АРХИАБСУРД
То, что кажется абсурдом, но не является таковым, лучше, чем невежество человека, который считает это абсурдом. (Фарид-ад-дин Аттар)
В действительности все совершенно иначе, чем на самом деле. (Антуан де Сент-Экзюпери)
Если в первый момент идея не кажется абсурдной, она безнадежна. (Альберт Эйнштейн)
Одним из наиболее противоречивых и вызывающих недоумение утверждений Вельзевула из «Рассказов Вельзевула своему внуку» Георгия Гурджиева является его высказывание о том, что наше Солнце не светит и не греет:
С самого начала их Солнца на их планету не только не приходит ничего похожего на «свет», «темноту», «тепло» и т. д., но их предполагаемый «источник тепла и света» сам почти всегда замерзает как «плешивая собака» нашего высокочтимого муллы Наср-эддина.
В действительности, поверхность их «источника тепла», так же как всех обычных солнц нашей Великой Вселенной, возможно, больше покрыта льдом, чем поверхность того, что они называют своим «Северным полюсом». (глава 17, «Архиабсурд»)
На первый взгляд, это высказывание действительно кажется либо полным абсурдом, либо одним из тех парадоксальных утверждений, которые суфии делают, чтобы обратить внимание на ущербность обычного механического восприятия. Потому как восприятие наше совершенно однозначно свидетельствует: и свет, и тепло исходят от Солнца! Разве нет? И то, что поверхность светила совсем не покрыта льдом, а, напротив, в особый телескоп видится как огненный шар с протуберанцами, я, например, узнала еще в детстве, будучи членом кружка юных астрономов и наблюдая оное во время экскурсии в Крымскую обсерваторию.
А между тем, идея о том, что эманации, приходящие от Солнца, холодны и темны, далеко не результат экстравагантности Гурджиева - она существовала задолго до него в герметической Традиции. (Суфии, с которыми Гурджиев был тесно связан, и, в частности, братство Ходжаган, вообще считали себя преемниками герметической Традиции, а великий суфий Джами в число Учителей Традиции включал также Платона, Гиппократа, Пифагора и Гермеса Трисмегиста).
Вот что пишет о воздействии солнечных лучей один из Адептов алхимии в книге «Философские обители», написанной в прошлом веке под псевдонимом Фулканелли:
Древние алхимики, почерпнувшие из традиционного источника больше знаний, чем мы согласны за ними признать, утверждали, что Солнце - светило холодное, и лучи его темны [Фулканелли процитировал средневекового алхимика, называвшего себя Космополит]. Слова парадоксальные, противоречащие видимому положению вещей, однако по сути верные. Стоит лишь немного подумать, чтобы в этом убедиться. Если Солнце, как нас учат - огненный шар, значит, приближаясь к нему даже ненамного, мы должны чувствовать, как возрастает тепло. А между тем, всё наоборот. Высокие горы в самое жаркое лето увенчаны снегом. Когда солнце в зените, купола аэростатов в верхних слоях атмосферы покрываются инеем, а пассажиры cтрадают от холода. Опыт, таким образом, свидетельствует, что, по мере увеличения высоты, температура падает. И солнечный свет мы ощущаем, лишь находясь в поле его излучения. Вне же светового пучка он на наши глаза не действует.
Как же образуются тепло и свет? В результате простого столкновения холодных тёмных вибраций с молекулами газа в нашей атмосфере. А так как сопротивление увеличивается прямо пропорционально плотности среды, жарче и светлее не на большой высоте, а у поверхности Земли, где воздушные слои плотнее. Так, по крайней мере, данное явление объясняет физика. В действительности же - и согласно герметическому учению - противодействие колебательному движению - лишь прямое следствие выделения световых и огненных атомов атмосферного воздуха. При вибрационной бомбардировке дух, высвобождаясь из вещества, открывается нам в его физических характеристиках активной фазы (свет, блеск, жар).
Следует заметить, что солнечные эманации, действительно, как таковые наблюдению не доступны. На Земле мы наблюдаем лишь результаты их взаимодействия с планетарной системой. Наблюдая Солнце в телескоп, мы также воспринимаем лишь результаты их взаимодействия с материей. В космическом вакууме, где материя - в нашем понимании - практически отсутствует, нет и понятия тепла или холода... и очень темно.
Любопытно, как идеи герметической науки отражаются в дальнейших высказываниях Вельзевула, касающихся разделения Вездесущего Активного Элемента (называемого Гурджиевым Окиданох, а последователями герметической Традиции - Меркурием (Гермесом), или Пятым Элементом - квинтэссенцией) в атмосфере Земли на составляющие его активную, пассивную и нейтральную части при взаимодействии с эманациями Солнца:
Особенность Окиданоха, проявляющаяся во время этого священного процесса, состоит в том, что, пока непосредственное действие либо священного Теомертмалогоса, либо эманации любого обычного солнца, окружает все его присутствие, этот Активный Элемент распадается на три свои первоначальные части, существующие тогда почти независимо; а, когда упомянутое непосредственное действие прекращается, эти части сливаются снова, продолжая затем существовать как целое.
Иначе говоря, в течение земного дня, пока эманации Солнца непосредственно воздействуют на Вездесущий Активный Элемент, находящийся в атмосфере Земли, он распадается на три составляющие его части, которые становятся независимыми друг от друга. При этом препятствие, чинимое Солнцем «стремлению вновь слиться воедино» активной и пассивной частей Вездесущего Элемента порождает выделение большого количества света и тепла. Этот процесс прекращается с наступлением ночи, когда все три части Вездесущего Элемента вновь соединяются в одно.
Механизм порождения света и тепла также пояснен Гурджиевым в описании опыта, продемонстрированного Вельзевулу ученым вороном планеты Сатурн (глава 18, «Архичудное»). С помощью особо сконструированного прибора ученый мог по желанию разделять и вновь соединять три составляющие Вездесущего Активного Элемента, наблюдая явления, сопровождающие эти процессы. Когда ученый исключал из взаимодействия третью силу - нейтрализующую, стремление слиться воедино двух других сил - активной и пассивной - порождало ослепительный свет и силу, исчисляемую миллионами вольт.
(Этот опыт сатурнианского ученого любопытен поразительным сходством с описанием одной из стадий алхимического процесса, когда активный и пассивный элементы бурно взаимодействуют, порождая вспышки света, микровзрывы и выделение тепла, и реакция завершается получением философского Меркурия только при добавлении третьего, нейтрализующего, элемента. Символически эта стадия бывает представлена на алхимических гравюрах изображением двух сражающихся воинов, между которыми стоит примиряющий их Меркурий-Гермес).
Разумеется, вышеописанный взгляд герметической Традиции на происхождение тепла и света, с точки зрения известной в настоящее время науки, представляет из себя ни что иное, как.... (см. название заметки). Волнует ли нас подобное отношение? Не слишком (см. эпиграф). То, что материалистическая наука считает аксиомами, через несколько веков, вполне вероятно, будет пересмотрено или отвергнуто. А знание базовых герметических законов, с другой стороны, может нам помочь в понимании некоторых средств, применяемых Традицией издревле и вплоть до нашего времени.
Одно из них, возможно, будет предметом какой-то из последующих заметок.
В действительности все совершенно иначе, чем на самом деле. (Антуан де Сент-Экзюпери)
Если в первый момент идея не кажется абсурдной, она безнадежна. (Альберт Эйнштейн)
Одним из наиболее противоречивых и вызывающих недоумение утверждений Вельзевула из «Рассказов Вельзевула своему внуку» Георгия Гурджиева является его высказывание о том, что наше Солнце не светит и не греет:
С самого начала их Солнца на их планету не только не приходит ничего похожего на «свет», «темноту», «тепло» и т. д., но их предполагаемый «источник тепла и света» сам почти всегда замерзает как «плешивая собака» нашего высокочтимого муллы Наср-эддина.
В действительности, поверхность их «источника тепла», так же как всех обычных солнц нашей Великой Вселенной, возможно, больше покрыта льдом, чем поверхность того, что они называют своим «Северным полюсом». (глава 17, «Архиабсурд»)
На первый взгляд, это высказывание действительно кажется либо полным абсурдом, либо одним из тех парадоксальных утверждений, которые суфии делают, чтобы обратить внимание на ущербность обычного механического восприятия. Потому как восприятие наше совершенно однозначно свидетельствует: и свет, и тепло исходят от Солнца! Разве нет? И то, что поверхность светила совсем не покрыта льдом, а, напротив, в особый телескоп видится как огненный шар с протуберанцами, я, например, узнала еще в детстве, будучи членом кружка юных астрономов и наблюдая оное во время экскурсии в Крымскую обсерваторию.
А между тем, идея о том, что эманации, приходящие от Солнца, холодны и темны, далеко не результат экстравагантности Гурджиева - она существовала задолго до него в герметической Традиции. (Суфии, с которыми Гурджиев был тесно связан, и, в частности, братство Ходжаган, вообще считали себя преемниками герметической Традиции, а великий суфий Джами в число Учителей Традиции включал также Платона, Гиппократа, Пифагора и Гермеса Трисмегиста).
Вот что пишет о воздействии солнечных лучей один из Адептов алхимии в книге «Философские обители», написанной в прошлом веке под псевдонимом Фулканелли:
Древние алхимики, почерпнувшие из традиционного источника больше знаний, чем мы согласны за ними признать, утверждали, что Солнце - светило холодное, и лучи его темны [Фулканелли процитировал средневекового алхимика, называвшего себя Космополит]. Слова парадоксальные, противоречащие видимому положению вещей, однако по сути верные. Стоит лишь немного подумать, чтобы в этом убедиться. Если Солнце, как нас учат - огненный шар, значит, приближаясь к нему даже ненамного, мы должны чувствовать, как возрастает тепло. А между тем, всё наоборот. Высокие горы в самое жаркое лето увенчаны снегом. Когда солнце в зените, купола аэростатов в верхних слоях атмосферы покрываются инеем, а пассажиры cтрадают от холода. Опыт, таким образом, свидетельствует, что, по мере увеличения высоты, температура падает. И солнечный свет мы ощущаем, лишь находясь в поле его излучения. Вне же светового пучка он на наши глаза не действует.
Как же образуются тепло и свет? В результате простого столкновения холодных тёмных вибраций с молекулами газа в нашей атмосфере. А так как сопротивление увеличивается прямо пропорционально плотности среды, жарче и светлее не на большой высоте, а у поверхности Земли, где воздушные слои плотнее. Так, по крайней мере, данное явление объясняет физика. В действительности же - и согласно герметическому учению - противодействие колебательному движению - лишь прямое следствие выделения световых и огненных атомов атмосферного воздуха. При вибрационной бомбардировке дух, высвобождаясь из вещества, открывается нам в его физических характеристиках активной фазы (свет, блеск, жар).
Следует заметить, что солнечные эманации, действительно, как таковые наблюдению не доступны. На Земле мы наблюдаем лишь результаты их взаимодействия с планетарной системой. Наблюдая Солнце в телескоп, мы также воспринимаем лишь результаты их взаимодействия с материей. В космическом вакууме, где материя - в нашем понимании - практически отсутствует, нет и понятия тепла или холода... и очень темно.
Любопытно, как идеи герметической науки отражаются в дальнейших высказываниях Вельзевула, касающихся разделения Вездесущего Активного Элемента (называемого Гурджиевым Окиданох, а последователями герметической Традиции - Меркурием (Гермесом), или Пятым Элементом - квинтэссенцией) в атмосфере Земли на составляющие его активную, пассивную и нейтральную части при взаимодействии с эманациями Солнца:
Особенность Окиданоха, проявляющаяся во время этого священного процесса, состоит в том, что, пока непосредственное действие либо священного Теомертмалогоса, либо эманации любого обычного солнца, окружает все его присутствие, этот Активный Элемент распадается на три свои первоначальные части, существующие тогда почти независимо; а, когда упомянутое непосредственное действие прекращается, эти части сливаются снова, продолжая затем существовать как целое.
Иначе говоря, в течение земного дня, пока эманации Солнца непосредственно воздействуют на Вездесущий Активный Элемент, находящийся в атмосфере Земли, он распадается на три составляющие его части, которые становятся независимыми друг от друга. При этом препятствие, чинимое Солнцем «стремлению вновь слиться воедино» активной и пассивной частей Вездесущего Элемента порождает выделение большого количества света и тепла. Этот процесс прекращается с наступлением ночи, когда все три части Вездесущего Элемента вновь соединяются в одно.
Механизм порождения света и тепла также пояснен Гурджиевым в описании опыта, продемонстрированного Вельзевулу ученым вороном планеты Сатурн (глава 18, «Архичудное»). С помощью особо сконструированного прибора ученый мог по желанию разделять и вновь соединять три составляющие Вездесущего Активного Элемента, наблюдая явления, сопровождающие эти процессы. Когда ученый исключал из взаимодействия третью силу - нейтрализующую, стремление слиться воедино двух других сил - активной и пассивной - порождало ослепительный свет и силу, исчисляемую миллионами вольт.
(Этот опыт сатурнианского ученого любопытен поразительным сходством с описанием одной из стадий алхимического процесса, когда активный и пассивный элементы бурно взаимодействуют, порождая вспышки света, микровзрывы и выделение тепла, и реакция завершается получением философского Меркурия только при добавлении третьего, нейтрализующего, элемента. Символически эта стадия бывает представлена на алхимических гравюрах изображением двух сражающихся воинов, между которыми стоит примиряющий их Меркурий-Гермес).
Разумеется, вышеописанный взгляд герметической Традиции на происхождение тепла и света, с точки зрения известной в настоящее время науки, представляет из себя ни что иное, как.... (см. название заметки). Волнует ли нас подобное отношение? Не слишком (см. эпиграф). То, что материалистическая наука считает аксиомами, через несколько веков, вполне вероятно, будет пересмотрено или отвергнуто. А знание базовых герметических законов, с другой стороны, может нам помочь в понимании некоторых средств, применяемых Традицией издревле и вплоть до нашего времени.
Одно из них, возможно, будет предметом какой-то из последующих заметок.