил, но приехал. Он был без маски. Я попросила ее надеть и по реакции поняла, что Рома в маски не верит. Выше подбородка он ее не поднимал. У нас дома он развернул дискуссию о вакцинации. Он сказал, что его подруга (не помню, в какой стране) - "молодая, здоровая баба" - поставила прививку (не знаю, какую) и через неделю умерла. Он подковыристо спросил, как я могу объяснить тот факт, что металл примагничивается к руке после вакцинации от коронавируса. Я ответила, что медицинские вопросы я предпочитаю обсуждать с врачами, и это, безусловно, его право решать, прививаться ему или нет, но наше право решать, будем мы нанимать непривитого работника или нет. Мы не будем. Рома сказал, что он видит, что прививочное мракобесье уже не остановить, и что все меньше осталось людей свободно и самостоятельно мыслящих, поэтому таким как он все сложнее найти работу, а работать нужно, и ему, видимо, ничего не останется, как поставить и третью, и пятую, и двадцатую прививки. Глаза его заслезились.
Потом он посмотрел на Гершона и спросил, может ли тот ходить сам. Услышав, что может, он сказал: "Тогда тебе не стоит все время ездить на кресле. Мы с тобой будем ходить. Ты должен закаляться, заниматься спортом. Вот посмотри на меня: я всю жизнь занимался спортом, бегал, и ни одна болезнь меня не берет." Г. напрягся, а я умилилась этой святой простоте и подумала, что происходит именно то, о чем я всегда говорила... Я всегда думала, что ни украинцев, ни молдаван нанимать не стоит, потому что они всегда лучше тебя знают, что тебе нужно*. Я понимала, что и с кашрутом у меня все рухнет: они ведь знают, что кашрут - это фигня, выдумка, и что пюре с маслом вкуснее, чем просто на воде. И что за фигня такая - не положить масло в пюре? Всю жизнь едим котлетки с пюре и маслом, и ничего - здоровее и крепче вас, евреев. Потом Рома решил проверить состояние шеи Г. Я только и успела закричать: "Остановитесь! Ничего не трогайте руками!" Остановился.
Рома сообщил, что будет кормить Г. полезными супами, чтобы тот рос сильным, крепким и здоровым. Хороший парень. Г. ему аккуратненько так сказал: "Вы на меня не будете давить? Я не хочу, чтобы на меня давили. Я хочу сам решать, когда мне ходить, а когда нет, и когда и что есть."
Я опаздывала на работу. Уже на улице Рома признался, что у него нет не только третьей, но и первых двух прививок. "Я молодой, хотелось еще пожить!" - сказал он и заплакал. (Вот буквально заплакал, без шуток).
Роминого окончательного ответа я ждать не стала и продолжила поиски. Когда Натали позвонила и сказала, что Рома все же решил, что не готов прививаться, я вздохнула с облегчением, потому что боялась того момента, когда мне придется сказать ему "нет",
______________________
* Разумеется, я говорю не обо всех, а чисто статистически. Ни индиец, ни филлипинец никогда не позволили бы себе диктовать своему работодателю, что ему есть, и ходить ему или ездить на кресле. Они соблюдают субординацию. А украинцы и молдаване считают себя вправе.(Я говорю сейчас о тех, кто приезжает сюда в качестве патронажных работников. Понятно, что русские были бы в том же лагере, что и украинцы. О евреях я вообще молчу :)).