Пигмалион внутри, часть 2 (отчет по мотивам РИ "Старая Новая Англия")
Вторая часть истории получилась сугубо в стиле английского романтизма. Не скатываться в сироп и словоблудие в такой ситуации непросто, но я честно старалась)
Джентльмены, тут случился совсем дамский роман, зато присутствует сцена в полицейском участке!
Я оставила лишь одну, доминирующую, линию, и приношу извинение тем значимым героям, которые не вошли в текст. История передана через призму восприятия Лиззи, поэтому - да-да, все было совсем не так!
ПИГМАЛИОН ВНУТРИ
(по мотивам событий РИ “Старая Новая Англия”)
ЧАСТЬ 2. Яблоко раздора.
Миленький ты мой,
Возьми меня с собой.
Там, в краю далеком,
Буду тебе чужой…
- Глянь-ка, чего покажу, - Лили наклонила голову и отогнула край косынки. В волосах сверкнули маленькие золотистые гребешки, обсыпанные по краю мелкими драгоценными камушками.
Элиза ахнула от восторга:
- Неужто купила? Это ж деньжищи какие!
Лили кокетливо поправила косынку.
- Подарили.
- Это ж кто такие подарки делает? - Элиза почувствовала, как в ней зарождается червячок зависти. В последнее время девицы из Эрби все чаще обсуждали парней, кто-то обзаводился сердечными дружками. Вот теперь и Лили...
- Аноним. С почты сверток прислали. - она довольно хихикнула и поправила гребешок. - И подпись - М.К.
У Элизы неприятно кольнуло сердце.
-
В Торнтон-холле был объявлен Бал слуг. Весь Эрби суетился в предвкушении праздника. Матроны наглаживали нижние юбки, девушки латали дырочки на единственных выходных перчатках.
Элиза и Венайя и вовсе расстарались. По случаю дамочка из благотворительного общества одолжила Венайе красную шляпку с изогнутыми полями и богатой брошью. От новых шляпок чесалась голова и затекала шея, но девушки стойко решили быть на балу первыми красавицами.
При входе в зал заробели. Мимо них, шурша юбками, проплыли сестры Пратт под руку с каким-то господином. Девушки тут же устыдились своих старых поношенных платьев и присели в уголке на диванчик, подальше от чистой публики.
Бальная зала блистала. Под чуть хрипловатые звуки патефона кружились пары. И хотя бал предполагал танцы аристократов с простыми людьми, мимо проносились сплошь расфуфыренные парочки. Аристократия если и снисходила опустить свой взор, то лишь на ступеньку ниже, а уж никак не на самое дно.
Через залу, неуклюже нарезая круги, протоптался Витфальд, брат Венайи, спешно назначенный дворецким; он нерешительно поддерживая леди Торнтон за талию. На ее лице застыла сдержанно благожелательная улыбка, но глаза смотрели цепко и холодно. Под этим взором бедняга Витфальд краснел, бледнел и путался в шагах.
Девицы совсем приуныли. Лили надулась:
- Пойдемте отсюда. Эти богатые все равно никогда нас не пригласят.
Элиза печально опустила голову и почесала затекшую шею.
И увидела прямо перед собой знакомое колено.
Она нерешительно подняла глаза и поняла, что возле нее стоит тот самый шотландский сэр, что смеялся над ее шутками в кафе. Он протянул ей руку.
- Вы позволите?
Элиза засмущалась, но подала ладошку. Краем глаза она заметила, как вспыхнули щеки Лили.
Они кружились по залу, а ее голова кружилась от удовольствия и затаенного торжества - ее пригласили танцевать! Она упивалась этим моментом - она танцевала с благородным джентльменом посреди господского дома на глазах всего Эрби!
Шотландец вел ее мягко и уверенно, а она старалась не опускать вниз глаза, чтобы не видеть мелькающих голых ног.
Они завершили круг, и он подвел ее к окну отдышаться.
- На самом деле, по мне - все эти вальсы ужасно скучны. С куда большим удовольствием я бы танцевал сейчас на площади простые народные танцы.
Она рассмеялась:
- Ну тогда приходите вечером к “Красному Льву”! Мистер Уилкокс всегда ставит патефон на крыльцо, и мы пляшем, пока не закончится грог.
Шотландец отошел к прочим гостям, а к Элизе проскользнула Венайя, дернула за рукав:
- Ты что творишь? - прошипела она ей на ухо. - Ты же знаешь, что он нравится Лили!
Элиза опустила голову и слабо улыбнулась.
Продолжался бал. Подружки уже не раз порывались уйти и увести ее с собой, но Элиза все также сидела в углу, погруженная в какую-то тихую, неведомо как зарождавшуюся в ней задумчивость.
-
Объявили, что сейчас будут разыграны сцены из новонаписанной пьесы лорда Тоу. Гости засуетились, расступились, высвободжая место для актеров. В центр вышли разодетые девицы Торнтон. Спектакль начался.
Элиза не понимала ни слова, но как завороженная наблюдала, как сестры, разыгрывающие скучающих фейри, соревнуются в остроумии и показывают друг другу язык.
А затем в круг вышел молодой шотландец, и всё вокруг перестало существовать для Элизы. Она жадно внимала каждой фразе, каждому жесту, и ей, простой деревенской девочке, открывался новый невиданный мир.
Его герой, дерзкий юный эльф, отверг притязания прелестных фейри, высмеяв их роскошные наряды и дорогие благовония. Его герой, “юноша с волосами цвета лисьего меха” (эти слова она запомнила хорошо), выбрал смертную девушку Шину, что плясала у ручья с корзинкою в руках.
Дерзкий рыжий эльф, властитель дремучего темного леса. Веселый рыжий лорд, владеющий зелеными полями Шотландии.
Выбрал смертную.
Выбрал простую.
...
Элиза не понимала происходившей в ней перемены. Она лишь чувствовала, что что-то в ней неотвратимо меняется. Словно внутри бьется птенец, пытающийся пробить скорлупу прежней жизни.
Она почувствовала, как краска стыда заливает ее лицо. Она резко стянула с головы разукрашенную в пух и прах шляпу. Глупая, пошлая, безвкусная шляпка! Как ужасно нелепо она в ней выглядела, как рядилась, как пыталась примерить чужую маску! Господи, как глупо и как стыдно! - она прижала холодные ладони к пылающим щекам.
Элиза резко встала и вышла. Столь недавно желанная шляпка стоимостью 50 фунтов сползла на пол, подмяв под себя хрупкие перья.
-
Из-за духоты гости вышли в сад. Элиза заметила его - он стоял возле беседки, вдали ото всех. Она робко приблизилась:
- Мистер МакКлейн…
- Да, Лиззи?
- А этого Майрэ… мистер Тоу писал с вас, да?
Шотландец рассмеялся:
- Нет, Лиззи. Мистер Тоу впервые увидел меня два дня назад.
Она опустила глаза и помялась.
- Мистер МакКлейн, а почему… - она посмотрела на него и выпалила, - А почему Майрэ выбрал Шину? Почему он отказался от красивых фейри?
Тот мягко улыбнулся:
- Потому что она живая.
Они помолчали. Элиза чувствовала, что ей не хватает ни слов, ни дыхания, ни умения, чтобы высказать то, что творилось в душе.
Он взял ее за руку:
- Пойдем танцевать, Лиззи. А потом ты покажешь, где у вас здесь танцуют настоящие танцы.
_
На площадь он так и не пришел.
Элиза с грустью смотрела на плящущие пары. Сказка развеялась, насмешник-Пак растаял в воздухе.
Она ссутулилась и опустила руки в карманы. Пальцы что-то кольнуло.
Она осторожно вынула изломанную веточку розовой гвоздики - все, что осталось от целой корзины цветов. Измятые розовые лепестки слабо светились в темноте.
Она прикрепила веточку к лацкану пальто, вздохнула и пошла прочь.
Она бродила по улицам, не зная, куда идет. Мир казался ей одновременно и самым прекрасным, и самым отвратительным. Ее никогда не учили любить, и теперь она не понимала, что делать с этим комком сладостной боли в груди.
Она знала ровно одно - что в ней повернули ключ. Что все теперь изменилось, и она больше не может, не имеет права быть прежней. Что она пойдет учиться, переедет в Шотландию - с ним, без него, какая разница! - но уже не сможет жить вне этой перемены.
Она кружила по городу в поисках его.
Она кружила по городу в поисках себя.
_
Внезапно она увидала впереди две темные фигуры и замерла, узнав в одной из них мистера МакКлейна. Рядом с ним был какой-то высокий мужчина в сюртуке. Они переговаривались тихо, но едва сдерживаясь, и двигались по направлению к городской окраине.
Элиза уж было хотела окликнуть шотландца, но поостереглась его спутника. Она продолжила идти за ними в отдалении, надеясь, что разговор вскоре закончится.
Мужчины дошли до городского кладбища и остановились у ствола дуба. В основном говорил незнакомец в сюртуке. Элиза не разбирала слов, да и не стремилась к этому.
Она просто надеялась поговорить с ним.
Наконец незнакомец ушел. Элиза подождала какое-то время, но МакКлейн не появлялся. Она подошла чуть ближе и отвела ветку, скрывавшую ее. Тихо окликнула:
- Мистер МакКлейн...
Он сидел на земле под дубом. В темноте она различала только белые рукава его рубашки и бледный размытый овал лица.
- Мистер МакКлейн, вы позволите мне подойти?
Он судорожно вздохнул и едва заметно кивнул.
Элиза сделала шаг вперед и в замешательстве поняла, что его тело сотрясается от беззвучных рыданий. Он прерывисто дышал сквозь стиснутые зубы, не позволяя плачу вырваться наружу.
Она опустилась рядом с ним на колени.
- Этот человек… он принес вам дурные вести?
Он попробовал усмехнуться:
- Да, пожалуй, можно и так сказать. Весть о том, что моя душа хуже чем проклята… И мне не остается ничего иного, кроме как… - его губы дрогнули.
У Элизы от страха и жалости заныло сердце. Она уткнулась лбом в его плечо, прижалась всем телом.
- Мистер МакКлейн, прошу вас, не надо...
Он обнял ее. Она продолжала шептать что-то, но поняла, что он не слышит. Он неотрывно смотрел на кого-то за ее спиной.
- Элиза, уходи. - он попытался отстранить ее от себя.
- Сэр, прошу вас!
- Элиза, уходи! - его голос почти сорвался на крик.
Она сорвала с лацкана гвоздику и сунула ему в ладонь:
- Сэр, обещайте мне, что вернете мне мне этот цветок.
- Обещаю, что этот цветок вернется к тебе. - его взгляд по-прежнему не отрывался от кого-то позади нее.
- Нет! Обещайте мне, что вы вернете его!
- Я даю тебе слово!
Она метнулась прочь, но успела заметить в сумерках вытянутый силуэт мужчины в сюртуке.
-
Чуть позже со стороны кладбища раздался выстрел.
Исступленно залаяли собаки.
-
Элиза сидела на краешке стула в полицейском участке. Она уже знала, что кто-то стрелял в гробовщика, но единственный свидетель, мистер МакКлейн, который час молчит и не дает показаний.
Элиза покосилась на констебля:
- Можно, я отнесу ему чаю? В доме так холодно...
Она вошла в арестантскую и тихо прикрыла за собой дверь. Шотландец сидел на койке, опустив голову.
- Я принесла вам чай.
- Спасибо, но мне ничего не нужно. - его голос прозвучал глухо. - Я прошу вас, уйдите, Элиза. Я не хочу вас во все это впутывать.
Она увидела, что он протягивает ней цветок. Увядшая гвоздика поникла и растрепалась. Элиза почувствовала, как гулко бухает кровь в ушах.
Она взяла ее и помяла безжизненный стебелек в пальцах. Тихо присела на соседнюю койку.
Они молчали.
- Знаете, у нас в Англии говорят, что чашечка чая может облегчить любую печаль...
Он слабо улыбнулся.
- Я шотландец, Лиззи. У нас говорят, что у тех, кто живет в горах, вздорный характер. Я бы и вправду выпил чаю, тут действительно холодно.
- Расскажите мне о своей Шотландии, сэр, - мягко попросила Элиза, протягивая ему чашку.
- Эти земли прекрасны и бескрайни. Люди живут там простой жизнью, но живущие там превыше всего ставят гордость и честь. Поэтому я недостоин управлять этими землями... - голос его стал совсем тихим.
- Может быть, чтобы достойно владеть, нужно просто любить?...
Дверь распахнулась, и в комнату вошел следователь. Элиза поспешно встала, сделала книксен и вышла.
На одеяле осталась истерзанная, но все еще живая гвоздика.
_
Элиза вышла на крыльцо и глубоко вздохнула. Вдруг кто-то резко дернул ее за руку. Она обернулась и увидела злое заплаканное лицо Лили. Та цепко держала ее за локоть:
- Пойдем-ка поговорим, подруга.
Когда Лили влепила ей за домом пощечину, Элиза даже не сопротивлялась. Тихо сказала:
- Можешь ударить еще раз...
Сначала Лили кричала что-то и пыталась дотянуться до ее лица. Потом просто опустилась на землю и тихо заплакала:
- Зачем ты сделала это? Ты же знала все!... В моей жизни не было и нет ничего, кроме этого опостылевшего кабака и опротивевшей кофейни! Из года в год, каждое утро, я надеваю фартук и наливаю господам кофе. Мою бесконечные чашки, драю полы. Потом несусь в паб и там до ночи подаю эль нажравшимся мужикам. Лили такая умница! Лили впахивает на двух работах! Берите пример с Лили! А мне опротивела такая жизнь, хоть в петлю лезь! Я мечтала, что он избавит меня от всего этого, заберет с собой. А теперь... теперь ничего не изменится! И снова будут кофе, чашки, полы, эль! Пока я не сдохну здесь!
- Прости меня, - каким-то чужим бесцветным голосом произнесла Элиза.
- Ну зачем, зачем тебе понадобился именно он?! - тихонечко завыла Лили, размазывая по щекам слезы.
- Потому что теперь все иначе.
Элиза говорила ровно и спокойно. Она даже где-то внутри ненавидела себя за это спокойствие, но ей было все равно.
- Помнишь, мы обсуждали с тобой и Венайей парней?... Этот хорош тем-то, а тот - другим, этот красив, но скучен, этот - весельчак, но бестолковый. Мы примеряли их будто новое платье, решали, все ли нас устраивает в этой обновке. А здесь я ничего не решала. Если что-то случается по-настоящему, это происходит само, вне твоего выбора.
Она попыталась неловко приобнять подругу, уткнулась лицо в шею:
- Мне горько, что я причинила тебе столько боли. Я от всей души надеюсь, что твоя жизнь...
Лили вырвалась, крикнула яростно и иступленно:
- От всей души?! Да у тебя нет души! Да будь ты проклята со своим шотландцем!
И бросилась прочь.
-
Элиза знала, что МакКлейна оправдали.
Она ожидала у его дома, куда он ворвался раздраженно и стремительно.
- Мистер МакКлейн...
Он остановился:
- Да, Лиззи?
- Мистер МакКлейн, скажите, в вашем замке нужна экономка?
Он опустил голову и поднялся по ступенькам:
- Нет, Лиззи, замком управляют мои сестры.
Она сделала шаг вперед:
- Мистер МакКлейн, в вашем доме нужна кухарка?
Он открыл дверь:
- Нет, Лиззи, мы готовим себе сами.
Она подошла к крыльцу и умоляюще посмотрела ему в глаза.
- Мистер МакКлейн, тогда вы позволите мне просто быть?
Он замер, а затем тихо сказал:
- Элиза, пройди в дом.
МакКлейн тщательно запер дверь, словно опасаясь чьего-то появления.
- Элиза, я уезжаю. Я хочу покинуть Эрби как можно скорее. И я не хочу, чтобы что-то напоминало мне о моем пребывании здесь...
Она всхлипнула:
- Но ведь здесь было и что-то хорошее…
- Да. И я навсегда сохраню это.
Он опустил глаза. Она проследила за его взглядом - в его ладони мелькнули розовые лепестки.
Элиза вздохнула и заговорила торопливо и настойчиво:
- Поймите, я ведь не из-за глупой сказочки все это делаю! Да даже если из-за нее… Неважно! Просто… просто эльфийский принц показал смертный девочке Шине другой мир. И теперь она никогда не будет прежней. И неважно, сколько она сможет прожить в его мире - день, год или целую жизнь. Для нее теперь важно просто быть там.
Он обнял ее, и Элиза почувствовала тепло дыхания на своем виске:
- Приезжай ко мне через десять дней. Я дам тебе знать.
_
Когда мистер МакКлейн пришел на станцию, чтобы отбыть из Эрби ночным поездом, он нашел на скамье перевитую лентой ветку чертополоха.
Фото - Менельнар
Джентльмены, тут случился совсем дамский роман, зато присутствует сцена в полицейском участке!
Я оставила лишь одну, доминирующую, линию, и приношу извинение тем значимым героям, которые не вошли в текст. История передана через призму восприятия Лиззи, поэтому - да-да, все было совсем не так!
ПИГМАЛИОН ВНУТРИ
(по мотивам событий РИ “Старая Новая Англия”)
ЧАСТЬ 2. Яблоко раздора.
Миленький ты мой,
Возьми меня с собой.
Там, в краю далеком,
Буду тебе чужой…
- Глянь-ка, чего покажу, - Лили наклонила голову и отогнула край косынки. В волосах сверкнули маленькие золотистые гребешки, обсыпанные по краю мелкими драгоценными камушками.
Элиза ахнула от восторга:
- Неужто купила? Это ж деньжищи какие!
Лили кокетливо поправила косынку.
- Подарили.
- Это ж кто такие подарки делает? - Элиза почувствовала, как в ней зарождается червячок зависти. В последнее время девицы из Эрби все чаще обсуждали парней, кто-то обзаводился сердечными дружками. Вот теперь и Лили...
- Аноним. С почты сверток прислали. - она довольно хихикнула и поправила гребешок. - И подпись - М.К.
У Элизы неприятно кольнуло сердце.
-
В Торнтон-холле был объявлен Бал слуг. Весь Эрби суетился в предвкушении праздника. Матроны наглаживали нижние юбки, девушки латали дырочки на единственных выходных перчатках.
Элиза и Венайя и вовсе расстарались. По случаю дамочка из благотворительного общества одолжила Венайе красную шляпку с изогнутыми полями и богатой брошью. От новых шляпок чесалась голова и затекала шея, но девушки стойко решили быть на балу первыми красавицами.
При входе в зал заробели. Мимо них, шурша юбками, проплыли сестры Пратт под руку с каким-то господином. Девушки тут же устыдились своих старых поношенных платьев и присели в уголке на диванчик, подальше от чистой публики.
Бальная зала блистала. Под чуть хрипловатые звуки патефона кружились пары. И хотя бал предполагал танцы аристократов с простыми людьми, мимо проносились сплошь расфуфыренные парочки. Аристократия если и снисходила опустить свой взор, то лишь на ступеньку ниже, а уж никак не на самое дно.
Через залу, неуклюже нарезая круги, протоптался Витфальд, брат Венайи, спешно назначенный дворецким; он нерешительно поддерживая леди Торнтон за талию. На ее лице застыла сдержанно благожелательная улыбка, но глаза смотрели цепко и холодно. Под этим взором бедняга Витфальд краснел, бледнел и путался в шагах.
Девицы совсем приуныли. Лили надулась:
- Пойдемте отсюда. Эти богатые все равно никогда нас не пригласят.
Элиза печально опустила голову и почесала затекшую шею.
И увидела прямо перед собой знакомое колено.
Она нерешительно подняла глаза и поняла, что возле нее стоит тот самый шотландский сэр, что смеялся над ее шутками в кафе. Он протянул ей руку.
- Вы позволите?
Элиза засмущалась, но подала ладошку. Краем глаза она заметила, как вспыхнули щеки Лили.
Они кружились по залу, а ее голова кружилась от удовольствия и затаенного торжества - ее пригласили танцевать! Она упивалась этим моментом - она танцевала с благородным джентльменом посреди господского дома на глазах всего Эрби!
Шотландец вел ее мягко и уверенно, а она старалась не опускать вниз глаза, чтобы не видеть мелькающих голых ног.
Они завершили круг, и он подвел ее к окну отдышаться.
- На самом деле, по мне - все эти вальсы ужасно скучны. С куда большим удовольствием я бы танцевал сейчас на площади простые народные танцы.
Она рассмеялась:
- Ну тогда приходите вечером к “Красному Льву”! Мистер Уилкокс всегда ставит патефон на крыльцо, и мы пляшем, пока не закончится грог.
Шотландец отошел к прочим гостям, а к Элизе проскользнула Венайя, дернула за рукав:
- Ты что творишь? - прошипела она ей на ухо. - Ты же знаешь, что он нравится Лили!
Элиза опустила голову и слабо улыбнулась.
Продолжался бал. Подружки уже не раз порывались уйти и увести ее с собой, но Элиза все также сидела в углу, погруженная в какую-то тихую, неведомо как зарождавшуюся в ней задумчивость.
-
Объявили, что сейчас будут разыграны сцены из новонаписанной пьесы лорда Тоу. Гости засуетились, расступились, высвободжая место для актеров. В центр вышли разодетые девицы Торнтон. Спектакль начался.
Элиза не понимала ни слова, но как завороженная наблюдала, как сестры, разыгрывающие скучающих фейри, соревнуются в остроумии и показывают друг другу язык.
А затем в круг вышел молодой шотландец, и всё вокруг перестало существовать для Элизы. Она жадно внимала каждой фразе, каждому жесту, и ей, простой деревенской девочке, открывался новый невиданный мир.
Его герой, дерзкий юный эльф, отверг притязания прелестных фейри, высмеяв их роскошные наряды и дорогие благовония. Его герой, “юноша с волосами цвета лисьего меха” (эти слова она запомнила хорошо), выбрал смертную девушку Шину, что плясала у ручья с корзинкою в руках.
Дерзкий рыжий эльф, властитель дремучего темного леса. Веселый рыжий лорд, владеющий зелеными полями Шотландии.
Выбрал смертную.
Выбрал простую.
...
Элиза не понимала происходившей в ней перемены. Она лишь чувствовала, что что-то в ней неотвратимо меняется. Словно внутри бьется птенец, пытающийся пробить скорлупу прежней жизни.
Она почувствовала, как краска стыда заливает ее лицо. Она резко стянула с головы разукрашенную в пух и прах шляпу. Глупая, пошлая, безвкусная шляпка! Как ужасно нелепо она в ней выглядела, как рядилась, как пыталась примерить чужую маску! Господи, как глупо и как стыдно! - она прижала холодные ладони к пылающим щекам.
Элиза резко встала и вышла. Столь недавно желанная шляпка стоимостью 50 фунтов сползла на пол, подмяв под себя хрупкие перья.
-
Из-за духоты гости вышли в сад. Элиза заметила его - он стоял возле беседки, вдали ото всех. Она робко приблизилась:
- Мистер МакКлейн…
- Да, Лиззи?
- А этого Майрэ… мистер Тоу писал с вас, да?
Шотландец рассмеялся:
- Нет, Лиззи. Мистер Тоу впервые увидел меня два дня назад.
Она опустила глаза и помялась.
- Мистер МакКлейн, а почему… - она посмотрела на него и выпалила, - А почему Майрэ выбрал Шину? Почему он отказался от красивых фейри?
Тот мягко улыбнулся:
- Потому что она живая.
Они помолчали. Элиза чувствовала, что ей не хватает ни слов, ни дыхания, ни умения, чтобы высказать то, что творилось в душе.
Он взял ее за руку:
- Пойдем танцевать, Лиззи. А потом ты покажешь, где у вас здесь танцуют настоящие танцы.
_
На площадь он так и не пришел.
Элиза с грустью смотрела на плящущие пары. Сказка развеялась, насмешник-Пак растаял в воздухе.
Она ссутулилась и опустила руки в карманы. Пальцы что-то кольнуло.
Она осторожно вынула изломанную веточку розовой гвоздики - все, что осталось от целой корзины цветов. Измятые розовые лепестки слабо светились в темноте.
Она прикрепила веточку к лацкану пальто, вздохнула и пошла прочь.
Она бродила по улицам, не зная, куда идет. Мир казался ей одновременно и самым прекрасным, и самым отвратительным. Ее никогда не учили любить, и теперь она не понимала, что делать с этим комком сладостной боли в груди.
Она знала ровно одно - что в ней повернули ключ. Что все теперь изменилось, и она больше не может, не имеет права быть прежней. Что она пойдет учиться, переедет в Шотландию - с ним, без него, какая разница! - но уже не сможет жить вне этой перемены.
Она кружила по городу в поисках его.
Она кружила по городу в поисках себя.
_
Внезапно она увидала впереди две темные фигуры и замерла, узнав в одной из них мистера МакКлейна. Рядом с ним был какой-то высокий мужчина в сюртуке. Они переговаривались тихо, но едва сдерживаясь, и двигались по направлению к городской окраине.
Элиза уж было хотела окликнуть шотландца, но поостереглась его спутника. Она продолжила идти за ними в отдалении, надеясь, что разговор вскоре закончится.
Мужчины дошли до городского кладбища и остановились у ствола дуба. В основном говорил незнакомец в сюртуке. Элиза не разбирала слов, да и не стремилась к этому.
Она просто надеялась поговорить с ним.
Наконец незнакомец ушел. Элиза подождала какое-то время, но МакКлейн не появлялся. Она подошла чуть ближе и отвела ветку, скрывавшую ее. Тихо окликнула:
- Мистер МакКлейн...
Он сидел на земле под дубом. В темноте она различала только белые рукава его рубашки и бледный размытый овал лица.
- Мистер МакКлейн, вы позволите мне подойти?
Он судорожно вздохнул и едва заметно кивнул.
Элиза сделала шаг вперед и в замешательстве поняла, что его тело сотрясается от беззвучных рыданий. Он прерывисто дышал сквозь стиснутые зубы, не позволяя плачу вырваться наружу.
Она опустилась рядом с ним на колени.
- Этот человек… он принес вам дурные вести?
Он попробовал усмехнуться:
- Да, пожалуй, можно и так сказать. Весть о том, что моя душа хуже чем проклята… И мне не остается ничего иного, кроме как… - его губы дрогнули.
У Элизы от страха и жалости заныло сердце. Она уткнулась лбом в его плечо, прижалась всем телом.
- Мистер МакКлейн, прошу вас, не надо...
Он обнял ее. Она продолжала шептать что-то, но поняла, что он не слышит. Он неотрывно смотрел на кого-то за ее спиной.
- Элиза, уходи. - он попытался отстранить ее от себя.
- Сэр, прошу вас!
- Элиза, уходи! - его голос почти сорвался на крик.
Она сорвала с лацкана гвоздику и сунула ему в ладонь:
- Сэр, обещайте мне, что вернете мне мне этот цветок.
- Обещаю, что этот цветок вернется к тебе. - его взгляд по-прежнему не отрывался от кого-то позади нее.
- Нет! Обещайте мне, что вы вернете его!
- Я даю тебе слово!
Она метнулась прочь, но успела заметить в сумерках вытянутый силуэт мужчины в сюртуке.
-
Чуть позже со стороны кладбища раздался выстрел.
Исступленно залаяли собаки.
-
Элиза сидела на краешке стула в полицейском участке. Она уже знала, что кто-то стрелял в гробовщика, но единственный свидетель, мистер МакКлейн, который час молчит и не дает показаний.
Элиза покосилась на констебля:
- Можно, я отнесу ему чаю? В доме так холодно...
Она вошла в арестантскую и тихо прикрыла за собой дверь. Шотландец сидел на койке, опустив голову.
- Я принесла вам чай.
- Спасибо, но мне ничего не нужно. - его голос прозвучал глухо. - Я прошу вас, уйдите, Элиза. Я не хочу вас во все это впутывать.
Она увидела, что он протягивает ней цветок. Увядшая гвоздика поникла и растрепалась. Элиза почувствовала, как гулко бухает кровь в ушах.
Она взяла ее и помяла безжизненный стебелек в пальцах. Тихо присела на соседнюю койку.
Они молчали.
- Знаете, у нас в Англии говорят, что чашечка чая может облегчить любую печаль...
Он слабо улыбнулся.
- Я шотландец, Лиззи. У нас говорят, что у тех, кто живет в горах, вздорный характер. Я бы и вправду выпил чаю, тут действительно холодно.
- Расскажите мне о своей Шотландии, сэр, - мягко попросила Элиза, протягивая ему чашку.
- Эти земли прекрасны и бескрайни. Люди живут там простой жизнью, но живущие там превыше всего ставят гордость и честь. Поэтому я недостоин управлять этими землями... - голос его стал совсем тихим.
- Может быть, чтобы достойно владеть, нужно просто любить?...
Дверь распахнулась, и в комнату вошел следователь. Элиза поспешно встала, сделала книксен и вышла.
На одеяле осталась истерзанная, но все еще живая гвоздика.
_
Элиза вышла на крыльцо и глубоко вздохнула. Вдруг кто-то резко дернул ее за руку. Она обернулась и увидела злое заплаканное лицо Лили. Та цепко держала ее за локоть:
- Пойдем-ка поговорим, подруга.
Когда Лили влепила ей за домом пощечину, Элиза даже не сопротивлялась. Тихо сказала:
- Можешь ударить еще раз...
Сначала Лили кричала что-то и пыталась дотянуться до ее лица. Потом просто опустилась на землю и тихо заплакала:
- Зачем ты сделала это? Ты же знала все!... В моей жизни не было и нет ничего, кроме этого опостылевшего кабака и опротивевшей кофейни! Из года в год, каждое утро, я надеваю фартук и наливаю господам кофе. Мою бесконечные чашки, драю полы. Потом несусь в паб и там до ночи подаю эль нажравшимся мужикам. Лили такая умница! Лили впахивает на двух работах! Берите пример с Лили! А мне опротивела такая жизнь, хоть в петлю лезь! Я мечтала, что он избавит меня от всего этого, заберет с собой. А теперь... теперь ничего не изменится! И снова будут кофе, чашки, полы, эль! Пока я не сдохну здесь!
- Прости меня, - каким-то чужим бесцветным голосом произнесла Элиза.
- Ну зачем, зачем тебе понадобился именно он?! - тихонечко завыла Лили, размазывая по щекам слезы.
- Потому что теперь все иначе.
Элиза говорила ровно и спокойно. Она даже где-то внутри ненавидела себя за это спокойствие, но ей было все равно.
- Помнишь, мы обсуждали с тобой и Венайей парней?... Этот хорош тем-то, а тот - другим, этот красив, но скучен, этот - весельчак, но бестолковый. Мы примеряли их будто новое платье, решали, все ли нас устраивает в этой обновке. А здесь я ничего не решала. Если что-то случается по-настоящему, это происходит само, вне твоего выбора.
Она попыталась неловко приобнять подругу, уткнулась лицо в шею:
- Мне горько, что я причинила тебе столько боли. Я от всей души надеюсь, что твоя жизнь...
Лили вырвалась, крикнула яростно и иступленно:
- От всей души?! Да у тебя нет души! Да будь ты проклята со своим шотландцем!
И бросилась прочь.
-
Элиза знала, что МакКлейна оправдали.
Она ожидала у его дома, куда он ворвался раздраженно и стремительно.
- Мистер МакКлейн...
Он остановился:
- Да, Лиззи?
- Мистер МакКлейн, скажите, в вашем замке нужна экономка?
Он опустил голову и поднялся по ступенькам:
- Нет, Лиззи, замком управляют мои сестры.
Она сделала шаг вперед:
- Мистер МакКлейн, в вашем доме нужна кухарка?
Он открыл дверь:
- Нет, Лиззи, мы готовим себе сами.
Она подошла к крыльцу и умоляюще посмотрела ему в глаза.
- Мистер МакКлейн, тогда вы позволите мне просто быть?
Он замер, а затем тихо сказал:
- Элиза, пройди в дом.
МакКлейн тщательно запер дверь, словно опасаясь чьего-то появления.
- Элиза, я уезжаю. Я хочу покинуть Эрби как можно скорее. И я не хочу, чтобы что-то напоминало мне о моем пребывании здесь...
Она всхлипнула:
- Но ведь здесь было и что-то хорошее…
- Да. И я навсегда сохраню это.
Он опустил глаза. Она проследила за его взглядом - в его ладони мелькнули розовые лепестки.
Элиза вздохнула и заговорила торопливо и настойчиво:
- Поймите, я ведь не из-за глупой сказочки все это делаю! Да даже если из-за нее… Неважно! Просто… просто эльфийский принц показал смертный девочке Шине другой мир. И теперь она никогда не будет прежней. И неважно, сколько она сможет прожить в его мире - день, год или целую жизнь. Для нее теперь важно просто быть там.
Он обнял ее, и Элиза почувствовала тепло дыхания на своем виске:
- Приезжай ко мне через десять дней. Я дам тебе знать.
_
Когда мистер МакКлейн пришел на станцию, чтобы отбыть из Эрби ночным поездом, он нашел на скамье перевитую лентой ветку чертополоха.
Фото - Менельнар