интервью 2001 года
АЛТЫНАЙ АСЫЛМУРАТОВА: Я "ЛЕБЕДЕМ" ВЫПОРХНУЛА ИЗ КОРДЕБАЛЕТА
Одна из самых ярких балерин Мариинского театра 80-90-х годов, Асылмуратова вошла в историю как незабываемая исполнительница партий Жизели, Никии, Одетты. Ее танцу - эмоциональному, но при том выдержанному в строгих канонах классики, были присущи редкая чистота стиля и элегантность. Она стала первой отечественной балериной, получившей контракт в труппе английского театра "Ковент-Гарден", и единственной, кого пригласил в свой марсельский балет хореограф Ролан Пети. В 2000 году Асылмуратова приняла художественное руководство Академией балета имени А.Я.Вагановой.
- Алтынай, что означает ваше имя в переводе с казахского?
- Старинное и довольно редкое имя, выбранное мне родителями, означает "золотой месяц".
- А профессию вам тоже выбрали родители?
- Я представляю третье балетное поколение в нашей семье. С балетом была связана жизнь мамы, папы, бабушки. А дедушка, петербуржец по рождению, долгое время работал балетмейстером в нашей консерватории. Он мог часами рассказывать мне о театре, о том, как танцевала Семенова или Уланова. Только вот мама противилась моей страсти к танцам изо всех сил, желая своей дочери "более легкой" карьеры, для чего отдала учиться музыке. Педагог говорил, что у меня есть способности. Я даже сочиняла что-то...
- Но, судя по всему, страсть к балету победила.
- Мама сдалась не сразу, но все же сдалась. И поскольку у нас в Алма-Ате такого училища, как сейчас, в ту пору еще не было, мы поехали в Ленинград. Потом она призналась, что специально привезла меня в августе, зная, что набор детей в балетную школу уже закончен. Думала, что я успокоюсь, похожу по музеям - тоже польза - и вернусь с ней домой. Но, к ее большому огорчению, меня согласились-таки просмотреть - и взяли!
- Вы жили в интернате?
- К счастью, нет. Мама осталась со мной. Восемь лет мы снимали комнаты, скитаясь по коммуналкам. Но я по гороскопу - Козерог. А это означает умение не только наметить цель, но и сосредоточить все силы, чтобы достигнуть ее.
- Кроме упрямства, что еще свойственно вашему характеру?
- В нем немало такого, что в театральном деле вряд ли можно считать достоинством. Я, например, никогда не хотела быть первой. Становиться лучше, совершенствоваться, искать - вот это, считаю, в моей натуре... Когда "Спящую красавицу" готовила, даже в Павловск ездила, чтобы посреди тамошних кущ, в которых, совсем как в сказке Перро, затерян старинный дворец, "поймать настроение", стиль партии.
- Кто ваши педагоги?
- В младших классах я училась у Натальи Базаровой. А последние три года занималась у Инны Зубковской. Совсем недавно ее не стало, но я не могу говорить о ней в прошедшем времени. Она потрясающая личность. А красива - просто лицо со старинной камеи!
- Как складывалась ваша судьба в Кировском театре?
- Когда я пришла в труппу, еще танцевали Колпакова и Комлева, в расцвете были Терехова, Кунакова, Ченчикова. На взлете карьеры находилась Галина Мезенцева. Я стояла в кордебалете, когда меня там заметила Ольга Моисеева - педагог Мезенцевой. Она стала репетировать со мной на свой страх и риск, я даже станцевала фею Сирени в "Спящей красавице". Но особых надежд на ведущие партии не было. Народные и заслуженные "держали" репертуар. Появление еще одной балерины в Кировском театре явно не планировалось.
- Но она все-таки появилась...
- Благодаря настойчивости Моисеевой. Она ходила к главному балетмейстеру Олегу Виноградову и просила за меня - до тех пор, пока тот в сердцах не сказал, что согласен дать мне "Лебединое озеро".
- И как прошел дебют?
- Это случилось во время гастролей труппы в Париже. Ситуация типичная: пришлось заменить заболевшую исполнительницу. К тому моменту партия Одетты-Одиллии была мною уже полностью "сделана", но как же я тряслась от ужаса! Тем более что французская пресса в те гастроли была настроена к нам очень придирчиво. Обсуждали не только спектакли, танец солистов, но даже... форму носа одной артистки! В тот вечер мне очень помогла моральная поддержка труппы, особенно наших девочек из кордебалета, я всегда им буду за это благодарна. Публика приняла меня тепло, а пресса наградила такими похвалами, что теперь о возвращении в кордебалет не могло быть и речи...
- В паре с Фарухом Рузиматовым вы оказались первыми нашими артистами, кому довелось танцевать с нью-йоркской труппой Эй-Би-Ти во главе с Михаилом Барышниковым...
- Действительно, нам посчастливилось в годы перестройки стать "первыми ласточками", преодолевшими "железный занавес". Ведь до того контакты с эмигрантами решительно пресекались.
- Вы с Барышниковым быстро нашли общий язык?
- Он был так внимателен, так предупредителен. А как занимался в классе! Его танец - само совершенство, я не преувеличиваю. Хотя Михаилу тогда уже перевалило за сорок, и классику он больше не танцевал.
- Вы были ведущей балериной Мариинки, когда подписали контракт с английским "Ковент-Гарденом".
- Хотелось больше танцевать. Кроме того, я буквально бредила балетами англичанина Кеннета Макмиллана, особенно "Манон". Добавьте сюда еще и возможность поработать с Натальей Макаровой, станцевать "Баядерку" в ее редакции.
- Английская публика полюбила вас не меньше, чем петербургская и московская. Вероятно, для полноты картины не хватало французов, и оттого вы поехали в Марсель, в театр Ролана Пети?
- Ну не то чтобы взяла и ни с того ни с сего поехала. Ролан меня пригласил. Честно говоря, я сомневалась, соглашаться или нет. Дочери Насте было два года. Мой муж - Константин Заклинский, один из ведущих солистов нашего театра, еще танцевал и, сами понимаете, бросать Мариинский ему не хотелось. Но и как жить порознь, мы себе не представляли. Косте пришлось многим пожертвовать ради меня. Решили поехать в Марсель втроем, посмотреть и на месте все решить.
- Ролан Пети вас уговаривал?
- Он не только гениальный хореограф, но и большой хитрец! Поговорив о предстоящей работе и ее условиях, Пети сказал: "Прежде чем давать ответ, пойдите в парк, подумайте". Теперь я понимаю, он это сделал специально. Когда я вышла в парк на берегу моря, вдохнула воздух и представила, что мой ребенок сможет тут играть, гулять, дышать, - я приняла предложение.
- И, судя по всему, не пожалели об этом. Вы были счастливы в Марселе?
- Очень. Танцевала "Коппелию" и "Мою Павлову" с удовольствием, которое можно сравнить разве что с удовольствием от общения с самим Пети и его очаровательной женой Зизи Жанмер.
- Выучили французский?
- И французский, и английский. Мне же все время надо брать какие-то "вершины", школить себя...
- А на пост художественного руководителя Вагановской академии "посягнули" тоже от неуемности характера?
- Предложение стать во главе школы (нам, ее выпускникам, это название более привычно) было для меня полной неожиданностью. Я там выросла, многие педагоги помнят меня совсем девочкой, а теперь вдруг эта "девочка" - начальство. Психологически все это очень трудно. Балетная школа - вообще заведение необычное. Тут все держится на традициях, и прежде чем во что-то вмешиваться, пусть даже с лучшими намерениями, надо себе жестко сказать, как говорят врачи: не навреди. Конечно, время диктует перемены, но быстрых и резких не ждите.
- А как восприняла такую смену амплуа ваша семья?
- Хуже всех к этому отнеслась дочь. Она меня слишком мало видит. А супруг терпит. Ему не впервой, и он настоящий мужчина, наша с Настей опора.
- Что вы можете сказать как член жюри недавно прошедшего Московского международного балетного конкурса? Не скрою, многих удивило, что ученики вашей же академии, да и артисты Мариинского театра не приняли в нем участия.
- За театр ответить не могу, а что касается школы... Я сейчас, честно говоря, жалею, что никого из наших детей не привезла. Думаю, в следующий раз мы обязательно будем среди участников. Кроме того, в следующем году на базе академии мы планируем провести Международный конкурс имени Агриппины Вагановой.
- Это значит, что ваша дочь будет видеть вас еще меньше... Может быть, Насте стоит пойти учиться к вам в академию, чтобы чаще с мамой видеться?
- Не знаю, станет ли моя дочь профессиональной балериной... Если только ей этого захочется так же сильно, как когда-то захотелось мне.
Дешкова Ирина.
Труд №152 за 21.08.2001
Оригинал статьи здесь
Одна из самых ярких балерин Мариинского театра 80-90-х годов, Асылмуратова вошла в историю как незабываемая исполнительница партий Жизели, Никии, Одетты. Ее танцу - эмоциональному, но при том выдержанному в строгих канонах классики, были присущи редкая чистота стиля и элегантность. Она стала первой отечественной балериной, получившей контракт в труппе английского театра "Ковент-Гарден", и единственной, кого пригласил в свой марсельский балет хореограф Ролан Пети. В 2000 году Асылмуратова приняла художественное руководство Академией балета имени А.Я.Вагановой.
- Алтынай, что означает ваше имя в переводе с казахского?
- Старинное и довольно редкое имя, выбранное мне родителями, означает "золотой месяц".
- А профессию вам тоже выбрали родители?
- Я представляю третье балетное поколение в нашей семье. С балетом была связана жизнь мамы, папы, бабушки. А дедушка, петербуржец по рождению, долгое время работал балетмейстером в нашей консерватории. Он мог часами рассказывать мне о театре, о том, как танцевала Семенова или Уланова. Только вот мама противилась моей страсти к танцам изо всех сил, желая своей дочери "более легкой" карьеры, для чего отдала учиться музыке. Педагог говорил, что у меня есть способности. Я даже сочиняла что-то...
- Но, судя по всему, страсть к балету победила.
- Мама сдалась не сразу, но все же сдалась. И поскольку у нас в Алма-Ате такого училища, как сейчас, в ту пору еще не было, мы поехали в Ленинград. Потом она призналась, что специально привезла меня в августе, зная, что набор детей в балетную школу уже закончен. Думала, что я успокоюсь, похожу по музеям - тоже польза - и вернусь с ней домой. Но, к ее большому огорчению, меня согласились-таки просмотреть - и взяли!
- Вы жили в интернате?
- К счастью, нет. Мама осталась со мной. Восемь лет мы снимали комнаты, скитаясь по коммуналкам. Но я по гороскопу - Козерог. А это означает умение не только наметить цель, но и сосредоточить все силы, чтобы достигнуть ее.
- Кроме упрямства, что еще свойственно вашему характеру?
- В нем немало такого, что в театральном деле вряд ли можно считать достоинством. Я, например, никогда не хотела быть первой. Становиться лучше, совершенствоваться, искать - вот это, считаю, в моей натуре... Когда "Спящую красавицу" готовила, даже в Павловск ездила, чтобы посреди тамошних кущ, в которых, совсем как в сказке Перро, затерян старинный дворец, "поймать настроение", стиль партии.
- Кто ваши педагоги?
- В младших классах я училась у Натальи Базаровой. А последние три года занималась у Инны Зубковской. Совсем недавно ее не стало, но я не могу говорить о ней в прошедшем времени. Она потрясающая личность. А красива - просто лицо со старинной камеи!
- Как складывалась ваша судьба в Кировском театре?
- Когда я пришла в труппу, еще танцевали Колпакова и Комлева, в расцвете были Терехова, Кунакова, Ченчикова. На взлете карьеры находилась Галина Мезенцева. Я стояла в кордебалете, когда меня там заметила Ольга Моисеева - педагог Мезенцевой. Она стала репетировать со мной на свой страх и риск, я даже станцевала фею Сирени в "Спящей красавице". Но особых надежд на ведущие партии не было. Народные и заслуженные "держали" репертуар. Появление еще одной балерины в Кировском театре явно не планировалось.
- Но она все-таки появилась...
- Благодаря настойчивости Моисеевой. Она ходила к главному балетмейстеру Олегу Виноградову и просила за меня - до тех пор, пока тот в сердцах не сказал, что согласен дать мне "Лебединое озеро".
- И как прошел дебют?
- Это случилось во время гастролей труппы в Париже. Ситуация типичная: пришлось заменить заболевшую исполнительницу. К тому моменту партия Одетты-Одиллии была мною уже полностью "сделана", но как же я тряслась от ужаса! Тем более что французская пресса в те гастроли была настроена к нам очень придирчиво. Обсуждали не только спектакли, танец солистов, но даже... форму носа одной артистки! В тот вечер мне очень помогла моральная поддержка труппы, особенно наших девочек из кордебалета, я всегда им буду за это благодарна. Публика приняла меня тепло, а пресса наградила такими похвалами, что теперь о возвращении в кордебалет не могло быть и речи...
- В паре с Фарухом Рузиматовым вы оказались первыми нашими артистами, кому довелось танцевать с нью-йоркской труппой Эй-Би-Ти во главе с Михаилом Барышниковым...
- Действительно, нам посчастливилось в годы перестройки стать "первыми ласточками", преодолевшими "железный занавес". Ведь до того контакты с эмигрантами решительно пресекались.
- Вы с Барышниковым быстро нашли общий язык?
- Он был так внимателен, так предупредителен. А как занимался в классе! Его танец - само совершенство, я не преувеличиваю. Хотя Михаилу тогда уже перевалило за сорок, и классику он больше не танцевал.
- Вы были ведущей балериной Мариинки, когда подписали контракт с английским "Ковент-Гарденом".
- Хотелось больше танцевать. Кроме того, я буквально бредила балетами англичанина Кеннета Макмиллана, особенно "Манон". Добавьте сюда еще и возможность поработать с Натальей Макаровой, станцевать "Баядерку" в ее редакции.
- Английская публика полюбила вас не меньше, чем петербургская и московская. Вероятно, для полноты картины не хватало французов, и оттого вы поехали в Марсель, в театр Ролана Пети?
- Ну не то чтобы взяла и ни с того ни с сего поехала. Ролан меня пригласил. Честно говоря, я сомневалась, соглашаться или нет. Дочери Насте было два года. Мой муж - Константин Заклинский, один из ведущих солистов нашего театра, еще танцевал и, сами понимаете, бросать Мариинский ему не хотелось. Но и как жить порознь, мы себе не представляли. Косте пришлось многим пожертвовать ради меня. Решили поехать в Марсель втроем, посмотреть и на месте все решить.
- Ролан Пети вас уговаривал?
- Он не только гениальный хореограф, но и большой хитрец! Поговорив о предстоящей работе и ее условиях, Пети сказал: "Прежде чем давать ответ, пойдите в парк, подумайте". Теперь я понимаю, он это сделал специально. Когда я вышла в парк на берегу моря, вдохнула воздух и представила, что мой ребенок сможет тут играть, гулять, дышать, - я приняла предложение.
- И, судя по всему, не пожалели об этом. Вы были счастливы в Марселе?
- Очень. Танцевала "Коппелию" и "Мою Павлову" с удовольствием, которое можно сравнить разве что с удовольствием от общения с самим Пети и его очаровательной женой Зизи Жанмер.
- Выучили французский?
- И французский, и английский. Мне же все время надо брать какие-то "вершины", школить себя...
- А на пост художественного руководителя Вагановской академии "посягнули" тоже от неуемности характера?
- Предложение стать во главе школы (нам, ее выпускникам, это название более привычно) было для меня полной неожиданностью. Я там выросла, многие педагоги помнят меня совсем девочкой, а теперь вдруг эта "девочка" - начальство. Психологически все это очень трудно. Балетная школа - вообще заведение необычное. Тут все держится на традициях, и прежде чем во что-то вмешиваться, пусть даже с лучшими намерениями, надо себе жестко сказать, как говорят врачи: не навреди. Конечно, время диктует перемены, но быстрых и резких не ждите.
- А как восприняла такую смену амплуа ваша семья?
- Хуже всех к этому отнеслась дочь. Она меня слишком мало видит. А супруг терпит. Ему не впервой, и он настоящий мужчина, наша с Настей опора.
- Что вы можете сказать как член жюри недавно прошедшего Московского международного балетного конкурса? Не скрою, многих удивило, что ученики вашей же академии, да и артисты Мариинского театра не приняли в нем участия.
- За театр ответить не могу, а что касается школы... Я сейчас, честно говоря, жалею, что никого из наших детей не привезла. Думаю, в следующий раз мы обязательно будем среди участников. Кроме того, в следующем году на базе академии мы планируем провести Международный конкурс имени Агриппины Вагановой.
- Это значит, что ваша дочь будет видеть вас еще меньше... Может быть, Насте стоит пойти учиться к вам в академию, чтобы чаще с мамой видеться?
- Не знаю, станет ли моя дочь профессиональной балериной... Если только ей этого захочется так же сильно, как когда-то захотелось мне.
Дешкова Ирина.
Труд №152 за 21.08.2001
Оригинал статьи здесь