(no subject)
Поехал в Петербург, ночью то ли бухал, то ли курил шмаль, попытался заночевать в каком-то дешёвом хостеле, когда проснулся в восемь утра, понял, что это весьма сомнительное хипстерское заведение, соединяющее в себе кофейню и приют для кошек, а услуги хостела там видимо предоставлялись по остаточному принципу и только до восьми утра, спать приходилось в спальнике на пенке в углу, а с утра уже открылась кофейня и работники заведения перетащили какой-то стеллаж с клетками, в которых сидели котики, в мой угол, так, что мои ноги оказались спрятаны под полками с клетками, а какие-то довольно упитанные коты гуляли прямо по мне и недовольно мыргали, когда я попытался высвободить ноги и встать с пенки.
Когда умылся в туалете и вышел в зал кофейни, там уже было полно народа, у стойки стояла троица смутно знакомых личностей, пройти мимо незаметно не получилось, они закричали - ой, аспер! Пришлось оглядываться и здороваться, это, конечно же, оказались пермяки - известный политтехнолог мальчик kostyanus,ненавидящий трамваи, потому что рельсы мешают проезжать его Лексусу, девочка Анна, инженер-строитель, работающая в Лукойле, но мечтающая танцевать бурлеск в стрипбарах (что она не могла себе позволить из-за ограничений лукойловской корпоративной этики, где даже дырявые джинсы разрешается надевать только по выходным) и какой-то её мальчик, которого я вообще не помнил, но он тоже радостно жал мне руку, как будто давно знаком. Они заказывали кофе и очень радовались, что приехали в Питер утренним поездом, да ещё и увидели меня, а я не мог понять, чему можно радоваться, если даже приехав в Петербург из Перми в первом же кафе встречаешь других пермяков!
Вышел на улицу и понял, что кофейня прямо на площади Восстания, а напротив - вокзал, неудивительно, что все приезжие первым делом попадают сюда. Вышел на Невский, дошёл до Аничкова моста, смотрел на первый снег, который падал на чёрную воду Фонтанки, подо мной проплыла лодка, сгорбившийся человек, прячущийся от снега в чёрной полиэтиленовой накидке-дождевике с огромным капюшоном отталкивался от дна речки длинным шестом - чисто венецианский гондольер, только накидка больше всего походила на мешок, в который заворачивают трупы в американских фильмах, но это только добавляло атмосферности утреннему городу.
Понял, что пора звонить барыге, у барыги был то ли день скидок, то ли просто питерские цены куда приятнее пермских, но за четыре тысячи он насыпал мне едва ли не полный полиэтиленовый пакетик бошек марихуаны, приговаривая - ну вот тебе твои четыре грамма! На вид и на ощупь я бы оценил это грамм в пятьдесят-сто, подумал, что может быть барыга работает на ментов и специально хочет, чтобы меня взяли с крупным весом, но провокация эта показалась очень странной и я забрал пакет, решив, что остатки привезу в Пермь.
Гулять и курить траву, конечно же, оказалось куда веселее, неизбежно появилась компания, с который мы гуляли мимо рек и каналов, и кидались монетками в чёрную Неву, под всё теми же падающими снежинками, пытаясь добиться, чтобы монетки отскакивали от поверхности воды, я постоянно доставал телефон и фотографировал всё, что вижу, и холодную Неву, и снежинки, а вокруг были шутки, смех, веселье, и наступающий вечер и ночь. К вечеру я оказался на вписке, где на кухне была студия интернет-телевидения, и там же оказалась известная медиа-деятельница феминистической направленности Залина Маршенкулова, которая пришла давать интервью о криптовалютах, но никак не могли найти ведущего, который возьмёт у неё это интервью, и пришлось брать мне - естественно, не с первого дубля, поскольку я слишком увлекался пафосными речами на камеру и забывал, что кроме меня в кадре ещё и гость студии, но постепенно дело пошло, Залина раскраснелась и в ажиотаже рассказывала, что она собрала из видеокарт майнинг-ферму, чтобы майнить криптовалюту pigeon-coin и рекомендует это делать всем девушкам, ведь её девиз - ни бога, ни пана, одни наркоманы, и только майнинг криптовалют освободит девушек от гнёта патриархата и необходимости работать на мужиков или выходить за них замуж.
Потом все пошли курить траву на балкон, и только Залина осталась в студии, скромно сказав, что она не такая, и хотя оставаться с ней было интересней, чем идти тусоваться с наркоманами, пакет травы был только у меня и пришлось идти на балкон, окна которого выходили куда-то то ли на Невский, то ли на Суворовский и курить шмаль, вытряхивая трубочку прямо вниз. Как всегда бывает, после второго грамма я почувствовал, что тело становится лёгким-лёгким, и при желании можно подпрыгнуть и подвиснуть в воздухе - было страшно делать это на балконе, ведь слишком легко можно было вылететь наружу, и я пошёл в комнату и стал практиковать новообретённое умение, получалось висеть в воздухе по пять, по десять секунд, и все проходящие мимо показывали палец - ого, Wingardium Leviosa во все поля, и многие тоже пробовали подвиснуть в воздухе, как и я, но получалось только у меня одного.
Потом были ночные улицы Питера, шмаль, водка в подворотне с какими-то панками и снова шмаль, и холодная вода Невы, в которой я наконец не выдержал и искупался, найдя лесенку, идущую до воды, хотя и боялся, что кто-то в это время сопрёт пакет с травой, оставшийся на берегу, и снова улицы Питера и ощущение бесконечного счастья от этого неба, улиц и осознания, что даже когда я вернусь в Пермь, у меня в пакете ещё останется изрядно отборных бошек, чтобы угостить всех друзей и знакомых.
Я покурил ещё, и понял , что в принципе мне не нужны поезда, я могу телепортироваться усилием воли, если сосредоточиться, попробовал - и оказался где-то на Хоккайдо, в национальном парке. Вокруг лежал снег и бегали несколько собак, а я оказался без перцового баллончика в кармане, собаки стали меня обнюхивать, но тут мимо прошёл медведь-гризли и собаки разбежались. Я порадовался медведю-спасителю, и тут мимо проскакала девочка на чёрном пони, украшенном синими ленточками, увидев меня, он взбрыкнул, сбросил девочку и помчался ко мне. Я заскочил на ближайшую кучу убранного слежавшегося снега, высотой метра три, но пони вскарабкался вследа за мной и попытался укусить, правда я ловким движением спихнул его с сугроба, и он рухнул вниз, к счастью, приземлившись на все четыре копыта и вроде бы ничего себе не сломав, злобно оглянулся на меня и потрусил прочь, решив, что я ему не по зубам.
Ощущение счастью не проходило, я достал телефон и стал фотографировать всё, что вижу - злого чёрного пони, чёрного медведя гризли, черных собак, людей на дорожках между сугробами, и подумал, что пора возвращаться в Пермь, и проснулся на полу квартиры всё в те же восемь утра под серым светом из окна.
Женщина, что спала со мной рядом, пошевелилась и спросила: «А ты когда-нибудь фотографировал первый снег?» Я удивился и начал ей рассказывать, что только что фотографировал и снег, падающий на чёрную воду Невы, и медведя гризли и чёрного пони посреди снегов в японском заповеднике на Хоккайдо, повернулся к ней и увидел, что она открыла глаза и смотрит на меня, внимательно слушая, но не без удивления. Решил уточнить: «А ты сейчас cпрашивала меня про первый снег?», но она помотала головой, и я понял, что и её реплика мне приснилась.
Когда умылся в туалете и вышел в зал кофейни, там уже было полно народа, у стойки стояла троица смутно знакомых личностей, пройти мимо незаметно не получилось, они закричали - ой, аспер! Пришлось оглядываться и здороваться, это, конечно же, оказались пермяки - известный политтехнолог мальчик kostyanus,ненавидящий трамваи, потому что рельсы мешают проезжать его Лексусу, девочка Анна, инженер-строитель, работающая в Лукойле, но мечтающая танцевать бурлеск в стрипбарах (что она не могла себе позволить из-за ограничений лукойловской корпоративной этики, где даже дырявые джинсы разрешается надевать только по выходным) и какой-то её мальчик, которого я вообще не помнил, но он тоже радостно жал мне руку, как будто давно знаком. Они заказывали кофе и очень радовались, что приехали в Питер утренним поездом, да ещё и увидели меня, а я не мог понять, чему можно радоваться, если даже приехав в Петербург из Перми в первом же кафе встречаешь других пермяков!
Вышел на улицу и понял, что кофейня прямо на площади Восстания, а напротив - вокзал, неудивительно, что все приезжие первым делом попадают сюда. Вышел на Невский, дошёл до Аничкова моста, смотрел на первый снег, который падал на чёрную воду Фонтанки, подо мной проплыла лодка, сгорбившийся человек, прячущийся от снега в чёрной полиэтиленовой накидке-дождевике с огромным капюшоном отталкивался от дна речки длинным шестом - чисто венецианский гондольер, только накидка больше всего походила на мешок, в который заворачивают трупы в американских фильмах, но это только добавляло атмосферности утреннему городу.
Понял, что пора звонить барыге, у барыги был то ли день скидок, то ли просто питерские цены куда приятнее пермских, но за четыре тысячи он насыпал мне едва ли не полный полиэтиленовый пакетик бошек марихуаны, приговаривая - ну вот тебе твои четыре грамма! На вид и на ощупь я бы оценил это грамм в пятьдесят-сто, подумал, что может быть барыга работает на ментов и специально хочет, чтобы меня взяли с крупным весом, но провокация эта показалась очень странной и я забрал пакет, решив, что остатки привезу в Пермь.
Гулять и курить траву, конечно же, оказалось куда веселее, неизбежно появилась компания, с который мы гуляли мимо рек и каналов, и кидались монетками в чёрную Неву, под всё теми же падающими снежинками, пытаясь добиться, чтобы монетки отскакивали от поверхности воды, я постоянно доставал телефон и фотографировал всё, что вижу, и холодную Неву, и снежинки, а вокруг были шутки, смех, веселье, и наступающий вечер и ночь. К вечеру я оказался на вписке, где на кухне была студия интернет-телевидения, и там же оказалась известная медиа-деятельница феминистической направленности Залина Маршенкулова, которая пришла давать интервью о криптовалютах, но никак не могли найти ведущего, который возьмёт у неё это интервью, и пришлось брать мне - естественно, не с первого дубля, поскольку я слишком увлекался пафосными речами на камеру и забывал, что кроме меня в кадре ещё и гость студии, но постепенно дело пошло, Залина раскраснелась и в ажиотаже рассказывала, что она собрала из видеокарт майнинг-ферму, чтобы майнить криптовалюту pigeon-coin и рекомендует это делать всем девушкам, ведь её девиз - ни бога, ни пана, одни наркоманы, и только майнинг криптовалют освободит девушек от гнёта патриархата и необходимости работать на мужиков или выходить за них замуж.
Потом все пошли курить траву на балкон, и только Залина осталась в студии, скромно сказав, что она не такая, и хотя оставаться с ней было интересней, чем идти тусоваться с наркоманами, пакет травы был только у меня и пришлось идти на балкон, окна которого выходили куда-то то ли на Невский, то ли на Суворовский и курить шмаль, вытряхивая трубочку прямо вниз. Как всегда бывает, после второго грамма я почувствовал, что тело становится лёгким-лёгким, и при желании можно подпрыгнуть и подвиснуть в воздухе - было страшно делать это на балконе, ведь слишком легко можно было вылететь наружу, и я пошёл в комнату и стал практиковать новообретённое умение, получалось висеть в воздухе по пять, по десять секунд, и все проходящие мимо показывали палец - ого, Wingardium Leviosa во все поля, и многие тоже пробовали подвиснуть в воздухе, как и я, но получалось только у меня одного.
Потом были ночные улицы Питера, шмаль, водка в подворотне с какими-то панками и снова шмаль, и холодная вода Невы, в которой я наконец не выдержал и искупался, найдя лесенку, идущую до воды, хотя и боялся, что кто-то в это время сопрёт пакет с травой, оставшийся на берегу, и снова улицы Питера и ощущение бесконечного счастья от этого неба, улиц и осознания, что даже когда я вернусь в Пермь, у меня в пакете ещё останется изрядно отборных бошек, чтобы угостить всех друзей и знакомых.
Я покурил ещё, и понял , что в принципе мне не нужны поезда, я могу телепортироваться усилием воли, если сосредоточиться, попробовал - и оказался где-то на Хоккайдо, в национальном парке. Вокруг лежал снег и бегали несколько собак, а я оказался без перцового баллончика в кармане, собаки стали меня обнюхивать, но тут мимо прошёл медведь-гризли и собаки разбежались. Я порадовался медведю-спасителю, и тут мимо проскакала девочка на чёрном пони, украшенном синими ленточками, увидев меня, он взбрыкнул, сбросил девочку и помчался ко мне. Я заскочил на ближайшую кучу убранного слежавшегося снега, высотой метра три, но пони вскарабкался вследа за мной и попытался укусить, правда я ловким движением спихнул его с сугроба, и он рухнул вниз, к счастью, приземлившись на все четыре копыта и вроде бы ничего себе не сломав, злобно оглянулся на меня и потрусил прочь, решив, что я ему не по зубам.
Ощущение счастью не проходило, я достал телефон и стал фотографировать всё, что вижу - злого чёрного пони, чёрного медведя гризли, черных собак, людей на дорожках между сугробами, и подумал, что пора возвращаться в Пермь, и проснулся на полу квартиры всё в те же восемь утра под серым светом из окна.
Женщина, что спала со мной рядом, пошевелилась и спросила: «А ты когда-нибудь фотографировал первый снег?» Я удивился и начал ей рассказывать, что только что фотографировал и снег, падающий на чёрную воду Невы, и медведя гризли и чёрного пони посреди снегов в японском заповеднике на Хоккайдо, повернулся к ней и увидел, что она открыла глаза и смотрит на меня, внимательно слушая, но не без удивления. Решил уточнить: «А ты сейчас cпрашивала меня про первый снег?», но она помотала головой, и я понял, что и её реплика мне приснилась.