повитун
Башню пришли чинить трое жуков - тонкий в коричневой хламиде, толстый в черной безрукавке и маленький в зеленой робе, подмастерье.
Зденек повел их по винтовой лестнице. Тонкий прихватил котомку с киянками и уголками, коротыш пыхтел под рулоном дранки.
- Так пану жэлатэлно, шобы ми тут усё попэрэкрывалы? - спросил толстяк. Он знал себе цену.
- Вы знаете, так течет! - пожаловался Зденек, хотя Жужика строго-настрого запретила ему жалобный тон. - Мы уж и перину с листьями подвязывали, и смолой пытались залепить... - он сокрушенно развел руками.
Толстяк хмыкнул, долговязый икнул. Нагретая черепица повинно молчала.
- Вы уж постарайтесь... - сказал Зденек, не зная, что еще сказать. Коротыш вывалил из котомки молотки, и Зденек пошел перебирать клюкву. Сзади послышалось "тут нэ стропыла, а гыль, килять их надо к лэсной матэры, шобы мэнэ успучыло".
Около башни быстро выросла гора старых досок. Зденек сидел во дворе и перебирал кадушку за кадушкой. От него разносился запах кислого киселя, клюква была мороженая. "Бум-бум-шарах-бах-тарабах" - стучали жуки.
- Дай-ко ту клэцкину прыблуду. - доносился их неспешный говорок. - Ослабони туточкы. Якоже нэмэстно прыворочэно-то. Ото такося...
К первой звезде мастера прервались. Зденек присматривался к их четким силуэтам. Толстый достал баклажку с цветочнм нектаром, тонкий раздал по куску резко пахнущего прополиса, и все трое склонили головы в лепестковой молитве. Потом по очереди приложились и мечтательно уставились на небо.
- Подыте почивать, панове. Состэлэно. - позвала их Жужика. Мастера собрали инструмент и сбежали по стене. Ночь была нехолодной, и увалившись под навес, троица захрапела на три голоса.
Утром завтракали все вместе. Захар так нахвативал нектар, что Жужике пришлось его пихнуть. Он обиделся и ушел греметь дровами.
К полудню старший мастер позвал короля наверх. Там уже громоздились новые стропила, от которых так и шибало стружкой. Крохотун усердно месил в корыте глину, подбегал к долговязому с отвесом.
- Пане круле, тут до вас дэло. - проговорил толстяк со значением. Он показал Зденеку на вскрытые части крыши, между которыми виднелась раскосая заросль какого-то неизвестного растения.
- Ой, это кто? - изумился Зденек.
Толстяк кашлянул.
- Це повитун. Крышовицу распираэ. С повитуна текёть у вас, о. Будэмо рубыты, чи шо?
Зденек задумался.
- А можно, я его сначала посмотрю?
Он живо спустился по свежим доскам к решетчатым веткам и протянул им руку. Листья повитуна были ромбические, на каждом оттискивалась какая-то хитрющая заковыка.
- А нельзя его оставить? - прокричал он вверх.
- Никоже, пан! - закрутили усами жуки. - Ён, паразыт, крышовицу распнэть, негоже!
- Да он славный! Смотрите! Прижился! - балансировал на стропилах Зденек. - А крыша - да и лес с ней!
Хватая на ходу колокольчик, он побежал в библиотеку. Инкунабул вылез из простенка чихающим, в звездчатом халате, с растрепанной очередным мышиным диспутом физиономией.
- Да прославится Ваше бдение... - попытался он вытянуться.
- Найди мне о повитуне! - перебил его Зденек.
Инкунабул побежал вдоль полок, наугад выдергивая корешки. Скоро чихали оба.
- Повитун, он же магнум спиралис! От роду живолиствящее, поприщем себе облаки избирающее вольно! - выкрикивал разом пробудившийся инкунабул из толстого тома с ягодами на обложке. - Имеет страстием привязчивость к жилищам людским, служит от хворей еще непознанных, кровь утишает, душу же в равновесие приводит. Колико же жилищу причиняет разор, то Цвишка Стратиборский полагает в учении о сладостных древах взять повитуна за нижнее седалище и пригнуть плодом его к полю!
- За нижнее седалище... - проговорил Зденек. Он понимал, что повитун вряд ли объяснит, где оно.
Король побрел на крышу озадаченным.
Но лишь протянул руку к салатовым кущам, на ладонь ему из мешанины похрустывающих веток выпал колючий воздушный корень. Зденек схватился за клубок и поволок его на себя...
И тут под ногами стало пусто! Король, вцепившись в ветвь, устремился вниз! Жуки метались по крыше, усы их со свистом рассекали воздух!
Зденека сунуло в окно башни, шмякнуло об двор и поволокло в пересохший колодец, в который уже давно не спускались. Он успел увидать, как из окна свивается бесконечная шелестящая лента.
- О! - раздался сверху довольный голос мастеров. - Уйшов. Покладьмо ж вкрывтычэчкы.
Из колодца Зденека тянули с охами и причитаниями. Он и сам бы выбрался к тому времени, как раздались ахи и охи. Вслед за ним из замшелых камней поднялся росток. Он выбросил прутики с шишковатыми шариками на концах. Шарики надулись, лопнули, из них выкатились ядрышки в форме сердечек, а лаковые скорлупки... и отделившись от веток... остались висеть.
- Мда. - сказали все. Жужика опрокинула крынку, Захар делал вид, что ничего особенного не произошло, Ворон попробовал взлететь и сесть в скорлупку. Она покачнулась под ним.
- Отличная посудина! - каркнул герольд-рассуждатель, перелетел через стену и исчез. Захар подал Жужике руку, чтобы она могла взобраться повыше.
Когда каждый забрался в свой небесный экипаж, повитун на прощание осыпал двор сердечками и провалился в колодец.
...Зденек пикировал на стога, касался верхушек елей. Кавалькада аукалась и перекликалась через свистящую голубизну неба. Внизу величаво плыла лесная земля.
А налетавшись, долго собирали семена по всему двору и по всей подновленной башне. От нее еще пахло цветочным нектаром.
Зденек повел их по винтовой лестнице. Тонкий прихватил котомку с киянками и уголками, коротыш пыхтел под рулоном дранки.
- Так пану жэлатэлно, шобы ми тут усё попэрэкрывалы? - спросил толстяк. Он знал себе цену.
- Вы знаете, так течет! - пожаловался Зденек, хотя Жужика строго-настрого запретила ему жалобный тон. - Мы уж и перину с листьями подвязывали, и смолой пытались залепить... - он сокрушенно развел руками.
Толстяк хмыкнул, долговязый икнул. Нагретая черепица повинно молчала.
- Вы уж постарайтесь... - сказал Зденек, не зная, что еще сказать. Коротыш вывалил из котомки молотки, и Зденек пошел перебирать клюкву. Сзади послышалось "тут нэ стропыла, а гыль, килять их надо к лэсной матэры, шобы мэнэ успучыло".
Около башни быстро выросла гора старых досок. Зденек сидел во дворе и перебирал кадушку за кадушкой. От него разносился запах кислого киселя, клюква была мороженая. "Бум-бум-шарах-бах-тарабах" - стучали жуки.
- Дай-ко ту клэцкину прыблуду. - доносился их неспешный говорок. - Ослабони туточкы. Якоже нэмэстно прыворочэно-то. Ото такося...
К первой звезде мастера прервались. Зденек присматривался к их четким силуэтам. Толстый достал баклажку с цветочнм нектаром, тонкий раздал по куску резко пахнущего прополиса, и все трое склонили головы в лепестковой молитве. Потом по очереди приложились и мечтательно уставились на небо.
- Подыте почивать, панове. Состэлэно. - позвала их Жужика. Мастера собрали инструмент и сбежали по стене. Ночь была нехолодной, и увалившись под навес, троица захрапела на три голоса.
Утром завтракали все вместе. Захар так нахвативал нектар, что Жужике пришлось его пихнуть. Он обиделся и ушел греметь дровами.
К полудню старший мастер позвал короля наверх. Там уже громоздились новые стропила, от которых так и шибало стружкой. Крохотун усердно месил в корыте глину, подбегал к долговязому с отвесом.
- Пане круле, тут до вас дэло. - проговорил толстяк со значением. Он показал Зденеку на вскрытые части крыши, между которыми виднелась раскосая заросль какого-то неизвестного растения.
- Ой, это кто? - изумился Зденек.
Толстяк кашлянул.
- Це повитун. Крышовицу распираэ. С повитуна текёть у вас, о. Будэмо рубыты, чи шо?
Зденек задумался.
- А можно, я его сначала посмотрю?
Он живо спустился по свежим доскам к решетчатым веткам и протянул им руку. Листья повитуна были ромбические, на каждом оттискивалась какая-то хитрющая заковыка.
- А нельзя его оставить? - прокричал он вверх.
- Никоже, пан! - закрутили усами жуки. - Ён, паразыт, крышовицу распнэть, негоже!
- Да он славный! Смотрите! Прижился! - балансировал на стропилах Зденек. - А крыша - да и лес с ней!
Хватая на ходу колокольчик, он побежал в библиотеку. Инкунабул вылез из простенка чихающим, в звездчатом халате, с растрепанной очередным мышиным диспутом физиономией.
- Да прославится Ваше бдение... - попытался он вытянуться.
- Найди мне о повитуне! - перебил его Зденек.
Инкунабул побежал вдоль полок, наугад выдергивая корешки. Скоро чихали оба.
- Повитун, он же магнум спиралис! От роду живолиствящее, поприщем себе облаки избирающее вольно! - выкрикивал разом пробудившийся инкунабул из толстого тома с ягодами на обложке. - Имеет страстием привязчивость к жилищам людским, служит от хворей еще непознанных, кровь утишает, душу же в равновесие приводит. Колико же жилищу причиняет разор, то Цвишка Стратиборский полагает в учении о сладостных древах взять повитуна за нижнее седалище и пригнуть плодом его к полю!
- За нижнее седалище... - проговорил Зденек. Он понимал, что повитун вряд ли объяснит, где оно.
Король побрел на крышу озадаченным.
Но лишь протянул руку к салатовым кущам, на ладонь ему из мешанины похрустывающих веток выпал колючий воздушный корень. Зденек схватился за клубок и поволок его на себя...
И тут под ногами стало пусто! Король, вцепившись в ветвь, устремился вниз! Жуки метались по крыше, усы их со свистом рассекали воздух!
Зденека сунуло в окно башни, шмякнуло об двор и поволокло в пересохший колодец, в который уже давно не спускались. Он успел увидать, как из окна свивается бесконечная шелестящая лента.
- О! - раздался сверху довольный голос мастеров. - Уйшов. Покладьмо ж вкрывтычэчкы.
Из колодца Зденека тянули с охами и причитаниями. Он и сам бы выбрался к тому времени, как раздались ахи и охи. Вслед за ним из замшелых камней поднялся росток. Он выбросил прутики с шишковатыми шариками на концах. Шарики надулись, лопнули, из них выкатились ядрышки в форме сердечек, а лаковые скорлупки... и отделившись от веток... остались висеть.
- Мда. - сказали все. Жужика опрокинула крынку, Захар делал вид, что ничего особенного не произошло, Ворон попробовал взлететь и сесть в скорлупку. Она покачнулась под ним.
- Отличная посудина! - каркнул герольд-рассуждатель, перелетел через стену и исчез. Захар подал Жужике руку, чтобы она могла взобраться повыше.
Когда каждый забрался в свой небесный экипаж, повитун на прощание осыпал двор сердечками и провалился в колодец.
...Зденек пикировал на стога, касался верхушек елей. Кавалькада аукалась и перекликалась через свистящую голубизну неба. Внизу величаво плыла лесная земля.
А налетавшись, долго собирали семена по всему двору и по всей подновленной башне. От нее еще пахло цветочным нектаром.