Жалкая некрасивая женщина
Так уж сложилось, что мужское уродство - по крайней мере, в европейской культуре - приобрело даже некоторое величие. Начиная с истории о Красавице и Чудовище. Мужчина, колдовством ли, по рождению или в результате операции, обладающий некрасивым и даже отталкивающим обликом, тем не менее, наделяется множеством привлекательным черт: умом, богатством, талантами, страстностью натуры и тем самым, даже совершив по ходу истории, множество плохих поступков, становится положительным героем, вызывающим не только сочувствие, но и острый сексуальный интерес.
Известно, что два полюса: красота и уродство - вызывают наиболее острые эмоции. В свое время цирки уродов были необычайно популярны. Калеки всех мастей, демонстрируя свое тело, становились богатыми людьми. Сейчас популярны всевозможные шоу толстяков и прочих людей несимпатичной наружности, которых стараниями тренеров, диетологов, пластических хирургов, стилистов из «чудовищ» превращают в «красавиц». Нескончаемы фотосессии спортменов-участников Паралимпиады. И все это наравне с бесчисленными конкурсами красоты, раздачей званий «самая/самый красивый-сексуальный» по версии журнала N. Сообщающиеся сосуды: красота, переходящая в уродство, уродство, переходящее в красоту. В этом отношении фотографии спортсменов-инвалидов наиболее пронзительны: торжество красоты духа над бренным человеческим телом. Зритель испытывает мощное переживание, ибо видит противоречивую картину: по всем канонам тело, не благодаря, а вопреки, развито и эстетически прекрасно.
Фотографии из паралимпийского арт-календаря 2008 года
Так же торжествуют архитипические монстры, обычно обладающие завидной физической силой и одержимые темными страстями - почти готично-сказочные, тем или иным образом связанные со смертью: Квазимодо, Призрак оперы, чудовище Франкенштейна, Дракула; и более человечные - байронические, как например, персонажи, созданные писательницами-сестрами Бронте, Хитклиф и мистер Рочестер. О последнем я расскажу позднее.
Характерно, что массовая культура отлакировала известных нам монстров, придав им столь симпатичный облик, что назвать их уродами и монстрами и язык не повернется:
Слева направо: Чудовище из м/ф "Красавица и Чудовище" (1991), Призрак Оперы (2006), Чудовище Франкенштейна из "Франкенштейн" (2004)
***
Архитипичный образ "Прекрасная девушка и Смерть". Слева иллюстрация к роману Гастона Леру "Призрак оперы"; посередине обложка журнала "Девушки и трупы" (взято у ibigdan), справа скульптура Always and Never (detail) Pierre Hébert 19th century (взято у marinni)
Женское же уродство или некрасота не создало ярких, запоминающихся женских персонажей. В европейской культуре женщина по-прежнему прельщает красотой и добродетелями, а не нестандартной внешностью и метущейся душой. Да, были женщины-чудовища, чьи имена стали нарицательными, но из древнегреческой мифологии: Медуза Горгона, Ехидна или сладкоголосые сирены, олицетворявшие скорее абсолютный ужас, несущий мужчине неминуемую гибель, чем возбуждающие одновременно чувства страха, восхищения и сострадания.
Частично ситуацию изменила Шарлотта Бронте, написав «Джейн Эйр». Образ маленькой, и некрасивой гувернантки без натяжки можно считать революционным. Беда только в том, что рядом была поставлена равновеликая мужская фигура, которая в итоге перетянула на себя основные симпатии. То есть Джейн Эйр стала хороша лишь потому, что ее оценил мистер Рочестер, эксцентричный, таинственный и богатый.
Роман «Джейн Эйр» уникален еще попыткой ввести двух истинно байронических женских персонажа - этакая литературная обманка. Это сиделка Грейс Пул и ее подопечная, сумасшедшая жена Рочестера, Берта Мейсон. Если Берта почти призрачный монстр, существование которого держится втайне большую часть романа и чьи ночные злодеяния как то попытка поджога спальни мистера Рочестера и нападение на одного из гостей приписываются Грейс Пул, то таким образом портрету самой Грейс добавляются несколько ярких мазков. Впечатлительная Джейн даже делает предположение, что некрасивая, но необычная Грейс Пул в прошлом вполне могла быть любовницей мистера Рочестера.
Непривлекательный облик женщины не апеллирует к некому животному началу, ни к изысканиям Зигмунда Фрейда, ни к обрядам мужской инициации.
Некрасивую женщину не возвеличивают ни богатство, ни добродетели, ни даже подвиги. Ее история не выходит за рамки повествования, как например, история княжны Марьи из «Войны мира». А если брать кино, то это трагическая история невзрачной крошки Малаевой из сатирической комедии Эльдара Рязанова «Гараж»: маленький подвиг маленькой женщины оказался по сути незамеченным.
Некрасивая женщина по-прежнему остается жалкой в своей некрасивости.