Собор российских новомучеников и исповедников
Это Левашовская пустошь. Место захоронения более сорока тысяч жертв политических репрессий.
О том, кто здесь похоронен, мы можем говорить лишь гадательно: эксгумация не производилась, никаких генетических проверок не делалось. У нас эта работа задерживается по сравнению с Московской епархией - там, на подобном захоронении в Бутово, где было похоронено 10 тысяч человек, нашлось более сотни святых людей, исповедников, ныне прославленных. Наверняка они лежат и здесь, в Левашово, - пока что безымянные.
Сюда их привозили уже убитыми. Расстрелы происходили или в тюрьме на Шпалерной, или на Ржевском полигоне, - в России теперь есть много голгоф.
Среди первых мучеников из числа российских новомучеников следует назвать царскую семью, расстрелянную в первые годы советской власти. Как ни удивительно, этот расстрел произошел незаметно для многих людей. К сожалению, тогда состояние общества было таково, что многие считали, что он достоин этого. Немного лишь удивляла казнь всей царской семьи, но резких высказываний никто не посмел сделать, не посмел твёрдо и ясно назвать это беззаконием.
"Родители и дeти были сведены ночью в одну комнату и всe перебиты на глазах друг у друга. Как описывает красноармеец Медвeдев, один из очевидцев "казни", в своих показаниях, данных слeдствию в февралe 1919 г., приготовления к казни шли медленно и "видимо всe догадывались о предстоящей им участи". История не знает другой картины убийства, подобной той, которой ознаменовалась екатеринбургская ночь с 16 на 17 июля 1918 г." (С.П. Мельгунов, "красный террор в России")
В январе 1918 года был измучен и застрелен киевский митрополит Владимир, семидесятилетний старец.
Особенно тем дорога для нас его память, что с 1912 по 1915 года Владыка управлял Петербургской епархией.
Разнузданные солдаты пытали и душили старца, глумились над ним. Когда его уводили из Лавры на последние пытки и расстрел, вся обитель притихла. Всем было страшно. Более тысячи братий - и некому было защитить своего отца и Первосвятителя. Большевикам мало было застрелить страца. В него вонзали штыки, лицо его было в разных местах проколото и простреляно, несколько рёбер выбито. Надругавшись, его бросили в луже крови. И только наутро шедшие в монастырь женщины рассказали, что митрополит лежит расстрелянный за Лаврой.
Еще не было такого никогда. Чтобы без суда и следствия, просто так убили архиерея..
В том же месяце в Петрограде был застрелен протоиерей Пётр Скипетров.
По приказу Александры Коллонтай матросы и красногвардейцы пытались «реквизировать» помещения Александро-Невской лавры, что вызвало конфликт с верующими. Пётр Скипетров увидел, что несколько красногвардейцев угрожают винтовками и револьверами пришедшим в лавру женщинам. Он обратился к вооружённым людям с призывом не производить насилия над верующими, не издеваться над народными святынями; один из красногвардейцев тогда выстрелил в него и смертельно ранил. Вечером священник скончался. Благоговейно-торжественное отпевание о. Петра совершил митрополит Вениамин. Он похоронен на Тихвинском кладбище (ныне Некрополь мастеров искусств) Александро-Невской лавры.
«Менее чуткий, более теплохладный человек мог бы промолчать и тем самым сохранить свою жизнь, но не таков был о. Пётр - энергичнейший пастырь с его смелою христианскою душою, с его „Илииной“ ревностию», - писал о нём профессор А. Бронзов.
Постановлением Священного Синода Русской православной церкви от 26 декабря 2001 года его имя включено в Собор святых Новомучеников и Исповедников Российских.
Митрополит Вениамин был убит в 1922 году по делу об изъятии церковных ценностей, а на самом деле - был устранен от власти, чтобы большевики могли произвести и раскол церковный. Их трудами, их злым гением был сформирован так называемый обновленческий раскол в русской церкви. Вениамина убрали, а бесстыдные священники и миряне, которые отказались от послушания каноническому своему Первосвятителю, захватили власть не только здесь, в Петербурге, но и создали высшее церковное управление - разбойничье, для всей Церкви. И начали подчинять себе все епархиальные управления. И многие, к сожалению, малодушествовали, и подчинялись этому обновленческому беззаконному движению, представители которого вышли не только из послушания митрополиту Вениамину здесь, в Петербурге, но и обманно лишили Тихона патриаршего титула на своем разбойническом соборе в 1923 году, и сами же ходатайствовали об его аресте перед государственными властями. И он действительно был арестован. В этом страшном движении раскола, страшном именно тем, что они шли путем Иудиного предательства, особенно проявились протоиереи Александр Введенский, Красницкий, Боярский. И вот первый из преданных ими был их прежний отец Вениамин. Произошел публичный процесс, была арестована большая группа духовенства - особо ревностная часть православного духовенства. Из них несколько человек включая Вениамина было приговорено к расстрелу. Однако В. Лисичкин в своей книге "Крестный путь святителя Луки" пишет вот как об этой смерти: “Петербургский митрополит Вениамин, обнаженным был выведен на мороз, облит водой, превращен в ледяную статую и утоплен".
Отец Павел Флоренский расстрелян на Соловках в 1937 году.
"В сентябре 1934 г. Ф. перевели в Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН), куда он прибыл 15 ноября 1934 г. Там Ф. работал на заводе йодной промышленности, где занимался проблемой добычи йода и агар-агара из морских водорослей и сделал ряд научных открытий. По некоторым данным, между 17 и 19 июня 1937 г. Ф. исчез из лагеря. 25 ноября 1937 г. постановлением Особой тройки Управления НКВД по Ленинградской области Ф. был приговорен к высшей мере наказания "за проведение контрреволюционной пропаганды" и согласно сохранившемуся в архиве органов безопасности акту расстрелян 8 декабря 1937 г. Место гибели и захоронения Ф. неизвестно..."
"Мне был странен самый простой жизненный факт: задушаемая Бердяевым “формальная демократия” (пусть со всеми ее недостатками, зависимостью от обывателя, политическими плутнями, демагогией!) дала Бердяеву (и Булгакову) возможность в течение десятилетий полностью проявить себя, свои творческие силы, свою недюжинную личность (“персональность”). Живя в “формальной демократии”, Бердяев спокойно мыслил, свободно написал множество книг (с поношениями “формальной демократии”!) и незадолго до смерти получил высокое признание - доктор honoris causa знаменитого Кембриджского университета (как известно, Великобритания - колыбель и цитадель “формальной демократии”), чего за всю семисотлетнюю историю Кембриджа из русских удостоились лишь Чайковский и Милюков. И умер Бердяев в своем “кламарском уединении” (подаренном ему “недорезанной буржуйкой”) спокойно, окруженный заботами близких. Ну, а если бы он не был “выслан”, а, как отец Павел Флоренский остался бы жить там, в отечественной сатанократии, которой под конец жизни Бердяев неожиданно стал слать “воздушные поцелуи”. Нет никакого сомнения, что в СССР Бердяев был бы уничтожен на Архипелаге ГУЛАГ, как и автор “Столпа и утверждения истины” о. П.Флоренский, которого В.В.Розанов считал “умнейшим человеком России”. Погиб о. П.Флоренский где-то на каторге в районе Соловков. Вероятно, Бердяев был бы уничтожен даже много раньше, ибо отец Павел был не только христианский мыслитель, но и выдающийся математик и физик и большевитская мафия долго эксплуатировала этот его гений. Бердяев же ничего подобного дать мафии не мог, и уничтожение его (как множества других представителей русской культуры) наверняка произошло бы “ускоренным темпом”. Поэтому, читая книги Бердяева с всяческими (разумеется, “сверхмудро”, “духовно” обоснованными) выпадами против “формальной демократии”, я всегда думал: слава Богу, как хорошо, что Бердяев живет-таки в “формальной демократии”." (Гуль Роман, "Я унес Россию")
Теперь нет гонений, но есть расслабленность, несобранность, которая поглощает и нас лично, и нашу церковную жизнь.
И есть мнение, что для Церкви иногда лучше само гонение, потому что люди усердней молятся, более доверяются Господу, на него надеются. А мы - на Господа, да на что -нибудь еще надеемся, привыкли к мирскому образу жизни. Что, конечно, не годится для истинных христиан.
Но смута, революция, восстание брата на брата - это время, которое губительно для слабых в вере людей. Выявляются самые крепкие - они стоят, а такие, как мы, - падают. И нужно просить у Господа мир, просить спокойного времени для покаяния, чтобы потрудиться, взяться за своё спасение. И чтобы были люди, которые бы нам помогали, вдохновляли бы нас.
*в заметке использовались слова иер. Дионисия Бурмистрова, который кое-что рассказывал в автобусе по дороге в Левашово.
О том, кто здесь похоронен, мы можем говорить лишь гадательно: эксгумация не производилась, никаких генетических проверок не делалось. У нас эта работа задерживается по сравнению с Московской епархией - там, на подобном захоронении в Бутово, где было похоронено 10 тысяч человек, нашлось более сотни святых людей, исповедников, ныне прославленных. Наверняка они лежат и здесь, в Левашово, - пока что безымянные.
Сюда их привозили уже убитыми. Расстрелы происходили или в тюрьме на Шпалерной, или на Ржевском полигоне, - в России теперь есть много голгоф.
Среди первых мучеников из числа российских новомучеников следует назвать царскую семью, расстрелянную в первые годы советской власти. Как ни удивительно, этот расстрел произошел незаметно для многих людей. К сожалению, тогда состояние общества было таково, что многие считали, что он достоин этого. Немного лишь удивляла казнь всей царской семьи, но резких высказываний никто не посмел сделать, не посмел твёрдо и ясно назвать это беззаконием.
"Родители и дeти были сведены ночью в одну комнату и всe перебиты на глазах друг у друга. Как описывает красноармеец Медвeдев, один из очевидцев "казни", в своих показаниях, данных слeдствию в февралe 1919 г., приготовления к казни шли медленно и "видимо всe догадывались о предстоящей им участи". История не знает другой картины убийства, подобной той, которой ознаменовалась екатеринбургская ночь с 16 на 17 июля 1918 г." (С.П. Мельгунов, "красный террор в России")
В январе 1918 года был измучен и застрелен киевский митрополит Владимир, семидесятилетний старец.
Особенно тем дорога для нас его память, что с 1912 по 1915 года Владыка управлял Петербургской епархией.
Разнузданные солдаты пытали и душили старца, глумились над ним. Когда его уводили из Лавры на последние пытки и расстрел, вся обитель притихла. Всем было страшно. Более тысячи братий - и некому было защитить своего отца и Первосвятителя. Большевикам мало было застрелить страца. В него вонзали штыки, лицо его было в разных местах проколото и простреляно, несколько рёбер выбито. Надругавшись, его бросили в луже крови. И только наутро шедшие в монастырь женщины рассказали, что митрополит лежит расстрелянный за Лаврой.
Еще не было такого никогда. Чтобы без суда и следствия, просто так убили архиерея..
В том же месяце в Петрограде был застрелен протоиерей Пётр Скипетров.
По приказу Александры Коллонтай матросы и красногвардейцы пытались «реквизировать» помещения Александро-Невской лавры, что вызвало конфликт с верующими. Пётр Скипетров увидел, что несколько красногвардейцев угрожают винтовками и револьверами пришедшим в лавру женщинам. Он обратился к вооружённым людям с призывом не производить насилия над верующими, не издеваться над народными святынями; один из красногвардейцев тогда выстрелил в него и смертельно ранил. Вечером священник скончался. Благоговейно-торжественное отпевание о. Петра совершил митрополит Вениамин. Он похоронен на Тихвинском кладбище (ныне Некрополь мастеров искусств) Александро-Невской лавры.
«Менее чуткий, более теплохладный человек мог бы промолчать и тем самым сохранить свою жизнь, но не таков был о. Пётр - энергичнейший пастырь с его смелою христианскою душою, с его „Илииной“ ревностию», - писал о нём профессор А. Бронзов.
Постановлением Священного Синода Русской православной церкви от 26 декабря 2001 года его имя включено в Собор святых Новомучеников и Исповедников Российских.
Митрополит Вениамин был убит в 1922 году по делу об изъятии церковных ценностей, а на самом деле - был устранен от власти, чтобы большевики могли произвести и раскол церковный. Их трудами, их злым гением был сформирован так называемый обновленческий раскол в русской церкви. Вениамина убрали, а бесстыдные священники и миряне, которые отказались от послушания каноническому своему Первосвятителю, захватили власть не только здесь, в Петербурге, но и создали высшее церковное управление - разбойничье, для всей Церкви. И начали подчинять себе все епархиальные управления. И многие, к сожалению, малодушествовали, и подчинялись этому обновленческому беззаконному движению, представители которого вышли не только из послушания митрополиту Вениамину здесь, в Петербурге, но и обманно лишили Тихона патриаршего титула на своем разбойническом соборе в 1923 году, и сами же ходатайствовали об его аресте перед государственными властями. И он действительно был арестован. В этом страшном движении раскола, страшном именно тем, что они шли путем Иудиного предательства, особенно проявились протоиереи Александр Введенский, Красницкий, Боярский. И вот первый из преданных ими был их прежний отец Вениамин. Произошел публичный процесс, была арестована большая группа духовенства - особо ревностная часть православного духовенства. Из них несколько человек включая Вениамина было приговорено к расстрелу. Однако В. Лисичкин в своей книге "Крестный путь святителя Луки" пишет вот как об этой смерти: “Петербургский митрополит Вениамин, обнаженным был выведен на мороз, облит водой, превращен в ледяную статую и утоплен".
Отец Павел Флоренский расстрелян на Соловках в 1937 году.
"В сентябре 1934 г. Ф. перевели в Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН), куда он прибыл 15 ноября 1934 г. Там Ф. работал на заводе йодной промышленности, где занимался проблемой добычи йода и агар-агара из морских водорослей и сделал ряд научных открытий. По некоторым данным, между 17 и 19 июня 1937 г. Ф. исчез из лагеря. 25 ноября 1937 г. постановлением Особой тройки Управления НКВД по Ленинградской области Ф. был приговорен к высшей мере наказания "за проведение контрреволюционной пропаганды" и согласно сохранившемуся в архиве органов безопасности акту расстрелян 8 декабря 1937 г. Место гибели и захоронения Ф. неизвестно..."
"Мне был странен самый простой жизненный факт: задушаемая Бердяевым “формальная демократия” (пусть со всеми ее недостатками, зависимостью от обывателя, политическими плутнями, демагогией!) дала Бердяеву (и Булгакову) возможность в течение десятилетий полностью проявить себя, свои творческие силы, свою недюжинную личность (“персональность”). Живя в “формальной демократии”, Бердяев спокойно мыслил, свободно написал множество книг (с поношениями “формальной демократии”!) и незадолго до смерти получил высокое признание - доктор honoris causa знаменитого Кембриджского университета (как известно, Великобритания - колыбель и цитадель “формальной демократии”), чего за всю семисотлетнюю историю Кембриджа из русских удостоились лишь Чайковский и Милюков. И умер Бердяев в своем “кламарском уединении” (подаренном ему “недорезанной буржуйкой”) спокойно, окруженный заботами близких. Ну, а если бы он не был “выслан”, а, как отец Павел Флоренский остался бы жить там, в отечественной сатанократии, которой под конец жизни Бердяев неожиданно стал слать “воздушные поцелуи”. Нет никакого сомнения, что в СССР Бердяев был бы уничтожен на Архипелаге ГУЛАГ, как и автор “Столпа и утверждения истины” о. П.Флоренский, которого В.В.Розанов считал “умнейшим человеком России”. Погиб о. П.Флоренский где-то на каторге в районе Соловков. Вероятно, Бердяев был бы уничтожен даже много раньше, ибо отец Павел был не только христианский мыслитель, но и выдающийся математик и физик и большевитская мафия долго эксплуатировала этот его гений. Бердяев же ничего подобного дать мафии не мог, и уничтожение его (как множества других представителей русской культуры) наверняка произошло бы “ускоренным темпом”. Поэтому, читая книги Бердяева с всяческими (разумеется, “сверхмудро”, “духовно” обоснованными) выпадами против “формальной демократии”, я всегда думал: слава Богу, как хорошо, что Бердяев живет-таки в “формальной демократии”." (Гуль Роман, "Я унес Россию")
Теперь нет гонений, но есть расслабленность, несобранность, которая поглощает и нас лично, и нашу церковную жизнь.
И есть мнение, что для Церкви иногда лучше само гонение, потому что люди усердней молятся, более доверяются Господу, на него надеются. А мы - на Господа, да на что -нибудь еще надеемся, привыкли к мирскому образу жизни. Что, конечно, не годится для истинных христиан.
Но смута, революция, восстание брата на брата - это время, которое губительно для слабых в вере людей. Выявляются самые крепкие - они стоят, а такие, как мы, - падают. И нужно просить у Господа мир, просить спокойного времени для покаяния, чтобы потрудиться, взяться за своё спасение. И чтобы были люди, которые бы нам помогали, вдохновляли бы нас.
*в заметке использовались слова иер. Дионисия Бурмистрова, который кое-что рассказывал в автобусе по дороге в Левашово.